Маленькая такая, практически корпоративная новость прошла практически незамеченной. И это доказывает третьестепенное значение для большинства людей того факта, что в Казахстане после многолетних безуспешных дебатов и практически прямого указания президента принят наконец Кодекс этики журналистов.
В самом деле, где в стране, в которой более 70% СМИ живут на госзаказе, реальная жизнь, а где — журналистика? Тем не менее, как сказано в преамбуле сего многострадального документа, выпущенного в жизнь Cоюзом журналистов РК и Клубом главных редакторов, «Кодекс является инструментом самодисциплины и морально-этическим ориентиром».
Что тут скажешь — каковы нравственные нормы, таков и Кодекс. Он или декларирует общечеловеческие принципы (журналист «отвечает собственным именем и репутацией за достоверность сообщения»), либо дублирует закон («журналист признает действующее законодательство Республики Казахстан и осознает ответственность за его нарушение»).
Складывается ощущение, что, принимая его, коллеги оправдывались сами перед собой. Иначе как объяснить такой вот пассаж: «Отношение к Кодексу — на совести журналиста. Принуждение к соблюдению или нарушению Кодекса недопустимо».
Странная вещь — кодексы чести в обществе, из которого давно и мучительно вытравляется всякое понятие о чести. Вот как это понять: «Журналист пользуется всеми гарантиями защиты в судебном и ином предусмотренном законодательством Казахстана порядке в случае насилия или угрозы насилия, оскорблений, материального или морального ущерба». А что, все остальные граждане этим правом не пользуются?
Я абсолютно уверена, что кодекс корпоративной этики нужен. Мы в «НГ», например, как раз сейчас пытаемся объединить выработанные за десятилетие нормы в единый свод внутренних правил. И речь там должна идти о правилах поведения не «вообще», а строго применимо к реалиям профессии на данном этапе развития общества.
Но что-то не встретила я в нашем профессиональном кодексе декларации готовности четко отделять рекламу от информации и обещания порицать пиар, прикидывающийся журналистской статьей, и рекламу, преподнесенную читателям без объясняющей, что это именно реклама, надписи.
Не замечено там и попытки дистанциироваться в своей работе от опеки власти, коммерческих структур или партий. А ведь это куда актуальнее, чем, скажем, обещание воздерживаться «от публикации и распространения преждевременной информации». Для кого, простите, преждевременной? И в каком случае новость можно таковой считать? Пока не устареет?
Вон йоханнесбургская The Star из не самой продвинутой в плане гражданских свобод ЮАР в своем этическом кодекса заявляет о готовности бороться «против любых мер, направленных на сокрытие фактов, которые представляют общественный интерес» и четко оговаривает недопустимость принятия журналистом ценных подарков, одолжений или услуг, поскольку это делает сотрудника газеты «обязанным перед дарителем». У нас подобное, очевидно, считается невозможным.
А представленный миру «кодекс чести» казахстанского журналиста — это бессмысленное бряцанье ложечки в стакане сладкой водички без заварки, именуемой официальной прессой.
Первая публикация материала на ng.kz.
