«»Зачем мы себя обманываем?» — депутат о внедрении триязычия»
«Глава Халык Банка: 80 наших айтишников получили повестки о мобилизации»
«Угрозы нет — министр экологии о ситуации с Шардаринским водохранилищем»
Это три типичных новостных заголовка из казахстанских онлайн-СМИ. В них нет ничего примечательного — кроме того, что все они являются примерами языкового сексизма. Встречая такие слова, как «депутат», «глава», «министр», среднестатистический читатель, вероятнее всего, будет ожидать, что речь пойдёт о мужчине. Тем временем, героинями вышеперечисленных заметок в действительности являются Ирина Смирнова, Умут Шаяхметова и Зульфия Сулейменова соответственно.
Специалисты объясняют: использование мужских номинаций и норм в языке приводит к тому, что женщина фактически перестаёт быть видимой в обществе. Кроме этого, привычная нам лексика предполагает наличие у женщин определённого набора признаков. «Она мягка, эмпатична, плодородна, благородна, всепростительна, нежна, поверхностна, красива и добра. Такой язык мешает женщине быть ещё какой-то — злой, опасной, сильной, умной, жёсткой, достигающей», — считает Кирилл Флаймен, эксперт по вопросам гендерного равенства и противодействия насилию, директор общественного фонда SVET.
Он уверен, что конфликт между реальностью и тем, что мы от неё ожидаем благодаря такому языку, порождает «социальное напряжение, несоответствие, и мы получаем насилие, ведь женщину нужно впихнуть в конструкт терпящей, слабой, глупой, а мужчину — в конструкт сильного, подчиняющего, умного».
А если исключить пол?
Одной из альтернатив языковому сексизму является использование гендерно нейтрального языка. Википедия описывает его как совокупность стилевых приёмов, с помощью которых автор текста избегает указаний на пол или гендер объекта речи. Такое понимание термина — когда гендерный маркер как бы «стирается» из речи — считается «узким».
Английский язык относится к тем языкам, чьи носители преуспели в подобной гендерной нейтрализации — особенно в части преобразования традиционных обозначений лиц по профессии и роду деятельности: airline stewardess — flight attendant; chairman — chair (chairperson); fireman — firefighter; repairman — repairer; waiter, waitress — server; weatherman — meteorologist, weather forecaster.
В других случаях само устройство языка (когда в нём нет категории рода) способствует тому, что говорящий не акцентирует внимание на гендере. «Это такие языки, как казахский, татарский, кыргызский, то есть тюркские языки. Они не имели отношения к феминитивам, но таково было языковое мышление, когда обозначение гендера не было важным, можно было сказать: “адам”, “кici”, “ол”», — отмечает Жанар Секербаева, докторка социальных наук, ЛБКТ-активистка, феминистка, соосновательница Казахстанской феминистской инициативы «Феминита».
Почему важно стремиться к гендерно нейтральному языку?
В основе любых попыток изменить привычное словоупотребление лежит идея о том, что язык влияет на мышление, на восприятие социальной реальности (так называемая гипотеза лингвистической относительности). Учёные накопили приличный опыт, доказывающий этот тезис в ходе различных экспериментов. Например, в 2005 году они выяснили: когда британские врачи вместо heart failure описывали для своих пациентов сердечную недостаточность, используя эвфемизмы, люди были склонны менее серьёзно воспринимать своё заболевание (и в результате менее ответственно подходили к его лечению).
Эксперименты, посвящённые связи языка с восприятием гендера, тоже проводились. Профессор Оксфордского университета Дебби Кэмерон так описывает результаты некоторых из них: «Если дать детям фрагменты текста о профессиях и использовать для их названий инклюзивную форму (смотрите примеры на английском языке выше — прим. ред.), дети с большей вероятностью скажут, что женщины могут быть успешными, или что им подходит та или иная профессия».
В прошлом же году американские учёные представили итоги другого эксперимента. Участникам предложили прочитать заметку о гипотетическом председателе, который в одном случае был назван chairman, а в другом — chair. При этом имя председателя было нейтральным, пол не упоминался. После прочтения людей попросили написать, как может выглядеть типичное утро председателя, и оказалось, что больше половины сочли его мужчиной. Более того, респонденты с большей вероятностью называли председателя мужчиной, если в тексте он был назван chairman.
На пути к отказу от гендерных маркеров
Переход к гендерно нейтральному языку — важный, но не первый шаг в борьбе с языковым сексизмом. Исследователи и эксперты всё чаще говорят о том, что для решения этой проблемы языку необходимо пройти сначала стадию гендерной инклюзивности (феминизация).
Независимый редактор Майя Акишева описывает гендерно инклюзивный язык как такой, «в котором есть место феминитивам; в котором там, где это логично, обходятся без указания гендера; в котором вместо местоимения “он”, когда говорится об абстрактном человеке, используется “они” или существительное во множественном числе». По её мнению, такой язык «будет постепенно — капля за каплей — точить камень и бороться со стереотипами и предубеждениями, которые существуют в головах и отражаются в речи», и медиа стоит ответственно отнестись к этому процессу.
На что СМИ стоит обратить внимание?
«Как человек, ведущий Telegram-канал на тему инклюзии, уже три года замечаю, как трудно русскоязычным журналистам, например, избавиться от дискриминирующего термина “инвалид”», — делится Акишева. Тем не менее, говоря о переходе к гендерно инклюзивной лексике, редактор настроена оптимистично: «Это требует некоторых усилий, но это достижимо, когда ставишь перед собой такую цель и понимаешь, что задача СМИ — служить на благо общества и составляющих его самых разных групп людей, а не дискриминировать, усугубляя вражду, разочарование, непонимание, ненависть».
Секербаева советует журналистам особенно внимательно относиться к чувствительным темам, которые касаются гендерного равенства, сексуализированного насилия, ЛГБТИК+, женщин, воспитывающих детей самостоятельно, секс-работниц. «Важно писать не просто без стереотипов и стигматизации, но и с пониманием того, что нужно возвращаться к этой теме и героиням, пробовать готовить серии статей или репортажей, делать расследования и т. д. Писать материалы под знаменательные даты непрофессионально», — добавляет феминистка.
Флаймен считает, что использование гендерно нейтрального языка в странах региона станет возможным, только если журналисты «будут погружаться не только в филологию и стилистику, а и в прогрессивную дифференциацию человека, персоны и их конструктов». На практике это, как минимум, заключается в том, чтобы «рефлексировать все местоимения, когда в материале они присуждаются женщине или мужчине — а действительно ли это мужское или женское? В большинстве случаев ответ на этот вопрос будет звучать как «это проявление есть и там, и там».
