Тюрьмы в Казахстане максимально закрыты от общества. Поэтому граждане судят о заключённых в основном по материалам масс-медиа. На первый взгляд странно, но между контентом о жизни в тюрьмах и рецидивом преступлений может быть незримая, но очень существенная связь. Материалы журналистов об обитателях мест заключения оценила медиакритик «Нового репортёра» Анар Бекбасова.
Дистанцирование и «а что на воле?»
Снимать видео в казахстанских тюрьмах непросто. Стоит съёмочной группе переступить порог, как охранники берут под контроль каждое её движение и строго очерчивают зону допустимого внимания. Поэтому новостные сюжеты телеканалов обычно похожи, а их герои чеканят заученные тексты: «проводится воспитательная работа», «условия содержания приемлемые»… Журналисты часто показывают зрителям решётки, колючую проволоку на фоне чистого неба, тяжёлые засовы. Становится страшно, особенно если видеоряд, разбавленный кадрами тюремного забора и металлических ограждений, сопровождается тревожной музыкой, как в материале Tengrinews.kz «Новая жизнь за колючей проволокой. Детская колония».
Клише «за колючей проволокой» в названии дистанцирует заключённых. Да и какая это «новая жизнь»? Период. Ведь мальчишки в кадре ещё так молоды, разве что, освободившись, они снова совершат преступление и уже никогда не станут частью законопослушного общества.
Автор материала Айнаш Ондирис очень деликатно преподнесла информацию, отрывки душераздирающего исполнения песни о матери удачно подчеркнули сожаление осуждённых. Но в нём чётко поставлен акцент на вопросах опасности этих ребят. Сначала журналист спрашивает повара, не боится ли она работать колонии; потом уточняет у начальника тюрьмы, насколько надёжна охрана, хотя на момент интервью не было каких-либо фактов угроз обществу со стороны осуждённых (лишь попытка побега несколько лет назад). Здесь, конечно, легко обвинить автора в подкреплении общественных установок об опасности местных узников. Но журналист всего лишь ищет ответы на вопросы, волнующие немалую часть зрителей.
Любое здоровое общество заинтересовано, чтобы после освобождения бывшие осужденные не совершали преступления и не возвращались в тюрьму. Поэтому нужен общественный запрос на соблюдение их прав в тюрьме и благополучную ресоциализацию. Тогда возникнет вопрос: как власти снижают риски рецидивов и снижают ли вообще? «Если бы у нас в стране перестали считать отсидевших отбросами, было бы легче. Иногда кажется, что на свободе живётся сложнее, чем в тюрьме. Там все равны, каждый делает свою работу. А так мы все потерянные», — цитирует Newtimes.kz героя статьи «За решёткой по жизни: как живут бывшие заключённые в Казахстане». Автор рассказывает о трудностях адаптации и представляет сведения о способах поддержки службы пробации. В конце журналист приводит очень важную для общества информацию: «Сейчас в учреждениях уголовно-исполнительной системы содержится более 23 тысяч осуждённых. К сожалению, статистикой о количестве рецидивистов в комитете УИС не располагают».
Получается, что ведомство тратит государственные средства на ресоциализацию осужденных и не ведёт статистику, которая должна отражать эффективность этой работы. А может, просто скрывает её?
Как «Хабар» «расследовал» факты пыток в тюрьмах
Осенью прошлого года сотрудники отдела журналистских расследований телеканала «Хабар» взялись опровергнуть сообщения из социальных сетей о пытках и издевательствах в тюрьмах. В YouTube опубликовали два 40-минутных видеоматериала «Чёрный ход. Зачем заключённые едят гвозди и вспарывают животы?» и «Зона беспредела. Воровские понятия в зоне».
Ведущий Дмитрий Олейников рассказывает, что условия содержания заключённых сильно изменились в лучшую сторону. Сообщения из интернета о пытках дружно опровергали руководители КУИС и несколько осуждённых. По их словам, в соцсетях жалуются те, кому не нравится порядок в тюрьмах, и якобы публичными заявлениями они хотят ослабить режим содержания. Олейников упоминает посты правозащитницы Елены Семёновой о пытках и насилии и обращается к ней с экрана: «Уважаемая госпожа Семёнова! Почему люди из ваших обращений предпочитают говорить с общественностью с вашей страницы в социальных сетях, а вы публикуете незаконно снятые видео?»
