Минувший год для журналистов — как, впрочем, и для всех казахстанцев — начался тревожно: отсутствие доступа в Сеть одних лишило возможности делиться информацией, а других — потреблять её. Казалось бы, январские события во многом изменили отношение властей к свободе слова и гражданскому обществу, однако риторика чиновников, которую мы постарались зафиксировать, свидетельствует об обратном. Госслужащие по-прежнему игнорируют вопросы журналистов, считая их недостаточно глубокими, и обвиняют СМИ в необъективности.
«Каждый журналист должен быть государственником»
Президент Касым-Жомарт Токаев в прошлом году нередко упоминал журналистов в официальных выступлениях, однако чаще всего это происходило в негативном контексте. Впервые казахстанцы услышали о зловредных «свободных» СМИ уже 7 января — в числе других Токаев назвал их «соучастниками развязывания трагедии в Казахстане». По его словам, они играли подстрекательскую роль в нарушениях правопорядка наряду с «активистами» и «правозащитниками».
В феврале в интервью для телеканала QAZAQSTAN Токаев с подачи своей собеседницы вернулся к теме, однако был уже не столь категоричен в своих оценках. Он не согласился с тем, что уровень отечественной журналистики «низкий», и даже разглядел в ней «уровень и потенциал».
Это не помешало главе государства заметить, что некоторые журналисты всё же распространяют недостоверную информацию и «работают против интересов страны». По мнению же Токаева, «каждый журналист должен быть прежде всего государственником». В доказательство своих слов он припомнил Некрасова и казахскую мудрость, в которой слово уподобляют «выпущенной стреле».
Контракт с медийщиками
После январских событий высшее руководство страны во главе с президентом заговорило о строительстве нового — справедливого — порядка. Депутат (теперь уже распущенного) Мажилиса, член правящей центристской партии AMANAT Айдос Сарым в своём интервью для телеканала «Хабар 24» высказал мнение, что в рамках начинающихся реформ «должен быть отдельный контракт с медийщиками».
Сарым считает, что государство, обеспечивая свободу слова, независимость и господдержку медиа, вправе ожидать от профессиональных журналистов, что последние займутся нравственным воспитанием казахстанцев. Это, по его словам, задача в первую очередь для традиционных медиа, а не блогеров.
Почему СМИ теперь должны заняться шлифовкой менталитета, депутат объяснил весьма образно: «Любой момент либерализации означает ослабление политического организма. Вы, наверное, знаете, есть такое понятие как “трансплантология” в медицине. Прежде чем человеку почку пересадить, его иммунку убивают в нет, просто в хлам. Для чего это делается? Потому что любой здоровый организм отторгает чужеродное тело. Вот сейчас наше общество примерно в таком состоянии».
Свобода слова на 4,9 из 5
23 июня бывший министр информации и общественного развития Аскар Умаров в ответ на просьбу журналистов оценить уровень свободы слова в Казахстане заявил: «Я бы сказал пять (баллов из пяти — прим. ред.), но вы ведь не поверите, поэтому 4,9». Оказалось, чиновник не считает, что ситуация со свободой слова хоть сколько-нибудь «обострена». В доказательство он привёл абсурдный, но неоспоримый факт: «То, что мы об этом говорим, уже означает, что у нас — свобода слова».
Во всей красе ситуация со свободой слова предстала перед казахстанцами и Аскаром Куанышевичем уже через месяц — 22 июля издание Orda.kz подверглось масштабной DDoS-атаке. Это событие стало началом целой череды инцидентов, призванных оказать давление на независимых журналистов и редакции.
Умаров, к слову, недолго просидел в кресле министра: уже спустя восемь месяцев после назначения его понизили до руководителя Службы центральных коммуникаций при президенте. Новый министр Дархан Кыдырали, судя по продолжающейся после Нового года порче имущества журналистов, тоже слишком высокого мнения о свободе слова, чтобы предпринимать что-то для её защиты.
