В марте о женщинах в СМИ принято писать много и восторженно. Вне мартовской эйфории женские образы чуть менее идеальные и выписаны с чуть большим драматизмом. «Новый репортёр» изучил около сотни текстов о женщинах, опубликованных на 13 казахстанских онлайн-порталах за последний год, и выяснил, кого отечественные журналисты считают героинями нашего времени, и к каким инструментам прибегают, описывая их.
«Нежность в погонах». Излюбленный приём в текстах о женщинах-военнослужащих, женщинах-полицейских или женщинах-спасателях — противопоставление. Иногда журналисты находят нечто «двоякое» во внешности героинь, и тогда рождаются подобные пассажи: «Нежные красивые черты лица, приятная скромная улыбка и поставленная грамотная речь. Но при этом крепкие руки и сильное спортивное тело».
Часто в качестве «несовместимого» выступают социальные роли: «Салтанат Нуржанова — стрелок группы охраны пограничного управления по Зайсанскому району, а ещё заботливая жена и мама четырёх детей». В казахстанских редакциях будто до сих пор дивятся способности женщин иметь занятость и семью одновременно: «Они прыгают с парашютом, метко стреляют, спасают людей… на работе. А дома укутывают близких в нежность и любовь».
Благо, плоские образы постепенно обретают формы, и вот уже лейтенант юстиции, начальник отряда учреждений АП-162/3 города Павлодара по-человечески признаётся: «Не думаю, что кто-то с детства мечтает о такой работе. Скорее всего, просто жизненные обстоятельства складываются таким образом».
Возрастные героини. Женщины, чья молодость прошла некоторое время назад, не представляют интереса для журналистов, если сливаются с общей массой людей пенсионного и предпенсионного возраста. Их, смирившихся со своим возрастом, популярные онлайн-СМИ не особо любят: «Соглашается жить как раньше и доживать свою привычную, местами серенькую, неимоверно скучную, но зато предсказуемую жизнь условного гоголевского Акакия Акакиевича, чей смысл жизни заключается всего лишь в новой шинели».
Другое дело — героиня, которая выбрала другую «таблетку». Чтобы попасть в лонгрид на Tengrinews, несчастной придётся пройти многое: например, поработать в органах в 90-х, перенести операцию, стать чемпионом по тхэквондо, открыть адвокатскую практику, начать делать кукол и осваивать спортивную стрельбу из лука.
Менее массовые интернет-издания ощутимо снижают планку и рассказывают аудитории о 75-летней Раисе Сандульской, которая стала трэвел-блогером; о 63-летней Мадине Хабиббуле, которая с 1986 года не покидает ряды политических активистов; и о 61-летней Ирине Рейбант, которая четыре года пытается доказать вину полицейских в смерти сына.
Мамы. Для казахстанских СМИ редкость — истории о тех многодетных матерях, которые имеют привычку высказываться и отстаивать свои права на митингах. Ролевой моделью с подачи журналистов стали женщины, которые на государство не жалуются, а при случае всячески выражают ему свою благодарность: например, за возвращение детей и внуков из Сирии и Ирака или за помощь в переселении.
А «митингующие» матери переживают закономерную эволюцию и публично открещиваются от «агрессивных» соратниц: «И нужно немножко этим мамочкам открывать глаза, показывать им, что есть другая жизнь, не ходи, не проси, не примеряй на себя роль жертвы. Ведь многие как жертвы ходят, и, похоже, им это нравится», — цитирует Tengrinews одну из героинь.
Другая жизнь в интерпретации отечественных СМИ почти безоблачна. В качестве примера — история мамы семерых детей и «успешной предпринимательницы». На рассказ о бизнесе — четыре строки, в которые уместились ипотека, покупка ещё пары квартир, затем — земельного участка, и, наконец, строительство Дома моды. «Каждый ребёнок — новый уровень, новый рекорд», — смеётся бизнесвумен.
