На днях «Радио Азаттык» опубликовало фильм «Река», и это очередное любопытное выступление казахстанских документалистов на тему экологии, которая явно одна из главных для создателей неигрового кино в нашей стране. За последний год я обращался уже к четырём работам, затрагивающим «зелёную» проблематику (это фильмы «Арал», «Полигон», «Проснитесь», «По ту сторону нефти») и ещё одну описывал ретроспективно (фильм «Жоктау»). А ещё был фильм-расследование об АЭС на YouTube-канале «Гиперборей». Это были картины разного профессионального уровня, причём сейчас, подводя некий промежуточный итог, можно констатировать: серьёзные претензии у меня были к каждой второй работе. И фильм «Река» я начинал смотреть с осторожностью, на всякий случай ожидая худшего.
Красивый Урал
Первое, что подкупает с первых кадров фильма, — отличная операторская работа, даже непривычная для среднеказахстанского редакционного продукта. Дрон с видеокамерой здесь используется умело и, что называется, по делу. Это редкий случай, потому что в эпоху удешевления технологии съёмки с высоты птичьего полёта новая фишка используется нашими репортёрами и кинодокументалистами по поводу и без: это лёгкий способ произвести впечатление с помощью голой картинки, не прибегая к виртуозным техникам съёмки и монтажа, не вдыхая в кадр жизнь и не подкрашивая её эксклюзивной авторской манерой. Но тонкости есть везде, а навыки — нет. И нередко проблема работ с использованием квадрокоптеров заключается в неумении склеивать длинные разнонаправленные панорамы и в игнорировании поиска композиции кадра и в воздухе.
Вообще в «Реке» видеопланы организованы не в репортёрской быстрой манере, а с претензией на художественную парадоксальность, с более смелой игрой с композицией, цветом и формой. К примеру, первый же план чуть ли не шедеврален: это очень медленная и нарочито растянутая по времени панорама, переходящая в статику. Физическое перемещение камеры в нём переходит в динамику изменения естественного освещения: из утренних сумерек на металлоконструкциях, почти полностью заслоняющих реку, в усиливающемся естественном режимном освещении (дело, видимо, на рассвете) возникают человеческие тени. Будто подпитываемые стремительно крепнущим солнечным светом, тени становятся всё понятнее и начинают двигаться.
Не являясь профессионалом операторского искусства, смею предположить, что мы имеем дело не с совмещением панорамы и хитрого slow motion, а со скрупулёзно подобранной точкой съёмки, с которой обнаруживается естественная динамика освещения. Это зрелище завораживает, оно абсолютно кинематографично, и если бы можно было давать телевизионные награды только за операторскую работу, а меня занесло бы в жюри, я бы крепко задумался — а не присудить ли победу только за это видео — да что слова, посмотрите на него сами.
И если хорошая «картинка» — та одёжка, по которой встречают, то у «Реки» она отличная без скидок: скриншоты из фильма можно ставить вместо обоев на рабочий стол компьютера. А мелкие яркие детали, вроде дрожащих на приборной панели автомобиля очков одного из героев (ох уж эти казахстанские вечные колдобины), лишь добавляют одобрения.
Надо сказать, что при беглом просмотре содержание форму не подводит. Создатели фильма рассказывают о многолетнем обмелении реки Урал, которая начинается на территории России, и воды которой забираются для нужд соседним государством — это главная версия героев, и её старательно пытаются донести до зрителя авторы картины. Интересно, что съёмочная группа проехала вниз по руслу казахстанской части реки от границы с северным соседом на юг до самого Каспия и зафиксировала мнения столкнувшихся с экологической проблемой чиновников и местных жителей из разных населённых пунктов.
Создатели «Реки» констатируют: за последние 15 лет уровень Урала упал в три раза (в прошлом году обмеление было рекордным), а местные жители столкнулись с засухой и проблемой орошения земель. Свидетельства казахстанцев сопровождаются видеоиллюстрациями — особенно впечатляющими выглядят заболоченные и даже полностью пересохшие русла речушек общего бассейна. И даже несмотря на то, что посыл авторов прозрачен (виной грядущей экологической катастрофе «государственный эгоизм» российских властей, с которым наши не могут совладать), то, к чести создателей, они дают возможность высказаться и тем чиновникам, что придерживаются другой версии: говорят о естественном маловодном цикле реки Урал — он якобы может закончиться ближе к 2023 году. И стоит всмотреться в фильм чуть внимательнее, как становится понятно: именно здесь сокрыт главный его недостаток.
