«31 канал» — частный информационно-развлекательный телеканал. Здесь всё, как везде: сериалы, шоу, публицистика и, конечно, новости. Программа «Информбюро» — одна из старейших на казахстанском телевидении периода независимости, у неё мощный профессиональный бэкграунд и богатая история. Чем интересны новости на «31 канале» сейчас, когда, по данным TNS Kantar, среди аналогичных программ на других каналах они на стабильном третьем месте? Разбиралась, посмотрев несколько октябрьских выпусков, медиакритик «Нового репортёра» Алия Нагорнюк.
Анонсы и интонации
Новости на канале начинаются, как водится, с анонсов. Аскар Мендыбаев с излишним, на мой взгляд, нагнетанием, с когда-то очень модной в эфире интонацией «катастрофизма» начитывает предновостную афишу. Этот речевой всплеск у нас почему-то назвали динамикой речи, и манера акцентированного говорения прочно прижилась на казахстанском телевидении. Она может быть оправдана, если, во-первых, за этим в выпуске что-то стоит, и, во-вторых, если она лишена хоть какой-то театральности и абсолютно искренна. Так, как это было у журналиста-легенды Леонида Парфёнова, который ввёл в медиамоду хождение с микрофоном, речь стендапов стала живой и динамичной. Но подражательство, как это обычно и происходит, обрело какие-то гиперболические формы.
Но давайте разбираться.
Итак, анонсы. Для обозначения темы каждый из них начинается, как правило, с назывного предложения, то есть предложения без сказуемого, обычно обозначающего действие. И далее ждёшь этого самого действия, то есть самой новости. Но чаще всего далее следует ЦЕЛЫЙ РЯД вопросов, хотя должен быть один — главный. Таков закон жанра. Анонс должен быть очень коротким, ёмким и желательно художественным.
Что ещё важно? Так как это своего рода реклама новостей, нужно сохранить интригу. Новостной слоган по напряжению и значимости должен соответствовать предлагаемому сюжету. При этом, учитывая дискретность восприятия, да и мышления современного зрителя, у вас всего пять секунд.
Вот пара анонсов за 23 октября, например.
«Возвращение к строгому карантину. В каком городе вводят строгие ограничения? Кому советуют не входить на улицы? И что за новое постановление опубликовал главный санитарный врач страны?» Ограничения не такие уж и строгие, как выясняется в материале. Ведущий за кадром почему-то не переходит к рассказыванию, а всё так же, как в анонсах, почти взахлёб начитывает текст.
«Педагог-убийца. В Актюбинской области драка двух учителей закончилась поножовщиной. Один из них умер. Из-за чего случился конфликт и где разыгралась кровавая драма?» Ответа на вопрос «из-за чего случился конфликт» в самом материале, как мы увидим дальше, нет. Зачем тогда было вставлять его в анонс? Прочие же подробности в этом самом анонсе уже рассказали. Интриги больше нет.
О людях без людей и новостях без новостей
В сюжете с говорящей плашкой «Жизнь в селе» («Жизнь на селе» — если придаёте выражению обобщающий смысл) этой самой жизни-то и нет, потому что нет героев. Это такой парламентский экскурс в сельскую глубинку. Сюжет начинается с пересказа выступления министра Руслана Даленова: «В каждом пятом казахстанском селе школы и детские сады нуждаются в ремонте, а в каждом третьем — больницы и медпункты. В 2000 аулах нет качественной питьевой воды…» И далее — по парламентской повестке, только видео сельское. Такого рода сюжеты маститые журналисты строят на человеческом материале, используя парламентские слушания как информационный повод. Пусть это будет тематически согласованный герой: апашка, которая ходит далеко за водой, сельский предприниматель с неудачной историей, врач, покидающий село… Как не увидеть за цифрами человеческую судьбу?
Истории «маленького человека» очень важны в новостях, особенно если просматривается общественно значимая социальная проблема. Такие телеочерки вызывают эмоциональный отклик и оставляют зрителя у экрана.
К примеру, сюжет о трагедии матери, сыновья которой попали в наркозависимость. В чём сложность таких материалов? В многоплановости. Это сразу ощущается уже в анонсе: «Отчаяние матери. Жительница Караганды просит защитить молодёжь от наркотиков. Как вышло, что оба её сына зависимые? Насколько доступны запрещённые вещества, и что предпринимают стражи порядка?» 10 секунд, и то за счёт «динамики» ведущего. Все аспекты сюжета «вывалили» уже в анонсе. Надо просто вычленить главное и желательно связанное с информационным поводом. Но как такового его, к сожалению, нет. Призыв матери? Но нет ни пресс-конференции, ни заявления. Доступность наркотиков? Вещь общеизвестная и никак не новость. Да и действия полиции тоже.
