Еженедельная итоговая программа «Мир» на телеканале «Хабар 24» совершенно точно имеет ряд сильных сторон. Но стоит приглядеться к ней внимательнее, и в глаза бросаются и некоторые странности. Я хотел бы остановиться на одном сюжете, который вышел в эфир в одном из последних выпусков. Этот журналистский материал о горячо обсуждаемом общественностью законопроекте сильно повлиял на моё отношение к хорошей в целом программе.
Команда профессионалов
Обзоры международных событий в нашей стране очень редко становятся топовым продуктом какого-либо телеканала. Думаю, этот факт можно объяснить скромным местом Казахстана на мировой арене; это окраинное, удалённое от антициклонов большой геополитики положение даже наших деятелей госпропаганды вынуждает использовать мифы об участии в жизни планеты точечно и нерегулярно. В отличие от той же России, в информационном поле которой международная повестка ничуть не менее значима, чем внутренняя.
Возможно, наше осторожное посредничество и многовекторность, принятые в качестве внешнеполитической стратегии, как-то притупляют интерес зрителя к большим играм вообще: в конце концов, есть ли смысл интересоваться дальним зарубежьем, если даже ближайшие соседи по Центральной Азии жгучего любопытства не вызывают. Поправка: не вызывали до недавнего времени, потому что события в Афганистане вдруг дали понять — мы не так далеко, как может показаться.
Но даже в этих условиях у продюсеров телеканала хватило прозорливости выделить международную панораму в отдельный проект, не ограничивая её границами какой-нибудь рубрики в аналитической программе. И появился «Мир».
И в любом случае идея хороша: можно и нужно создавать альтернативы российской пропаганде, которая вовсю реставрирует миф о сверхдержаве и клятом Западе, причём делая это в духе лучших марвеловских драматургов — с супергероями, противостоящими вселенскому злу.
С другой стороны, тут же возникает вопрос: какого качества и какого содержания будут эти альтернативы.
Здесь-то, как оказалось, собака и зарыта. Но об этом чуть позже.
Если вы посмотрите любой выпуск программы, у вас точно появится повод заявить: делается проект опытной командой, профессионально разбирающейся в телевизионных технологиях. Вёрстка неизменно хороша: материалы подаются связанными по смыслу блоками, стрелка компаса редакторов всегда в первую очередь указывает на значимые региональные темы (в последних выпусках это события в Афганистане), далее в порядке приоритетности — происходящее на постсоветском пространстве и в дальнем зарубежье. Никакого хаоса, понятная телевизионная логика: самое значимое — на самом видном месте. Структура программы логична и почти образцова: по ней можно смело изучать верстку информационных программ.
Радуют и профессиональные кондиции ведущего Сергея Корнякова — его подводки и закадровые тексты неизменно внятные и без лишней «воды», в лучших традициях телевизионной журналистики. А в кадре теледеятеля ровно столько, сколько должно быть ведущего в информационно-аналитической (не публицистической!) программе: Корняков не чувствует миссии властителя дум и не закапывается в анализе. Зато задаёт очень быстрый темп и обеспечивает программе, как следствие, хорошую информационную плотность.
Журналистская команда ведущему под стать: это хорошо пишущие и хорошо читающие телевизионные тексты люди, с явно богатым репортёрским прошлым. Зоркий глаз, точность и ёмкость формулировок видны даже в сюжетах, скомпонованных из заимствованного у мировых агентств видео (отличный материал о саммите ШОС в выпуске от 19 сентября — хороший пример того, о чём я говорю).
Заметка на полях: на мой вкус, приобретённого у мировых информагентств видео в каждом выпуске избыточно много. Проблема не в самом факте использования чужих, легально приобретённых материалов, а в их количестве — вернее, в соотношении заимствованного контента с собственным.
Безусловно, изюминка такого рода программ — наличие собственной зарубежной корреспондентской сети и возможность делать репортажи из разных стран мира.
