Две девушки — из города и из села — на три дня меняются судьбами, выполняя непривычные, а иногда близкие к экстриму задания, связанные с новым образом жизни. Зритель заворожён: бизнесвумен, блогерши и звёзды раскрывают секреты своего быта, а контраст с периферийной крестьянской жизнью каждый раз удивителен.
«Қарапайым-Ханшайым» — казахстанский вариант украинской программы «Панянка-селянка», которая с 2014 года выходит на телеканале «ТЕТ» (канал принадлежит крупному холдингу «1+1 Media»). Уже тот факт, что «Панянка-селянка» (в переводе на русский «Барышня-крестьянка») присутствует больше пяти сезонов на высококонкурентном украинском телерынке, говорит о проекте многое: без преувеличения, это один из главных хитов телеканала «ТЕТ» последних лет.
Отечественная версия шоу — премьера нового сезона на КТК. По всей вероятности, на «Қарапайым-Ханшайым» казахстанские продюсеры возлагают большие надежды, расчистив под проект субботний вечерний прайм-тайм. Тем интереснее было оценить, как справились с зарубежным хитом отечественные авторы.
Город и село
Оригинальную «Панянку-селянку» я впервые, спасибо YouTube, увидел года два назад. Тогда мне подумалось: в Казахстане программа имела бы успех. Потому что в нашей стране конфликт города и деревни из-за высоких темпов урбанизации стал и культурным непреходящим феноменом. Дефицита предложений с препарированием темы на рынке теле- и киноразвлечений нет: в отсутствие актуального гуманитарного багажа освоение города для многих казахстанских режиссёров, сценаристов, да и их зрителей (отсюда и спрос) надолго остаётся главным экзистенциальным опытом.
Таким образом, «Панянку-селянку» пересадили на благодатную казахстанскую почву.
Перед отечественными создателями стояла большая задача, содержащая и проблему — не уступить качеством оригиналу. Украинская программа при кажущейся зрителю технической простоте требует высокой квалификации коллектива: это в полной мере относится к кастингу, сценарию, монтажу, режиссуре, операторскому составу. Потому что программа работает по правилам большой драматургии, которую очень просто расплескать неумелыми руками. А ещё потому, что украинское телевидение в принципе демонстрирует вполне себе европейский уровень, и заимствовать его хиты — ответственная задача.
И технически казахстанские авторы справились. «Қарапайым-Ханшайым» — крепко сделанная работа, в которой угадываются и тяжёлый труд украинских консультантов, и скрупулёзное отношение отечественной команды — развлекательное телевидение вообще делается с серьёзным лицом.
Городские красавицы, как и в украинском оригинале, проваливаются каблучками в пыль и грязь неасфальтированных сельских улиц, в полуобмороке моют бараньи кишки и забивают домашнюю птицу; аульные — застывают перед гардеробами модниц, робеют в спортзалах и хвалят красоты города.
Героини программ ведут себя естественно и не манерничают перед камерами, операторы безошибочно фиксируют мимолётные нюансы мимики, звукорежиссёр бережёт быстрые интершумы (работа со звуком очень хороша), монтаж точен, эпизоды лаконичны и не утяжелены ни одним лишним видеопланом. «Қарапайым-Ханшайым» — качественный телепродукт на казахском языке и, безусловно, сильный ход продюсеров КТК. Программа интересна, она развлекает и наверняка пользуется большим интересом аудитории.
На этом я мог бы и закончить, но не так проста «Панянка-селянка», как кажется на первый взгляд.
Информируйся и развивайся
Удивительное открытие в казахстанской версии программы — самые первые титры, которые белым по чёрному ставят зрителя перед фактом: то, что он сейчас увидит, рекомендовано Министерством информации и общественного развития. Тут бы сделать паузу и повторить ещё раз для тех, кто первые секунды программы упустил, а написанному мной не придал значения: развлекательную программу из украинских в казахстанские степи перевезли по задумке министерства!
Я процитирую положение о названном учреждении, чтобы после поделиться догадкой — каковы могли быть его мотивы.
Итак, министерство руководит сферами «информации, взаимодействия государства и гражданского общества, религиозной деятельности, государственной молодёжной и семейной политики, модернизации общественного сознания, благотворительности, волонтёрской деятельности, медиации, обеспечения внутриполитической стабильности, межконфессионального и межэтнического согласия».
Что из названного можно положить в основу предположения о связи ведомства (достойной упоминания в титрах) с телевизионным развлечением населения? Представим, что клонирование «Панянки-селянки» для нашего телеэфира может иметь вполне прагматические причины. Но вот какие? Попробуем выдвинуть версию. А для этого присмотримся к обсуждаемому проекту и поймём, с чем мы имеем дело.
Если вы хотите воспринимать «Панянку-селянку» и «Қарапайым-Ханшайым» просто как интересный конкурс — это ваше право, на это они тоже рассчитаны. Но, как я уже говорил, украинское шоу простовато только внешне, вдобавок содержит весьма интересную связку скрытых смыслов.
Очевидно, что трёхдневный обмен героинь судьбами неравноценен. Если для «крестьянок» проживание в городе — долгожданный отпуск вдали от подметания дворов и сепарирования молока, для «барышень» поездка оборачивается путешествием на машине времени в эпоху неэффективного ручного труда.
И смысл этой несправедливости мне совершенно понятен.