Артистки. Известные женщины вынуждены испытывать на себе гнёт стереотипных журналистских вопросов. Вот у казахстанской певицы лейбла Black Star Назимы Джанибековой в связи с разводом интересуются: «Давление, может, какое-то было? Было ли как-то связано с бытовым насилием?» Последний вопрос интервью и вовсе будто позаимствован из школьной анкеты: «Сейчас твоё сердце свободно?»
Если личная жизнь артистки не способна вызвать всплеск просмотров, журналисты в надежде на мини-сенсацию задают вопросы о гипотетических отношениях с мужчиной: «Когда вы соберётесь замуж, будете ли вы соблюдать казахские традиции, например, брать калым или приглашать триста человек на свадьбу?» — спрашивает репортёр у российского стендап-комика Сауле Юсуповой.
Если же у автора интервью хватает такта не мучить героиню вопросами о том, «что лично для вас важно в мужчинах», всегда есть ещё один почти беспроигрышный вариант: «Я слышала, что среди алматинских музыкантов много тех, кто принимает наркотики. Есть ли такие среди ваших ближайших коллег? А как вы сами относитесь к таким вещам? А к алкоголю?» «Плохо», — только и ответила Енлик Курарбек на вопросы The Steppe.
Врачи и медсёстры. Спустя два года пандемии коронавируса казахстанские журналисты не перестали писать о женщинах, работающих в сфере здравоохранения, однако подача этих историй с нашего последнего замера ощутимо изменилась.
Во-первых, на страницы интернет-изданий вернулись врачебные истории успеха — вероятно, относительная нормализация эпидситуации сыграла свою роль. Так, «Время» рассказало своим читателям об «авторе первого казахстанского ребёнка из пробирки», а Tengrinews — о «чудо-женщине» из Киевки, которая некогда прославилась не только своими знаниями, но и преданностью пациентам.
Во-вторых, из публикаций об отечественных врачах и медсёстрах, участвовавших в лечении больных коронавирусом, исчезла «военная» риторика, надрыв. Из «героев» на «передовой» женщины превратились в медиков, почти рутинно выполняющих свою работу. При этом в центре повествования, к счастью, остались понятные большинству эмоции. «После смерти дядь Жоры была разочарована в медицине. Думала, больше не смогу в стационаре работать», — говорит медсестра Зауреш Кожанова, работавшая в «красной зоне». «Погибшие от коронавируса снились мне по ночам…» — делится врач общей практики Светлана Агзамова.
Спортсменки. Интервью журналистов со спортсменками часто напоминают пересказы официальной биографии. Вот корреспондент Informburo.kz беседует с чемпионкой мира по блиц-шахматам Бибисарой Асаубаевой сразу после прилёта из Варшавы, где та на первенстве мира завоевала золото. В условиях, когда времени в обрез, интервьюер решает в первую очередь поинтересоваться тем, «как прошёл чемпионат». И спортсменка принимается перечислять известные факты о турнире и своих результатах на нём… В той же роли — будто комментируя личное досье — выступили в интервью с журналистами фигуристка Элизабет Турсынбаева и теннисистка Елена Рыбакина.
Эмоционально более привлекательными в СМИ выглядят истории о спортсменках-энтузиастках, о тех, кто пока не добился крупных успехов в мире спорта. Например, паралимпийская легкоатлетка Алия Раева без стеснения приоткрывает неприглядное закулисье спортивного мира: «Конечно, порой хочется подольше поспать или пропустить тренировки, но в спорте необходима дисциплина. На соревнованиях паралимпийцев царит бешеная конкуренция, никакой солидарности нет, потому что мы соперничаем друг с другом».
Трагические героини. Женщины с «трудной» судьбой нередко становятся объектами пристального внимания журналистов. О некоторых из них знают многие — например, Наталья Слекишина благодаря телевидению стала известна ещё в 2016 году. В августе прошлого года большой текст о ней вышел на «Медиазоне», поводом стало президентское помилование. Журналисты BaigeNews, в свою очередь, выпустили текст о другой помилованной казахстанке — Лариса Антонюк отбывала наказание за убийство мужа, который подвергал её насилию.