Ответ Семёновой «расследователей», видимо, не интересовал. Ни её комментариев, ни комментариев правозащитников, имеющих альтернативную хабаровцам и чиновникам точку зрения относительно пыток в тюрьмах, они в свои материалы не добавили.
«95 % видеообращений в социальных сетях об издевательствах не подтвердились», — сообщают титры. Но отрывок видеозаписи, где заключённый под специально наложенную авторами видео детскую музыку отказывается от своих слов о насилии в колонии, вызывает ещё больше сомнений в идеальном положении дел в тюрьмах. Причём Олейников позволяет себе ремарку, что в интернете поддержали человека, который совершил убийство. Как будто его судимость даёт кому-то право на пытки.
— Откуда у вас на теле синяки и ссадины? — спрашивают заключённого за кадром.
— Во время лечения в санчасти шёл на укол. Из-за давления я упал с лестницы.
— Сотрудники учреждения избивали вас?
— Нет.
Возможно, КУИС действительно сообщает правду о манипуляциях осуждённых общественным мнением, нельзя ставить под сомнение, что они бывают. Но жанр расследования предполагает предоставление неопровержимых фактов, подтверждающих слова (в данном случае сотрудников КУИС). В видеопродуктах «Хабара» их не было.
Нет уверенности, что на заключённого, отказавшегося от своих обвинений на видео, не оказали ещё большее давление после публичной огласки нарушений его прав. Журналисты могли затребовать от КУИС, по меньшей мере, заключение врача, сделанное в день получения осуждённым предполагаемых увечий, показать зрителям документы, подтверждающие факты проверок.
Любопытно сравнить видеоряд, когда Олейникову демонстрируют светлую спальню осуждённых с белоснежным постельным бельём и видеонарезку скандальных ситуаций, где заметна обстановка, мягко говоря, более скромного вида.
Налицо и манипуляция фактами, игра на чувствах зрителей, отсылка к событиям, которые к теме прямо не относятся. Обращаясь к комментаторам, сочувствующим осуждённым под роликами в YouTube, Олейников говорит следующее: «Применение физической силы мы не поддерживаем (…) Но, господа комментаторы и сочувствующие, когда вы выказываете поддержку, вы вспомните, что эти люди натворили на воле. Вспомните сына депутата маслихата из Уральска, который убил человека, когда ехал на катере, а его отмазали. Вспомните Усенова, вспомните всех тех, кого мы сейчас не вспомнили, и представьте, что убили они не вас, это всё-таки легче пережить, а кого-то из ваших близких, и отмазались, а потом пишите ваши жалостливые комментарии. Мы не защищаем, но предлагаем вам факты, и не говорим, что сотрудники КУИС — святые, нет. Удивительно вообще, что при всём том, что они видят и с чем сталкиваются, они остаются людьми. Не сохраняют что-то человеческое, а остаются людьми».
В этих материалах Дмитрий Олейников попытался не только дискредитировать институт правозащиты, но и посеял зёрна неприязни к осуждённым, враждебности к ним среди людей, привыкших доверять телевидению. Поучительный тон, некая вальяжность в поведении, попытки осмеять тех, кого возмущают факты нарушений прав заключённых, пусть даже и не доказанных, выглядят и комично, и одновременно вызывают чувство внутреннего сопротивления. Ведь с утверждением, что редакция приводит факты, зрителю подсовывают пропаганду.
Право на вкусный бульон
На информационном поле часто заметны две крайности: когда в соцсетях публикуют ужасные истории о пытках, и когда госканалы рассказывают об идеальных условиях содержания. Как, например, в программе телеканала «Хабар 24» «Проверено с Верой Захарчук». Ведущая рассказывает зрителям о тюрьме в Карагандинской области и всё время удивляется, как же хорошо живут заключённые. Зритель считывает подтекст, что люди, отбывающие наказание, не могут рассчитывать на простейшие условия, необходимые каждому человеку.