Оригинальная украинская программа не о соревновании, а о пути. Опыт панянок и селянок разный не только стилистически — поход в фитнес-зал и уборка хлева, в конце концов, дело привычки. Он разный сущностно: горожанка оказывается в условиях, в которых никогда больше не окажется — за чередой предусмотренных авторами заданий не стоит никакой большой цели, это сумасшедший трип, развлекательное путешествие на странную планету с последующим возвращением домой. Сельчанка же совершает настоящее восхождение — в жизнь с высокой материальной обеспеченностью и культом индивидуализма. Суть проекта не только в испытании на прочность «барышень» и «крестьянок», а ещё и в причинах, почему столкновение двух образов жизни кажется нам интересным. Это столкновение обеспечено не только разницей города и села, но драматическим различием героинь в достатке: из столицы в провинцию прибывают исключительно зажиточные дамы, а село несёт следы явного упадка.
Большая драматургия украинской программы, о которой я упоминал, зачастую вырастает вокруг внутренней борьбы и личностного роста именно сельчанки. Это она телепортирована в дизайнерские интерьеры из построенного родителями ветхого дома с пыльными коврами на стенах. Именно её путь смыслообразующий — это путь в будущее и смена проблем выживания на проблемы потребления, от татуировок пьяного отчима к скромному обаянию костюмов от Prada.
Под описанный конфликт подгоняется очень крепкая основа, восходящая к главным, «бродячим» сюжетам человечества. По большому счёту, украинская программа использует неоконченный сюжет «Золушки», оставляя открытую концовку — додумай сам, зритель, что будет после вынужденного побега девушки из дворца. Сеанс бизнес-коуча с побуждением к внутреннему росту, замешанный на общечеловеческом мифе — вот важная часть формулы успеха украинской программы.
Итог типичен: вкус роскошной жизни не может не пленить, и в идеале сельчанка по драматургическим же законам обретает цель. Например, кардинально изменить свой образ жизни. «Панянка-селянка» — это программа не о воспевании гедонизма «золотой молодёжи», а о противопоставлении капиталистической хватки советской инертности.
Представим, что именно этот смысл мог привлечь Министерство информации и общественного развития. Вроде как «модернизация общественного сознания», за которое оно в том числе отвечает, по сути — попытка сформировать человека, приспособленного к новой эпохе рыночных отношений. И, допустим, эта модернизация — отложенное противодействие плодам советской культурной революции, родившей «хомо советикус» со всеми его достоинствами и недостатками.
Шутки шутками, а некую логику притянуть за уши можно: если украинская «Панянка-селянка» — это попытка ревизии постсоветской беспросветности и пропаганда западного прогресса, то наше министерство вполне могло распознать этот посыл и захотеть использовать «Қарапайым-Ханшайым» в своих целях.
Иных разумных причин для заказа госучреждением этого конкурса я и правда назвать не могу — до тех пор, пока не обзаведусь точной информацией (вероятность чего, признаться, не такая большая).
У нас по-другому
Но если министерские взоры зарубежное телезрелище и притянуло по предложенным мною причинам, то задумка не удалась.
Стоило мне посмотреть один из выпусков казахстанской версии программы, и я пришёл к выводу: если описанный мной скрытый смысл содержался в оригинальной версии, то большая его часть развеялась где-то по дороге из Киева в Алматы.
Может быть, это опрометчивый вывод. Но я вижу глубокое отличие казахстанской версии от оригинала именно в упомянутом аспекте. То есть технически отечественная «Панянка-селянка» от украинской не отличается вообще. Но идея конфликта города, символизирующего капиталистический прогресс, и села, заморозившего советскую инерцию и постсоветский упадок, в нашей версии отсутствует. Здесь нет пьяных родственников, уснувших в ожидании гостьи из города, выживших реликтовых тараканов; сельские дома аккуратны, иногда и явно по местным меркам зажиточны, а историй брошенных алкоголиками-мужьями жён с детьми, кажется, в нашей глубинке не существует. Министерство информации и общественного развития не может заказывать демонстрацию на всю страну извечных проблем (да ещё и в субботний прайм-тайм)? Возможно. Но мне кажется, это не единственная причина пересмотра (сознательного или нет) концепции программы.
Думается мне, казахстанские авторы просто не захотели показывать отечественное село так выпукло, как несколько сезонов делали это украинские коллеги. И в этом есть своя логика.
В Казахстане отношение к аулу более выражено как к сакральному месту исхода, а прочные родственные связи (у какого казаха нет дорогих родственников, регулярно приезжающих на большие тои из глубинки?) этому отношению только способствуют. Ирония над аулом просто не получит отклика в сердце зрителя, потому что правильность ценностей городского существования для него ещё не доказана полностью.
Отсюда — полное отсутствие обвинительного уклона в адрес «несостоятельности» выходцев из села, как в украинской версии. У нас сельчане — соль земли казахстанской. Вот и героини программы — вполне самодостаточные, довольные жизнью аульные жительницы, особо в город и не стремящиеся. Скорее наоборот, в нашей программе «асфальтовые» красавицы ещё должны пройти в глубинке проверку на соответствие: важный, лежащий чуть ли не на цивилизационной меже вопрос о замужности/незамужности (как без семьи в их-то годы!) им задаётся почти в каждом выпуске.
Определить по внешним признакам, были ли внесены эти изменения намеренно либо по наитию, к сожалению, не представляется возможным.
Думается, для продюсеров КТК гораздо важнее близости к оригиналу другая идея — несмотря на то, что рекламодатели следят больше за интересами жителей городов, программу наверняка хорошо смотрят не только в областных центрах, но и в районах. А это плюс к «народному» имиджу канала. Кстати, может быть, усилия министерства лежат именно в плоскости консолидации сельчан и горожан вокруг общих ценностей? Но тут гадать — не перегадать. Но правда интересно — при чём тут Министерство информации и общественного развития?!