Может быть, в подводке обозначена хоть какая-то актуальная событийность?
«В Караганды (орфография отражает произношение, но об этом подробнее чуть ниже — А. Н.) женщина, которая потеряла двух сыновей из-за наркотиков, просит защитить молодёжь от дурмана. Она считает, что запрещённые вещества слишком доступны. Именно поэтому её третий сын тоже стал наркоманом, утверждает мать. Что предпринимают борцы с наркобизнесом, выясняла Людмила Батюшкина».
Увы, нет. Хотя в сюжете есть фраза, сформулировав которую иначе, мы получили бы лид, предложение-зачин: «Сейчас в Казахстане порядка 60 тысяч наркоманов». К примеру: «В Казахстане число наркоманов достигло…»
Такой жанр, безусловно, диктует и свои правила повествования, которые сродни сугубо литературным формам: очерку, рассказу, эссе — с одной лишь оговоркой: несколько сюжетных линий не должно быть. Но структура та же: зачин (включающий лид), кульминация и финал. Всё это, конечно, очень условно. Но при всей многоплановости таких материалов должна быть вычленена главная мысль, а не дана нарезка аспектов проблемы, как в этом материале.
В сюжетах-историях всё-таки должно присутствовать некое единоначалие (герой, стиль), в отличие от рассказов — никакой назидательности, так часто встречающейся в новостном контенте, и замечательно, что этой ошибки автор избежала. Завершённость сюжета достигается кольцевой композицией. Правда, не так удачно начало — с синхрона героини, вырванного из монолога.
Орфоэпия и повторения
Корреспондентам и ведущим канала я посоветовала бы всё-таки обратиться к словарям, к орфоэпическим в особенности.
«Также на парламентских слушаниях подняли вопрос снижения рождаемости в дерЕвнях». Правильно: деревнЯх.
«Почему на некоторых складАх «СК Фармации» не хватает лекарств?» На склАдах (в значении хранилище).
И уж совсем удивительное для республиканского канала: «Общество не знает, как Министерство здравоохранения израсходовало средствА, выделенные на борьбу с коронавирусом». Безусловно: срЕдства.
Режет ухо «Атрар» из уст ведущего. Нет, ударение верное — на втором слоге. Но первый предударный звук в этом слове произносится как О, хотя по правилам русской орфоэпии должен редуцироваться: Масква, к примеру. Но исключения есть всегда, особенно в казахских названиях и именах, когда от неправильного произношения гласной буквы может меняться смысл слова.
А другой топоним стоит не в том падеже: «В Караганды женщина, которая потеряла двух сыновей из-за наркотиков, просит защитить молодёжь от дурмана». В Караганде, естественно.
К словарю грамматической сочетаемости тоже можно было обратиться: «Её (меру — А. Н.) применяют в крайней необходимости». При крайней необходимости.
Интересное явление наблюдается сейчас в казахстанском новостном контенте. Я бы назвала это «попугай в эфире». Я говорю о смысловом, а иногда и лексическом совпадении текста и синхрона. Конечно, роль мини-интервью может быть и эмоциональной, тогда не грех и повториться, чтобы повысить «градус» эфира. Но речь об информативности.
«Выборы в Мажилис парламента пройдут в традиционном очном формате по бумажным бюллетеням… Председатель ЦИК Берик Имашев заявил, что оснований менять процедуру голосования нет. Это не предусмотрено законом», — возвещает ведущий. Далее говорит Берик Имашев: «Будем эти выборы проводить в привычной системе, по бумажным бюллетеням, никаких новшеств для избирателей не будет».
У каждого элемента журналистского материала, будь то синхрон, стендап, закадровый текст, интершум, — своя задача, но отнюдь не попугайская. Хотя говорят: повторение — мать учения, но цели у нас, по счастью, не дидактические. В данном конкретном случае весомее синхрон чиновника — внятный, аргументированный ответ из первых уст. А уж «заходом» на него может послужить любой сегмент, их в материале предостаточно — и статистика, и позиция Минздрава, и дата выборов.
«Информбюро» смотрю довольно часто, думаю, справиться с задачей — объективно передать суть события — журналистскому корпусу канала по силам. Главное — не забывать, что такое новость.