«Задавайте вопросы по моей профессиональной деятельности. Вы для этого сюда и пришли»
В сентябре в кулуарах правительства журналисты поинтересовались у заместителя премьер-министра Серика Жумангарина, где учатся его дети и лечатся члены семьи — в Казахстане или за рубежом. Члену кабмина такой выпад не понравился, и он решил напомнить СМИ, зачем они находятся в правительстве: «Я вам один раз уже сказал, задавайте вопросы по моей профессиональной деятельности. Вы для этого сюда и пришли, чтобы получать от нас информацию и доносить до народа».
Фонду защиты свободы слова «Адил соз» пришлось объяснять Жумангарину, что интерес журналистов обусловлен желанием «узнать, живёт ли высокопоставленный чиновник на зарплату госслужащего». Тем более, ранее стало известно, что его старшая дочь демонстрирует в соцсетях недешёвые предметы гардероба.
Убеждения Жумангарина разделяет, к сожалению, и министр финансов Ерулан Жамаубаев. В прошлом году он заявил, что готов опубликовать свою декларацию о доходах. Долгое и безуспешное ожидание вызвало у журналистов вопросы, которые чиновник прокомментировал так: «Если кому-то нечего делать, только отслеживать, когда я опубликую (декларацию — прим. ред.), тогда это их проблема».
«Ситуация освещалась некорректно»
В середине декабря первый вице-министр Роман Скляр в кулуарах правительства поделился с журналистами своими впечатлениями об их работе в условиях чрезвычайной ситуации. «В основном освещалась информация, я считаю, неправильно, освещалась ситуация в Экибастузе некорректно, так скажем», — заявил он, выделив лишь журналистов холдинга «Ертыс Медиа». Он, к слову, принадлежит управлению информации и общественного развития Павлодарской области.
Независимые СМИ не оценили слова чиновника: «Вопрос имеет ли Скляр право давать оценку объективности или необъективности работе СМИ касательно сферы, за которую непосредственно в ответе он сам, остаётся открытым», — написал КазТАГ, напомнив, что именно Скляр курирует подготовку страны к отопительному сезону.
Между тем, как отмечал «Новый репортёр», отечественным медиа в кризисной ситуации, напротив, удалось представить довольно широкий спектр мнений. И большая часть СМИ действительно не преуменьшала масштаб трагедии, чего, вероятно, и ожидал от них вице-министр. Ведь это ему принадлежат разлетевшиеся по всем новостным лентам слова об отсутствии в Экибастузе «вселенской катастрофы».
Журналисты и глубина
Минувший год не обошёлся и без уничижительных высказываний чиновников в адрес работников СМИ. Отличился, например, бывший первый заместитель акима Актюбинской области Руслан Хамбаров. В ходе онлайн-брифинга вопрос о том, почему чиновник во время январских событий долго не выходил к митингующим, Хамбаров оценил как неудовлетворительный: «Я здесь отвечу так: по последним событиям такие вопросы задают люди, думающие неглубоко, поверхностно».
Не церемонятся с журналистами и некоторые пресс-секретари. В одном из мониторингов нарушений свободы слова «Адил соз» обратил внимание на случай, когда один из отделов акимата отказал павлодарскому журналисту в информации, а пресс-секретарь в ответ посоветовала ему «заняться другими делами».
Хамбаров на вопрос, конечно, не ответил. Не получили ответа на вопрос и журналисты Orda.kz, когда решили поинтересоваться в Казахстанской федерации хоккея наличием президента — Аскара Мамина — на рабочем месте. Руководитель юридического департамента обошлась с собеседником, мягко говоря, невежливо: отказ от ответа объяснила тем, что «журналист — не его работодатель», а потом и вовсе перешла на эмоции («Вы кто такая, чтобы спрашивать, человек бывает на работе или нет»).
В заключении остается лишь выразить сожаление, что в 2022 году представители казахстанского истеблишмента всё ещё были уверены, что журналистика должна служить, в том числе и их интересам. Самое непопулярное мнение в этой связи в прошлом году выразил — как ни странно — премьер-министр Алихан Смаилов. На очередном проходном заседании правительства он заметил, что «выполняя функцию общественного контроля, журналисты могут повышать эффективность работы всех ветвей власти». Да, это вам не модернизацией общественного сознания заниматься.
