Цикл бесед о казахстанских художниках, современных и не только, на Qazaq TV, любопытен по многим параметрам. Особенно если учитывать, что о культуре вообще и об изобразительном искусстве в частности на казахстанском телевидении приличных программ не так уж много. В специфике этого проекта разбирался медиакритик «Нового репортёра» Газинур Гиздатов.
Сам проект — правда, с совершенно неподходящим названием «Музейные истории» — неожиданен тем, что он, за редким исключением, сфокусирован на знаковых представителях казахстанского изобразительного искусства, работавших в прошлом веке, и наших современниках. Несмотря на то, что все они хорошо известны в профессиональных кругах, и несомненна в отдельных случаях их мировая известность, в казахстанском социокультурном пространстве, в том числе на телевидении, многие герои цикла предстали впервые.
Так, если цикл два года назад начинался с классики казахстанского искусства, то к 2021 году он полностью перешёл уже к современникам, которых трудно отнести в сданным в музей экспонатам. Больше всего пока в этом цикле везёт мастерам, которые работали или работают в традиционной манере — в жанре реалистической живописи. Они предстают зрелищно, со всем требуемым комментарием и даже эксклюзивными искусствоведческими дополнениями.
Каждая из передач имеет простую структуру: первую половину выпуска ведущая цикла — искусствовед Екатерина Резникова — беседует либо с самим мастером, либо с отобранным экспертом, а во второй части уже сама на фоне картин, скульптур и других образчиков творчества героя размышляет о нём же, скрупулёзно уходя в детали изобразительного ряда.
Стоит отметить, что сама журналистская манера авторов этого телецикла изменилась. Если поначалу картина ли, акварели ли художника не открывались нам в телекартинке, а камера механически проплывала мимо них во время комментария ведущей, то в последних выпусках картина и текст о ней наконец-то взаимодействуют в одном кадре или хотя бы последовательно, к этому же добавляется продуманный звукоряд. Тем не менее, говорить о том, что создатели цикла предпринимают большие редакторские и сценарные усилия при подготовке цикла, не приходится. К дополнению к диалогу, а потом монологу предлагается максимум несколько фотографий из архива самого героя или эксперта, которому доверено о нём говорить. На фоне того, что многие мастера пробовали себя в разных жанрах, в том числе в видеоинсталляциях и перформансах, сиротское визуальное и документальное представление их творчества озадачивает.
Лица мастеров
Так же, как это бывает при разговоре на любые другие темы, наиболее любопытными стали выпуски, в которых говорит сам мастер, а не приглашённый эксперт-искусствовед. Так, в программе под названием «В чём секрет успеха творчества и совместного союза семьи Бапановых?» Алибай и Сауле Бапановы, мастера гобелена, между простыми воспоминаниями о себе, своём становлении успели поговорить о личном художественном видении. Сложился разговор о конкретных людях и о той идее, которую они выражают образцами своего прикладного искусства.
Такой же искренней и внятной для зрителей получилась передача «С чего начались творческие поиски Андрея Ноды?». Вновь интерес к программе определялся неспешным монологом самого художника, которому не помешали размышлять о времени и своём понимании пространства холста. Основы художественного видения мира предстают здесь наглядно и очевидно даже для далёкого от изобразительного искусства зрителя. Искусствовед-ведущий в этом цикле если не всегда может говорить с мастерами на языке их концепций и замыслов, то хотя бы не мешает их озвучить.
Это совсем не значит, что наши искусствоведы не могут захватывающе рассказывать о художниках. Редкий гость в этом цикле — Баян Барманкулова — в отведённые ей 10 минут успела обозначить главное в произведениях Сабура Мамбеева: выпуск «Творчество народного художника Сабура Мамбеева». Дело не столько в логичности и последовательности комментариев гостя-искусствоведа, сколько в умении именно этого эксперта определить главное в художественной манере автора. По отношению к художнику была предложена отточенная формулировка: «У него был слух на цвет». В свою очередь, профессионал Баян Барманкулова поражает умением показать развитие культурных идей в конкретный временной промежуток. Вроде бы та же искусствоведческая лексика, но её понимают и профессионал, и неофит. Именно поэтому вторая часть в других передачах уже идёт фоном, когда ведущая уходит в детали, акценты изобразительного ряда и прочее, на чём непосвящённый откровенно скучает.
Кому не повезло?
Несмотря на то, что в анонсе к телепроекту было заявлено «расскажем о невероятных судьбах художников», это происходит, увы, не всегда. Разговор о ком явно не сложился? Поверхностной оказалась передача «Учитель и ученик — Павел Зальцман и Александр Ророкин». Трагическая и одинокая фигура удивительного художника и писателя утонула в словесных хитросплетениях этого выпуска. Как ни странно, чем более крупная личность бывает представлена в «Музейных историях», тем больше шансов, что ключевая идея-концепт, которая всегда стоит за большим мастером, так и не прозвучит. Самое мощное новое имя в современной культуре, которое открывается только в XXI веке, причём в большей мере в России, Европе и Америке, — Павел Зальцман, в казахстанском телепроекте получил невнятную презентацию. Стало очевидным из этой передачи лишь банальное: на Павла Зальцмана повлиял Павел Филонов, а приглашённый гость настойчиво называл себя его учеником.
В разговоре с гостем о самом Зальцмане говорили недопустимо мало и поверхностно. Какое отношение к нему имела вторая часть об Александре Ророкине, обозначенном в передаче как «мастер русского авангарда», так и осталось непонятным. Самое обидное, что и осталось за рамками передачи: а в чём гениальное предвидение и своеобразие этого художника, Павла Зальцмана, в мировой культуре ХХ столетия?
Конечно, вновь можно только аплодировать, что в цикле чуть ли не впервые на ТВ вспомнили о Рустаме Халфине: «Рустам Хальфин — художник, человек Возрождения». Безусловно, комментарий искусствоведа в выпуске был профессиональным, но этот уже неизвестный широкой публике автор так и остался нераскрытым. Зритель вновь тонет в деталях биографии автора, работавшего всегда больше с идеей, а уже потом с её материальной реализацией. Его произведения, которые были своеобразным «текстом-протестом» наступающей эпохи безвременья, прошли в программе мельком. Камера просто не дала нам их почувствовать и понять. В свою очередь, социальный контекст неприятия такого мастера напрочь отсутствовал в монологах ведущей и искусствоведа, он лишь стыдливо обозначался как «трагические мистические вещи, происходившие в жизни художника».
Как бы там ни было, но таких просветлённых лиц, как в «Музейных историях», вы действительно больше нигде на казахстанском телевидении не поймаете: ни в парламенте, ни в чиновничьих и политологических тусовках. Быть может, именно по этой причине только казахстанское искусство единственно и честно смогло точно отразить наше время и наше пространство. Это дорогого стоит, но по-девичьи робкое в телецикле умолчание тяжёлых обстоятельств в жизни и творчестве героев, которых гнобила не пресловутая советская система, а уже наши здравствующие чиновники от искусства, принять никак нельзя. Возможно, по этой причине и знаковой для телевизионщиков «фигуре умолчания» пока в программе «Музейные истории» невозможно представить ни уже покойного Сергея Маслова, ни активно творящего в наши дни Ербола Мельдибекова, ни тем более актуальных акционистов последнего времени в стилистике «От правды не убежишь».
