Автор: Иван Скабичевский, Москва, Россия. Дешевые издательства, ориентированные на невзыскательный вкус современных буржуа, сборища высоколобых любителей культовой литературы — держитесь! Нашелся еще один смельчак, который сейчас треснет по голове Горькому, Бальзаку и Томасу Манну.
Я точно знаю верный способ определить за четверть минуты, хорошая книга или нет. Единственно верный, стопроцентный и очень простой. Даже если читать роман (повесть, рассказ etc) в первый раз и ничего прежде не слышать об авторе.
Я и мой приятель Антон, еще несколько лет назад торговавший марихуаной в Красноярске, бродим по Дому Зингера — одному из первых книжных магазинов Санкт-Петербурга.
На лице Антона — все пороки человечества. В потертых джинсах, разъеденных питерской солью ботинках и гопническом пуховичке он похож на толкового следователя облпрокуратуры, зашедшего купить новый роман про ментов в законе или что-нибудь в этом роде.
На самом деле Антон тонкий ценитель Сокурова, Мандельштама и женской красоты. Его любимая продавщица — сногсшибательная брюнетка с осиной талией — работает в отделе детской литературы. Жаль только, говорит Антон, купить у нее не для кого. Может, самому еще раз Карлсона перечитать?
А ты знаешь, отвечаю на его ухмылку, быстрый способ отличить плохую незнакомую книгу от хорошей? И после отрицательного ответа, выдаю: по первому абзацу — если он крутой, значит и книга хорошая, а если нет, то и читать ее не стоит.
Мы начинаем с современной прозы. «23.42. Подмосковье. Мытищи. Силикатная ул., д.4, стр.2. Здание нового склада «Мособлтелефонтреста». Темно-синий внедорожник «линкольн-навигатор» (В. Сорокин «Лед»). Дальше и читать не стоит.
«Когда я пришел в себя, вокруг была большая комната, обставленная старинной мебелью» (В. Пелевин «Empire «V»). Хм. Вроде, ничего. «Обстановка была, пожалуй, даже антикварная…» До свидания, Виктор Олегович, до свидания.
Доходим до русской классики. «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». И начало, и середина, и конец — изумительно. «Говорили, что на набережной появилось новое лицо: дама с собачкой». Через силу откладываю рассказ.
«В департаменте… но лучше не называть в каком департаменте. Ничего нет сердитее всякого рода департаментов, полков, канцелярий и, словом, всякого рода должностных сословий. Теперь уже всякой частный человек считает в лице своем оскорбленным всё общество. Говорят, весьма недавно поступила просьба от одного капитана-исправника, не помню какого-то города, в которой он излагает ясно, что гибнут государственные постановления и что священное имя его произносится решительно всуе. А в доказательство приложил к просьбе преогромнейший том какого-то романтического сочинения, где, чрез каждые десять страниц, является капитан-исправник, местами даже совершенно в пьяном виде».
Читать в Петербурге на Невском проспекте Гоголя — само по себе незабываемое ощущение. Из-за книжных полок выглядывает, закрывая лицо, майор Ковалев, у кассы косится Павел Иванович Чичиков, а на улице, свернув в тихий переулок можно встретить Башмачкина.
«Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя». Хотя тут я немного приврал. Книга начинается с предисловия доктора философии Джона Рэя. В первом предложении, впрочем, есть великолепный оборот «исповедь светлокожего вдовца».
На выходе мы натыкаемся на новую книжку Пелевина. О, говорю, тут, слышал, есть неплохой рассказ. «Отель хороших воплощений» называется. Проверь, скалится Антон. Нахожу страницу, читаю.
— Ну как?
— Судя по первой фразе, даже хороший.
Антон пробегает фразу глазами. Смеясь, мы выходим на улицу. Рассказ начинался «Быть или не быть».
А теперь вернитесь к первой фразе и подумайте, почему вы дочитали эти несколько абзацев до конца.
[ratings]