Однако я ожидаю, что аналитические репортажи от собкоров в таком случае должны быть «гвоздём программы» и аккумулировать смысл телесмотрения в назначенный час. Мои же впечатления от просмотра нескольких последних выпусков: та же Алия Сыздыкова из Парижа иногда, что называется, «даёт материал», но часто репортажи из разных стран мира весьма проходные, не выделяющиеся из общего содержания выпуска. Очевидно, что еженедельно клепать шедевры не хватит никакой гениальности. Но столь же очевидно, что на вершину телевизионной славы программу «Мир» тащат не эти репортажи, и не они в эти полчаса — главное зрительское угощение. Хотел бы уточнить мысль: не то чтобы материалы зарубежной корсети были плохими: они интересны и профессиональны, а местами и очень хороши. Но азарта и идеи соперничества с условным «мировым телевидением» в них нет, зато есть синхроны случайных прохожих и будто наспех сделанные стендапы. Возможно, для корреспондентов работа для «Мира» — это лишь дополнительная нагрузка, стоящая в условной иерархии обязательности и тщания ниже новостей. Но стоит ли мне входить в положение?
Странный сюжет
Когда я писал о необходимости создания альтернативы российской госпропаганде, я упомянул вопрос качества этой самой альтернативы неспроста. Как известно, свято место пусто не бывает. И выпуск от 19 сентября натолкнул меня на некоторые опасения. Именно в этот день после рассказов о саммите ШОС, особенностях талибского правления и северокорейской ракете ведущий (в этот день Сергея Корнякова сменил Дамир Абуов) вдруг перешёл на казахстанскую повестку. Это было неожиданно — и, казалось, неспроста. Абуов читал с суфлёра длинную подводку к журналистскому материалу об уже нашумевшем законопроекте, который в случае принятия может обязать мировые соцсети и видеохостинговые платформы зарегистрироваться в стране — иначе блокировка.
«Экспертное сообщество, блогеры и активисты считают, что инициатива, несмотря на её благородную цель защитить детей от кибербуллинга, — первый шаг к будущим ограничениям свободы слова, однако авторы проекта уверяют: нормы ещё будут обсуждаться. Компании смогут ограничиться лишь одним сотрудником, который станет своеобразным проводником между властью и соцсетями. И единственная цель всё же — защита детей», — говорил ведущий. Далее шёл синхрон Айдоса Сарыма, инициатора законопроекта, который высказывал мнение, что никто во власти не пойдёт на манипуляции с Большим Казнетовским Рубильником, якобы семь миллионов граждан, зарегистрированных только в одном Instagram, гневить не захотят.
Ведущий продолжил: «Своеобразное противостояние с вездесущими соцсетями и их национализация становится международным трендом. Борьбу с необузданными платформами ведут как в соседних России и Китае, так и в Турции, Австралии и европейских странах».
Уже тогда могло показаться настораживающим даже не столько употребление ведущим оборота «необузданные платформы», сколько приводимые в пример страны: первую тройку вовсю приводят и противники законопроекта — но как антипример: проблема свободы слова в этих государствах, согласно рейтингам правозащитников, остра, а закручивание гаек не то чтобы останавливается.
Речь ведущего продолжилась сюжетом на тему журналиста Биржана Валиева.
И последовавший материал оказался очень странным, лишь формально не выходящим за пределы концепции программы. Большую часть времени в нём описывали происходящее в мире, зрителю рассказывали, в каких ещё странах пытаются «национализировать» соцсети, но при этом между строк оставался Казахстан. Будто для того, чтобы удержаться в рамках международной событийного ряда, прогноз для нашей страны в случае принятия законопроекта сделал московский эксперт (член экспертного совета по цифровой экономике при Госдуме РФ Никита Куликов).
Примечательно, что начался материал с оценочного суждения журналиста. «Национализация соцсетей ради безопасности граждан инициатива сама по себе разумная», — будто убеждал автор, приводя в пример опыт Евросоюза, но, кажется, не особо заботясь, насколько это убедительно — приводить в пример жителям страны с гибридным режимом демократическую Европу. В сюжете, например, ничего не было сказано о той же Индии, вынудившей недавно Twitter заблокировать неугодных оппозиционеров в соцсети на территории страны и — да, добившейся назначения местного представителя компании. А заговорив о российском кейсе, не рассказали зрителю и о раздающихся в соседней стране голосах критиков.
