Гунчагуль Бурхониддин, уроженка Афганистана, 30 лет назад приехала в Таджикистан, спасаясь от талибов, и до сих пор в полном одиночестве живёт в маленьком кишлаке в Дарвазе. Её единственная дочь вышла замуж и переехала в другое село, других родственников у женщины нет. Ещё у Гунчагуль нет документов — таджикский паспорт она так и не получила. Эту тяжёлую историю в документальном фильме «Мать двух берегов» рассказал таджикский режиссёр Одина Махмад.
О том, что в Дарвазе живёт одинокая женщина из Афганистана, которая 30 лет бьётся за то, чтобы получить таджикский паспорт, Одина Махмад узнал от своего друга.
— Друг рассказал мне, что эта женщина ещё в 90-е спаслась от Талибана (движение внесено в список организаций, признанных террористическими, его деятельность запрещена в РТ) бегством в Таджикистан, всех её близких родственников убили. Здесь она вышла замуж за мужчину, который был намного её старше, родила единственную дочь, но документы так и не получила. Муж её давно умер, дочь вышла замуж, и теперь женщина живёт в полном одиночестве. Честно говоря, я его слушал и не верил, что такое возможно в XXI веке, — рассказывает автор картины.
После того, как Одина узнал эту историю, он сразу решил снять документальный фильм, но нужно было найти финансирование. Режиссёр подал заявку на конкурс Internews «Большой формат», но несмотря на то, что ему удалось пройти несколько туров, победителем он, к сожалению, не стал. Однако сдаваться режиссёр не собирался и в марте этого года, предварительно сократив бюджет, он подал свою заявку на конкурс Internews «Малый формат. Летний поток» и выиграл грант.
— Для начала мы поехали и познакомились с этой женщиной, предложили ей сниматься в фильме. Она сразу спросила, будет ли ей польза от этого фильма, и мы обещали, что покажем его организациям, ведомствам, которые могут ей помочь, и обязательно покажем в посольстве Афганистана. Дело в том, что её проблема заключалась в отсутствии какой-либо справки, подтверждающей, что она действительно та, за кого себя выдаёт. Мы надеялись, что покажем этот фильм посольству Афганистана, и они ей помогут достать эту справку. Она согласилась, потому что устала бороться в одиночку. Но всё пошло не так, как мы предполагали, — говорит Одина.
Когда съёмочная группа приехала на территорию Дарваза, на противоположной стороне реки Пяндж уже развевались белые флаги. Дело в том, что к лету афганский Бадахшан оказался под властью движения «Талибан», а на таджикской стороне военные укрепляли свои границы.
— В кино невозможно ждать лучших времён: ты просто должен брать и делать, несмотря ни на что. Мне нужен был фильм, назад дороги у нас не было, и мы приступили к съёмкам у самой границы с Афганистаном, — вспоминает автор фильма.
Съёмочную группу тщательно проверяли пограничники и крутили пальцем у виска — мол, на той стороне Пянджа неизвестно, что происходит, а вы снимаете фильм. Когда команда решила провести съёмки с дрона, дрон сбили таджикские военные.
— Мы, честно говоря, были в шоке, потому что даже не поняли, что дрон могут принять за опасный объект. На нашу удачу один из офицеров, который с нами говорил после того, как сбили дрон, оказался очень образованным человеком, который понял нас и согласился, чтобы мы продолжили снимать свой фильм, — объясняет Одина.
Съёмочная группа остановилась в районном центре Дарваза, и каждый день им приходилось подниматься высоко в горы к дому героини. Причём иногда им удавалось найти внедорожник, иногда — нет, и тогда они шли в горы пешком.
— У нашей героини когда-то талибы убили всех близких родственников, она смогла спастись в Таджикистане одна, но когда на противоположной стороне вывешивали белые флаги, честно говоря, ей было уже всё равно — она пережила столько горя, что уже ничего не вызывало в ней эмоции. Единственное, на что она откликалась, — это её 22-летняя дочь, которая вышла замуж четыре года назад и жила в соседнем кишлаке. Все мысли нашей героини были только о дочери, больше она ни на что не реагировала, — рассказывает Одина.
Бытовые условия поразили всю съёмочную группу — хотя они много чего повидали. Дом, в котором она живёт, женщина построила сама. У неё есть только половина крыши, другую часть она закрыла обычной занавеской, стены её дома — это отдельные куски фанеры, досок, картона. Кухни внутри комнаты нет, она себе толком ничего и не готовит. Гунчагуль живёт в горном кишлаке в полном одиночестве, и, например, зимой, когда снег выпадает высотой в метр-полтора и её домишко заваливают сугробы, она терпеливо ждёт, когда кто-нибудь из соседей сжалится над ней и уберёт снег от её двери, чтобы она могла выйти. Что касается заработка, то главный доход Гунчагуль получает за счёт работы у своих соседей: она печёт для них лепёшки или вышивает одежду.
— Мы не могли поверить своим глазам, что женщина может жить в таких условиях, да ещё и в горном кишлаке, где зимой суровый климат. Когда мы только начали съёмки, то решили ей помочь — купили продукты, дали немного денег, и вы не представляете, как она была растеряна и счастлива. Мне показалось, что она давно уже ни от кого не получала помощи. Она тут же попросила у нас телефон, позвонила дочери и стала ей в слезах рассказывать про нас, про то, что к ней пришли чужие люди и помогли, — вспоминает Одина.
На съёмки фильма у команды ушло 15 дней, всё это время каждый день они общались с героиней. Её соседи — люди глубоко религиозные — были против того, что Гунчагуль снимается в кино, не очень нравилась эта идея и дочери. Однако сама героиня терпела, потому что очень надеялась, что фильм поможет ей решить вопросы с документами и прежде всего добыть ту самую справку. Гунчагуль уже испробовала всё, вот только публично о своей тяжёлой истории ещё никогда не рассказывала. Но к тому времени, когда фильм был готов, талибы окончательно захватили Афганистан, и теперь посольство этой страны в Таджикистане, которое выступает против новой власти, не сможет помочь Гунчагуль.
— Когда мы закончили съёмки, она вдруг подошла к нам и попросила сделать фильм так, чтобы она не опозорила свою дочь, — рассказывает Одина. — Сказала, что если дочери не понравится, если дочь обидится, она просто умрёт. Честно говоря, я так и не нашёл, что ей ответить. Я очень надеюсь на то, что её всё-таки поймёт родная дочь, и на эту женщину обратят внимание ответственные люди в Таджикистане и помогут ей.
Этот проект проводится в рамках Центральноазиатской программы MediaCAMP при поддержке Агентства США по международному развитию (USAID).
