Конечно, если я не скажу, что они были для нас небожителями, я совру. Хотя предупрежу сразу — кумиров из них мы не делали.
Мы — редакция регионального ТВ в Караганде с большими амбициями, мечтой делать интересное телевидение и верой в инфотеймент, как отличный инструмент для рассказа историй без громоздкостей. Громоздкостей на других наших телевидениях и так было завалом.
Они — журналисты и редакторы воскресного итогового тележурнала «Намедни», с НТВ. Это была программа, которую реально обсуждали в курилке наравне с популярной тогда «Масяней». А Масяню подвинуть в рейтинге народной любви было очень сложно, поверьте. Нам они представлялись дружной командой веселых людей, любящих спорить.
Смотрели мы каждый сюжет, разбирали его на детальки — почему понравился, как было смонтировано, почему именно так, чем отличались их герои от других и чем эти люди нас зацепили, учились делать динамичные стендапы в действии (да, нам нравилось делать стендапы, нам казалось они придавали нам стильность).
И еще много читали тексты их сюжетов. Они были написаны хорошо, «под картинку». Читая закадровики этих журналистов, можно было представить описываемое, как при прочтении хорошей книги с закрученным сюжетом.
То, что у нас получилось сделать на нашем маленьком ТВ интересного: у нас стали появляться в кадре живые люди, говорящие, со своими драмами, радостями и в кадре не выглядели наигранно, а жили, как обычно живут, — отттого, что мы учились у «них». А говорили, что у нас получилось неплохо.
Так вот к чему это я все вспомнила.
К тому, что посмотрела в воскресенье на НТВ широко анонсируемый в сети, как защитниками, так и противниками, фильм «Не верю» Бориса Корчевникова, бывшего журналиста «Намедни». Фильм — о том, кто и зачем открыл информационную войну против православной церкви и священников.
Фильм оставил осадок гадливости, но удивила и последовавшая за ним реакция других журналистов некогда славной программы, в том числе руководителя Леонида Парфенова.
Борис Корчевников снял, на мой взгляд, абсолютно пропагандистскую агитку, в которой, в общем-то, в защиту православной церкви сказано мало, врагам ее — любителям арт-искусства, журналистам и проплаченным блогерам — досталось по порции текста в стиле «автор негодуэ», ну, и пожалуй все. Настолько откровенная пропаганда в лучших советских традициях, что только удивляться, до чего же неуничтожаемые они — эти агитштампы!
Есть ощущение, что снято это больше для того, чтобы бывшим сотоварищам (или кем они там приходились) показать давно спрятанную фигу, — пишут в интернетах. Соглашусь, ощущение есть.
А еще в фильме есть нечто, чтобы хотелось обсудить с точки зрения профессии.
Бывший намедниевец Борис Корчевников, теперь с легкой руки Парфенова именуемый «мамонтенком» (за схожий стиль фильма с другим тележурналистом Аркадием Мамонтовым с канала «Россия») прошелся в фильме и по бывшим коллегам, они ответили тем же в фейсбуке и ЖЖ. Читать об этом тут и тут. Подробно история описана на Lenta.ru
Насторожило, насколько легко автор «Не верю» пустил под «грязный» монтаж бывших коллег и поставил черную метку на их заборе. Но насторожила и готовность коллег (при том, что я понимаю причину и разделяю), наброситься «ату его».
И обе стороны, как мне кажется не замечают, что предают, в общем-то, профессию, про которую когда-то на очень старом НТВ говорили «наша профессия».
Эта история показала насколько серьезные размежевания происходят внутри медийной сферы. Насколько непримиримыми врагами российские коллеги расходятся по баррикадам. Где каждая сторона оправдывает нечистоплотные методы соратников, ругая за них противников. И непонятно, а есть ли возможность не выбирать лагерь, а просто остаться наблюдателем и делать свою работу без таких эмоций, которые только вредят конечному результату — материалу?
И последствия, конечно, есть для зрителя и читателя. В пылу взаимных упреков, обид и доказывания своих гражданских идей, многие журналисты — а их стало так много, что это уже такая живая масса без имен и фамилий — забыли будто об аудитории.
Надежды на объективность нет ни с одной, ни с другой стороны. Это раньше надо было, почитать одних, почитать других и где-то посередине найти правду. Теперь это еще больше путает и, в конечном счете, заставляет аудиторию также делать выбор, кого остаться читать. С кем остаться.
Пропаганда, агитация и прокламации заменили журналистику, аналитику, репортерство. И это самое страшное, что происходит. Потому что в наше время все ненормальное быстро становится нормой и доказать через года 3 юному корреспонденту, что важнее снять интервью с нужным человеком, нежели врываться к нему в дом и снимать его недоуменное лицо, будет сложно.