Человеческих ли рук дело?
Документальный фильм — это почти всегда расследование или исследование, неважно чего: конкретных событий либо загадок человеческой души. Весьма субъективная оценка: если отнестись к «Реке» как к серьёзным документальным изысканиям, мне недостаточно фактов для главного вывода, которым авторы без лишних манёвров угощают зрителя. Вывод этот на виду: в обмелении реки Урал виновны власти России, забирающие воду для нужд своей страны; кроме того, вина лежит и на наших то ли политиках, то ли административных госслужащих, которые проблему не решают. Однако, по мере отвлечения от эмоций, вызванных великолепным, ошарашивающим местами видеорядом, из тени выползает проблема: вывод из показанного в фильме не напрашивается сам собой, настолько не напрашивается, что нарушает логическую цепочку, к нему ведущую.
«Конечно, по большей части высказываются мнения, что это [обмеление — ред.] связано с природными катаклизмами, маловодным циклом, применяется термин “регрессия”. Однако в данном случае это результат вмешательства человека», — безапелляционно, но и без доказательств говорит общественник Арман Хайруллин в конце фильма. Его слова дополняются уже от авторов.
«Основные реки Казахстана — трансграничные. Именно поэтому Казахстан является водозависимой страной и делит ресурсы с Россией, Китаем, Узбекистаном и Кыргызстаном», — тут же в титрах, как бы поддерживая вывод Хайруллина и подводя итог 20-минутной документалке, говорится в конце. Эти титры отпечатывают конкретное, обобщающее увиденное, утверждение.
Если вы проведёте эксперимент, посмотрите первую минуту «Реки» с прекрасной работой оператора, пропустите основное содержание и посмотрите указанную концовку с выводом, то наверняка решите, что в течение 20 пропущенных минут авторы искали и находили подтверждение главной своей мысли. Но это не совсем так.
В первую очередь, привлекает внимание фактологическое качество спикеров и их комментариев. Правозащитники, чиновники и местные жители имеют мнение о причинах проблемы. Однако никакой попытки расширить расследование и прыгнуть чуть выше, набрав аргументов в пользу своей теории, авторы не делают. Так, осталось неизвестным: на основании каких исследований (и какого их качества) чиновники и оппонирующие им общественники озвучивают диаметрально противоположные данные; на основании каких фактов команда фильма отдала предпочтение не официальной, а неофициальной позиции; действительно ли на территории соседнего государства увеличился забор воды из общей реки; подвержена ли река Урал такому заметному влиянию маловодных циклов, и о чём говорит опыт предыдущих десятилетий. Это только несколько вопросов из накопившихся за время просмотра фильма.
То есть главная проблема картины— шаткая фактологическая основа обеих приведённых в нём версий, при однозначном, но не объяснённом выборе. Ещё больший изъян картины: версии о причинах обмеления Урала — «антропогенная» и «природная» — в фильме толком не противопоставляются и не образуют конфликта. Обеспечить это столкновение, опять же, могли бы какие-то более-менее точные данные, но их не хватает. В пику комментарию чиновника о естественных причинах падения уровня воды приводятся соображения местных жителей, предпринимателей, экоактивистов, а в итоге получается лишь нагромождение одних мнений на другие.
Этот свой вывод я делаю не из-за наивности и догадываюсь, что большинству зрителей достаточно и продемонстрированного на экране: им нужны эмоции, а под их соусом и мнения сойдут за факты.
И вот мой итог. Фильм «Река» создан профессиональнее, чем многие из упомянутых мной ранее картин, однако и он имеет очевидный для меня изъян. Парадокс заключается в том, что даже в таком виде фильм, несомненно, необходим нашей аудитории, хотя бы по двум причинам: во-первых, как реплика в контексте большой общественной дискуссии о злободневной водной проблеме; во-вторых, как лишнее напоминание широкому кругу зрителей о «зелёных» ценностях. Пожалуй, есть и третья причина. А что если мы и правда молча наблюдаем за очередной экологической рукотворной катастрофой и готовы принять и трагедию Урала, как когда-то свыклись с трагедией Арала? Не нужны ли такие фильмы для привлечения внимания хотя бы на всякий случай, в опережение бесповоротных последствий? И если это правда, заявленные мной минусы картины не имеют абсолютно никакого значения — иногда масштаб проблемы (а она тяготеет к общечеловеческой) оправдывает отсутствие этических реверансов. Но правда ли это? Фильм ответа, к сожалению, не даёт.