Лишь в последней трети сюжета (большая часть которого действительно была посвящена объяснению повсеместности идеи в мире) появился эксперт, высказывающий некоторые опасения. «Под данный критерий может попасть очень много ресурсов. То есть это не только Instagram, Facebook, TikTok, ВКонтакте, может быть, это будет WhatsApp, тот же YouTube, который имеет возможность писать комментарии, что-то публиковать и писать комментарии. И если этот закон будет принят, то, возможно, у нас будут проблемы с доступом ко всем этим ресурсам. И пока эти ресурсы организуют какое-то представительство, и если они это будут делать, это будет временной промежуток», — сказал эксперт по кибербезопасности Иван Филько.
А тут и журналист Валиев вдруг изменил тон, проговорив за кадром, что, дескать, «большинство экспертов уверены: борьба с соцсетями ради детей — пустая трата времени. В первую очередь искоренять буллинг, травлю и насилие в отношении несовершеннолетних нужно при помощи правоохранительных органов, образовательных учреждений и самих родителей».
Откуда в этом конкретном материале взялся вывод о «большинстве экспертов», сформулированный вслед за комментарием лишь одного, осталось загадкой. Тем более большая часть сюжета (как минимум, две трети, а с длинной подводкой и синхроном инициатора законопроекта — и того больше) создавали впечатление последовательного убеждения зрителя в разумности принятия новшеств. Но формально баланс мнений был соблюдён — что, впрочем, завершённости этой журналистской работе не добавило: об элементарно количественном крене в одну из сторон я уже сказал; хотел бы добавить претензии к качеству аналитики — длинный сюжет создавался на основе разбитых на синхроны реплик всего двух названных спикеров, разбавлявших громоздкий закадровый текст. Разобраться в сути проблемы и более широко охватить аргументацию сторонников и противников госконтроля соцсетей журналисту не удалось. А если и не было такой задачи, зачем надо было вообще анализировать казахстанские шансы и риски, если можно было ограничиться мировым обзором взаимодействий разных государств с техногигантами и не лезть в «экспертную аналитику»?
И даже подогнанный под концепцию проекта сюжет, который оказался всё же о внутренней казахстанской проблеме, в программе «Мир» выглядел явно притянутым за уши, будто его поставили в вёрстку неким велением сверху. Даже московский спикер ситуацию не спас и актуализировать тему в международной повестке, на мой взгляд, не сумел — на его место можно было спокойно поставить любого казахстанского сторонника законопроекта, эффект и доводы наверняка были бы идентичными. Выбивался материал и из-за временной характеристики обсуждаемого: «Мир» заявляется авторами как обзор главных событий, произошедших на планете за неделю. В случае же с законопроектом информационный повод оказался чистой воды казахстанским, и его как бы обеспечили злободневностью в рамках программы с помощью обращения к внешним процессам, причём продолжающимся и далеко не недельной свежести.
В завершение я хотел бы подвести итоги и всё-таки обобщить впечатления от программы «Мир».
При всём моём расположении к проекту трудно назвать его уникальным торговым предложением, потому что в век обилия информации и каналов её распространения нельзя в этом качестве называть просто хорошие тексты, вёрстку и профессиональную работу ведущего: всё это должно быть по умолчанию в любой подобной программе (да и не только подобной). Аналитические репортажи, которые вполне могли бы оказаться в ядре этого предложения, претендовать на главный повод включить на пульте «Мир» в воскресный вечер не могут: не те количество (закупленный контент всё же в выпусках превалирует) и зачастую качество, которое совсем не хромает, а в ряде случаев и просто хорошее; но с точки зрения стабильности хотелось бы большего. Пример с выпуском от 19 сентября показал, что у программы то ли рыхловата концепция, то ли авторы демонстрируют большую, чем хотелось бы, зависимость от неких «рекомендаций» извне, что впечатление в любом случае смазывает сильно. С другой стороны, наивно было бы рассчитывать на обратное.
