Коллеги из проекта «Новый репортер» любят озадачить каверзными вопросами. Последний из них – можно ли журналистам вести тви-трансляцию из зала суда, где рассматривается уголовное дело — заставляет задуматься о том, какими семимильными шагами развиваются и внедряются информационные технологии и о том, насколько быстро устаревают наши представления о том, что законно, а что нет.
Предыстория такова. Журналисты газеты «Новый вестник» (Караганда) присутствовали на открытом судебном процессе. Поскольку рассматривалось незаурядное уголовное дело (суд над руководством колонии в Балхаше, откуда в 2011 году была совершена попытка массового побега), решили вести тви-трансляцию. Провели ее. Потом задались вопросом – а надо ли было сообщать судье об онлайн-репортаже, и можно ли было по закону «твитить» информацию, сидя в зале суда и освещая судебный процесс по уголовному делу, могут ли к ним быть претензии после публикации от судьи?
Тви-репортаж из зала суда вели журналисты и блогеры и на громком процессе в Жанаозене, где до сих пор судят участников декабрьских столкновений. Актауская газета «Лада» в первые дни после начала суда поместила виджет с хештегом #Актаусуд в своем материале.
Давайте попробуем разобраться. Сейчас практика освещения уголовных судебных процессов такова.
Журналисты и представители СМИ вправе:
- присутствовать на открытых судебных разбирательствах по уголовным делам. Безусловно, уголовные дела могут рассматриваться и в закрытом режиме по причине разглашения государственных секретом, если рассматриваются дела с участием несовершеннолетних и в некоторых других случаях. Несмотря на то, что судебное разбирательство по уголовному делу может пройти в закрытом режиме, приговор суда и постановления, принятые по делу, во всех случаях провозглашаются публично.
- фиксировать ход открытого судебного разбирательства по уголовному делу. Как и чем фиксировать? Письменно, условно говоря, с помощью ручки и блокнота, потому как в отличие от разбирательств по гражданским делам, в ходе которых ведение аудиозаписи – нормальное явление, при разбирательстве по уголовным делам аудиозапись допускается с ограничениями.
Что делать нельзя?
Фотографировать, использовать видео- и звукозапись в ходе главного судебного разбирательства. Эти действия допускаются только с согласия участников процесса и с разрешения председательствующего по делу, и они не должны мешать нормальному ходу судебного разбирательства. Председательствующий по делу может как разрешить применение видео-, звукозаписи, так и запретить ее применение в любой части судебного разбирательства.
Эти ограничения вызваны, в общем-то, не столько желанием ограничить права журналистов на доступ и получение информации, сколько желанием установить «железный» порядок в зале суда, максимально исключив все раздражители, на которые нервно реагируют участники процесса: операторов, двигающих технику; фотографов, свободно передвигающих по залу и т.д.
Что такое тви-трансляция с точки зрения обеспечения гласности судопроизводства? Фиксация хода открытого судебного разбирательства. Конечно, не с помощью ручки и блокнота, а помощью интернет-технологий, но и не более того.
При этом, отметим, что это не только фиксация, но и одновременное распространение информации, то есть то, что обязаны выполнять средства массовой информации, к которым отнесены и интернет-ресурсы по казахстанскому законодательству.
По большому счету нет никакой разницы между журналистом, фиксирующим ход судебного процесса по старинке — блокнот-статья-газета, и журналистом конвергентной редакции, который за ненадобностью уже почти не пользуется блокнотом и ручкой, а сразу отправляет информацию о ходе судебного процесса на сайт газеты, тви-аккаунт или на страницу издания в Фейсбуке.
И тот, и другой обеспечивает надлежащую гласность при отправлении правосудия; и тот, и другой не мешают нормальному ходу судебного разбирательства. Их действия не влияют на объем процессуальных прав и гарантий участников процесса.
Информация, которую они распространяют, является их частным, субъективным мнением и никаким образом не сможет повлиять на решение суда. Вся разница между ними — в использовании определенных технологий фиксации и передачи информации. Заметим при этом, что уголовно-процессуальное законодательство регламентирует лишь определенные виды фиксации и передачи информации, не затрагивая при этом интернет-технологии.
Надо отметить, что казахстанская судебная система тоже достаточно широко внедряет современные информационные технологии, просто не ушла еще настолько далеко. Судопроизводство автоматизировано, судебные архивы оцифрованы, председатели судов общаются с населением через интернет-приемные, протоколы судебных заседаний тоже уже не пишутся по старинке секретарями в блокнот, а ведется видеозапись. Так что кто знает, возможно, в скором времени запестрит твиттер аккаунтами громких судебных процессов, в фейсбуке появятся страницы казахстанских судов, а онлайн-трансляция процессов станет привычным делом.
