Новость о том, что в Казахстане большинство оппозиционных СМИ будут признаны экстремистскими, напомнила мне историю 4-летней давности.
Впервые похожая формулировка в отношении СМИ была озвучена в Караганде. Тамошние прокуроры экстремизм и разжигание межнациональной розни углядели в двух провокационных смс-сообщениях, которые по глупой случайности были выведены в телевизионный смс-чат телекомпании «АРТ». Телекомпании, которую в тогдашнем областном акимате называли «ершистой».
Полиция разыскала авторов сообщений: 18-летнего юношу, адекватность которого была под вопросом, и чиновника, имя которого не раскрывалось. Оба отделались штрафом.
К телеканалу отнеслись гораздо строже. Аннулировали выданное Министерством культуры, информации и общественного согласия РК свидетельство о постановке на учет СМИ и постановили прекратить выход телекомпании в эфир.
Надзорный орган тогда обвинил телеканал в пропаганде экстремизма за случайный выход в эфир двух смс-сообщений.
Сегодня СМИ в Казахстане могут оказаться экстремистами за более невинную вещь — к примеру, подсчет расходования бюджетных денег. Говоря прокурорским языком, за «разжигание социальной розни».
Словами никто не бросается, все сразу идет в дело.
Мне всегда казалось, что слово «экстремизм» связано с терактами, взрывами, Осамой бен Ладеном, наконец.
В Казахстане, оказалось, стать «бенладеном» просто. Надо быть журналистом, который позволяет себе критические материалы. Особенно это грозит, если ты 7 месяцев освещаешь, как идет забастовка нефтяников.
Экстремизм, казалось бы, доказать сложно — по мне, для экстремиста обязательно наличие какого-либо оружия, что ли. Пострашнее, чем ручка и блокнот.
Но оказалось, что это проще простого. Надо всего лишь экстремизм уравнять с понятием «разжигание розни» — межнациональной, а еще лучше социальной.
Ведь если в разжигании межнациональной розни необходим факт или высказывание призыва к расправе над представителями другой национальности, то с социальной рознью все гораздо проще.
Судя по всему, разжигателем соцрозни может, при необходимости, стать любой. К примеру, вслух кто-то сравнивает доходы двух людей. Если это просто люди, то это просто аналитический материал, если это люди из высшего эшелона власти, то это вполне может быть материал, направленный на разжигание социальной розни.
Подсчитываете, туда ли, куда нужно, были потрачены бюджетные деньги? Так вы уже наполовину экстремист.
Вполне, как вам кажется, логично заинтересовались тем, откуда деньги у простого чиновника на майбах? Проводите эксперимент, как прожить на минимальную пенсию в сто долларов в месяц? Что ж вы делаете? Разжигаете социальную рознь.
Любой вопрос касательно материального благополучия или неблагополучия может обернуться сроком лет так на 6-8, если касается конкретного человека, закрытием, если это касается СМИ.
И вам даже не надо делать это систематически, как показывает история телеканала «АРТ», достаточно одной статьи, заметки, одной строки.
«Разжигание социальной розни» можно применить не только к журналистам, к любому человеку. Вот как-то за это заводили уголовное дело на театрального режиссера Булата Атабаева, который помимо творчества известен своим оппозионным мнением.
Мне кажется, что эта история с закрытием оппозиционных СМИ к хорошему не приведет в профессии, об обществе я вовсе молчу.
Хороших экономических расследований никогда не появится, глубокой аналитики с упоминанием доходов, расходов страны, тоже. Уровень и качество журналистики, над которым уже даже смеяться перестали, настолько все нехорошо, упадут еще ниже. Потому что никто не захочет, чтобы за хорошо, правильно сделанный журналистский материал на острую тему, его назвали экстремистом.
И еще вопросы: откуда взялись в нашей стране эксперты по контент-анализу СМИ на экстремизм? Кто эти люди? Каким образом они узнают, где экстремизм, где социальная рознь, а где просто статья? Где можно посмотреть критерии экстремистских материалов?