Истории о жертвах семейного насилия, к слову, постепенно становятся мейнстримом. Благодаря публикациям на разных интернет-порталах проблема остаётся на повестке, но по традиции истории о пострадавших женщинах, девушках и девочках редко обходятся без следующего авторитетного мнения: «Если человек сам себя уважает, то, соответственно, он не будет становиться жертвой и терпеть отрицательное отношение к себе».
Кроме этого, журналисты и в других случаях по-прежнему грешат кликбейтом: «»В 16 подсела на «синтетику» и впала в кому». Душераздирающая история наркозависимой», — готовит читателей к соответствующему времяпрепровождению Tengrinews. «Казахстанка, прошедшая через наркотики, тюрьму и болезнь, всё-таки обрела счастье», — интригует «Экспресс К».
Учителя. «Учитель был, есть и остаётся одним из главных людей в жизни человека», — пишет «Время», завершая рассказ об учителе биологии одной из шымкентских школ Алине Соловьёвой. Алина Робертовна оказалась столь неординарным (и отмеченным званием Героя Труда Казахстана) педагогом, что и Tengrinews записали с ней интервью. Одной из его главных тем стала попытка сравнить советское и нынешнее состояние системы образования.
Любопытно, но тема прошлого красной нитью проходит через все тексты, посвящённые личностям современных казахстанских учителей. В одном из случаев «Казахстанская правда» решила вовсе сосредоточиться исключительно на воспоминаниях о 90-х: дескать, давайте помнить о том, «откуда вышли и как нам далась Независимость».
Сравнение настоящего с прошлым всегда на руку, если высветить преимущества современного положения не так просто. Венцом такого незатейливого подхода можно считать другую статью «Казахстанской правды» — в ней учитель по памяти цитирует Елбасы, расхваливает «обновлёнку» и, разумеется, не забывает упомянуть, как на заре Независимости долги по зарплате покрывали макаронами, сахаром или мукой.
Женщины науки. Истории о современных казахстанских учёных появляются на страницах интернет-СМИ нечасто — вероятно, именно этим обусловлена публикация на портале «Vласть» целой серии портретных интервью с представителями и представительницами разных научных областей.
Героини — каждая с высоты своего опыта — рассуждают об особенностях производства научных знаний в Казахстане и за рубежом, рассказывают о личном становлении. Так, в длинных текстах появляются части, озаглавленные «О детстве, даче и любви к природе», «Синдром самозванца» или «Как найти свою стаю». Кроме этого, речь, конечно, заходит о восприятии учёных-женщин и возможностях совмещения работы с семейными обязанностями.
Однако иногда основная задача текстов будто размывается, и личность учёной теряется за проблематикой, которой она занимается. Вот, например, биолог Маржан Сыпабекова рассказывает о том, как в детстве часами наблюдала «за жучками и паучками», а спустя пару минут читателя огорошивают схемой процесса отбора аптамеров с помощью метода SELEX и подробным объяснением того, «как поймать MPT64».
«Творческие» женщины. В историях про художниц, писательниц или дизайнеров основную роль, как ни странно, играет человек на другом конце — интервьюер. Именно от него зависит, какой образ героини сложится в итоге: человек внутри индустрии или «богемная» дива. Так, когда с женщиной, чья профессия — творчество, беседует журналист, на поверхность всплывают любопытные индустриальные подробности. Это и отсутствие производства сырья и фурнитуры в Казахстане, и отсутствие писательского нетворкинга внутри страны, и отсутствие понимания между художником и клиентом.
Если же интервью, скажем, с художницей проводит профессиональный арт-консультант, итогом встречи может стать текст «для своих». В качестве примера приведём беседу Владислава Слудского с Бахыт Бубикановой. Первый же вопрос сбивает неподготовленную аудиторию с ног: «Там и плоская композиция, как в Укиё-э, и какие-то петухи Марка Шагала, плюс эта атмосфера кабаре, какой-то театральности <…> Сама выставка при этом будто бы прячется от нас, её надо найти. Ты думаешь об искусстве как о тайне?» «Ты слишком паришься по поводу искусства», — отвечает ему Бахыт, быстро возвращая нам точку опоры.
