Подача факта и особенно его аналитическая оценка — не самые сильные стороны казахстанской журналистики. Медиакритик «Нового репортёра» Газинур Гиздатов внимательно посмотрел программы, вышедшие на казахстанских телеканалах, и зафиксировал симулятивно-провальное в журналистской работе.
Если с ограниченной подачей факта ещё можно смириться, то невнятное и хаотичное осмысление происходящего от официально допущенных к вещанию телеканалов трудно принять. Но даже в таком виде оно запоздало пришло к телезрителям только 6–7 января, на третий и четвёртый день трагедии.
Выразилось оно, это осмысление, в единственно возможном варианте — публичном проговаривании ситуации. Комментарии, ответы от экспертов и очевидцев происходящего в этом случае трудно отнести к реальной аналитике: мешает статус «избранных», будь то пресс-секретарь президента Берик Уали (телеканал «Хабар») или новоиспечённый госсекретарь страны Ерлан Карин («Хабар 24») и та целевая установка, с которой они появились на телеэкранах — проинформировать и создать впечатление кипящей работы.
Но, например, на фоне внезапно проявившихся только на четвёртый день некоторых акимов и чиновников разного ранга неожиданно точным и объясняющим стал комментарий очевидца — генерального директора «Первого канала Евразия» Сергея Киселёва о деталях и особенностях нападения на здание, в котором размещался телеканал.
Менее всего удачными и конкретными были разговоры на «Ошакбаев LIVE» — скорее всего, из-за невыразительного набора политологов и излишне лощёных экспертов.
Понятно, что пока невозможно было ожидать прихода в телеэфир военных экспертов. Но привычное кочевание эксперта в ведущего и наоборот (Рахим Ошакбаев и сотоварищи) на разных казахстанских каналах становится фирменным знаком скудного экспертного поля.
Пожалуй, пока было только одно толковое исключение с весьма запоздалым предъявлением 10 января, когда в программу «Студия 7» «7 канала» пригласили экс-сотрудника спецслужб, который дал профессиональный расклад самим действиям и успел проговорить личное видение проблемы. Ему же дали возможность вспомнить о начале протеста, которое потом на казахстанских телеканалах в основном замалчивалось.
Во имя мира, или «Большая неделя»
Первым телеканалом, который предложил нам 6 января и затем ежедневно (7, 8, 9, 10 января) ток-шоу на русском языке, был «Хабар», и следом за ним, на казахском, — QAZAQSTAN, в передачу которого ASHYQ ALAŃ перекочевали некоторые эксперты хабаровского цикла. Создавалось всё в рамках знакомого формата «Большой недели», которая с 8 января стала называться «Во имя мира».
Каждая из программ «Хабара» запоминалась (смотреть какое-то время больше было нечего) дежурным набором разномастных депутатов, политологов (странствующих в эти дни из одной передачи в другую и готовых вещать на любую тему), практическим отсутствием блогеров (ещё вчера априори, в том числе и на этом канале, признаваемых «лидерами мнений», а ныне ставших «врагами народа») и полным отсутствием логики ведения разговора от ведущего Дениса Кривошеева. Меньше всего при обращении к хронике «Алматинской трагедии» пытались осознать, почему это оказалось возможным в нашей стране в наши дни.
В первой и затем второй передаче за 7 января редкие здравомыслящие голоса гостей — например, Марата Башимова, директора Института европейского права и прав человека, пытавшегося вспомнить, что предшествовало трагедии, тонули в неуёмном желании ведущего обвинить во всём некие силы и неких блогеров, приведших (с оговоркой от ведущего «отчасти») к трагедии.
Вообще Кривошеев о них готов теперь вспоминать в каждой своей программе. Так же произошло и в третей передаче, за 8 января, когда никто не слышал Жанар Тулиндинову, политического обозревателя, робко просившую не выбрасывать пока либеральные ценности.
Спикеры ток-шоу, больше похожие на бравую политическую дружину во главе с ведущим, оглянувшись недоумённо на говорившую «неуместные сейчас вещи» девушку, пошли дальше по своей заранее заданной логике осмысления события. В этой логике были только они, обвиняющие неизвестных и некие злые силы. Классическая цепочка «кто, что, зачем и почему», приводящая к истине во все времена, этих ораторов меньше всего волновала.
Фигуры умолчания главенствовали в нынешних казахстанских передачах, претендующих на некое объяснение случившегося. Конечно, Денис Кривошеев и некоторые его визави ещё не достигли ораторских высот российских телепропагандистов, но уже в них в каком-то смысле превращаются. Чего стоят рассуждения телеведущего и некоторых его гостей-депутатов о «двойных стандартах Запада», «праве вмешиваться в чужие дела», «защитниках либеральных свобод» и так далее.
Обсуждение наспех от 9 января, а затем 10 января с депутатами разных партий также трудно отнести к новой социальной реальности, о которой начинают уверенно говорить спикеры-депутаты всего январского цикла.
Пафос и набор заклинаний больше вяжутся с предыдущей эпохой, но депутаты и политологи всё равно торопливо примеряли на себя судейские мантии. А подсчёт от депутата Ирины Смирновой о выделении ежегодно миллиардных сумм на проведение сомнительных в своей полезности уроков самопознания привёл только к одной мысли: неужели для того, чтобы состоялся этот «подсчёт», должно было произойти вот это всё?
Январская трагедия не предложила пока ни новых имен, ни новых мыслей, ни — и тем более от журналистов — точной объективной подачи трагичной и кризисной ситуации, в которой хоть как-то были бы обозначены причинно-следственные отношения. Пока налицо фигуры умолчания и полное отсутствие хоть какой-то критической мысли в привычной, слегка подкрашенной пацанским запалом, словесной упаковке.