— Слушайте, я была в нашей армии, проверяла там ВДВ. В принципе, даже там такой наваристый бульон не видела. А у вас прям, знаете… что-то мы заключённых как-то хорошо в Казахстане кормим, — говорит Вера Захарчук, пробуя еду в тюремной столовой. — Ой, ещё и вкусно!
«Ваша мама уже… всё»
Сильно контрастирует с хабаровскими продуктами документальная картина режиссёра Сабины Сексембаевой «Колония в Казахстане: исправляет или калечит?». Автор показывает, как сын осуждённой, больной раком, везёт бабушку из Тараза на свидание в тюрьму в Алматинской области. Он надеется, что ей позволят повидаться с дочерью, ведь та уже не встаёт с постели.
Параллельно другие герои — заключённые, в том числе и бывшие, — делятся своими историями и взглядами на тюремную жизнь. Автор очень точно находит самые острые грани и детали, которые замечают осуждённые после освобождения.
— Мир как изменился? — спрашивает журналист бывшую узницу.
— Очень сильно изменился.
— Чему больше всего удивились?
— Да я удивилась, что бомжей больше стало. Люди агрессивными стали. Порой кажется, что не ты отсидела, а они отсидели.
В этой работе нет ни единой попытки автора возвыситься над героями, чем иногда грешат журналисты. И фильм не просто пересказывает личные истории, но и вскрывает серьёзные проблемы: нечеловеческие условия содержания в тюрьмах, насилие, отсутствие условий для нормального лечения, проблемы ресоциализации.
Ужасен для зрителя финал тяжёлого повествования. У двери тюрьмы родным больной раком осуждённой сообщают:
— Я вам соболезную. Ваша мама уже… всё.
Несмотря на невероятный трагизм, душераздирающие интервью, герои фильма Сабины Сексембаевой кажутся очень сильными и своей искренностью помогают зрителю по-другому взглянуть на осуждённых, проблемы их адаптации, да и на собственную жизнь тоже.
«Я и сама не хочу выходить из тюрьмы»
В Сети немало глубоких материалов о тюрьмах, авторы которых исследуют социальные причины проблем осуждённых в Казахстане. И большинство из них — о женских колониях. Один из ярких — репортаж журналиста «Первого канала Евразия» Айгуль Абилхали. Автор рассказывает о судьбах женщин разных возрастов, убивших пьяных мужей во время самообороны, и поднимает проблему суровости наказаний для женщин. В конце героини признаются, что сильно сожалеют об убийствах, им стыдно.
— Я и сама не хочу выходить из тюрьмы. Как я буду смотреть в глаза родственникам? У меня девять внуков. Что я скажу им, если спросят, что случилось с их дедушкой? — рыдая, говорит одна из героинь, всю жизнь «ради детей» терпевшая побои мужа.
Этот комментарий обнажает проблему самостигматизации заключённых, отсутствие у них веры в позитивные жизненные перемены. Это тот случай, когда социальный стереотип «женщина всегда виновата», общественные ярлыки не дают осуждённым осознать собственное право, возможность быть принятым обществом.
От осуждения к поддержке
Осуждать всегда легче, чем поддерживать. В материалах о заключённых часто не хватает информации о методах преодоления социальных стигм, недопущения дискриминации, способах поддержки. Банальные визуальные образы в виде кадров колючей проволоки или тяжёлых решёток, которые можно обнаружить в каждом видеоматериале о тюрьме, усиливают ощущение изоляции героев, навязывают зрителю чувство тревоги, угрозы. Вряд ли последующие эмоции будут способствовать укреплению толерантности по отношению к осуждённым.
В обществе нет должного запроса на соблюдение прав заключённых, хотя очевидно, что издевательства и жестокость не исправляют людей, а способствуют ещё большей их озлобленности, неверию в справедливость и закон. Отсутствие поддержки со стороны социума, близких, а иногда и дискриминация после освобождения по понятным причинам толкает людей на новые преступления. Поэтому важно, чтобы медиа осознавали свою ответственность.
Не хватает и вдохновляющих, искренних, не наигранных историй о бывших заключённых, по-настоящему покончивших с криминалом, ставших законопослушными и счастливыми. Конечно, таких героев найти непросто. Но они есть. Во всяком случае, в это хочется верить.
