Журналистика и активизм, журналистика и гражданская позиция, журналист и его мнение.
Может ли журналист высказывать свою позицию? Где и как? Может ли он участвовать в протестах? Имеет ли он право выражать симпатию к герою материала? Ведь считается, что журналист должен быть беспристрастным. Возможна ли вообще объективность в журналистике, или это утопия?
«Новый репортёр» представляет подкаст.
Ведущая — Марина Михтаева. Участники беседы — журналисты Асем Жапишева и Сергей Ким.
Поводом для беседы стал материал Присяга Бейбарыса Толымбекова: два репортажа, два взгляда.
Цитаты, которые определяют позицию Сергея
Нельзя под соусом информационного материала либо аналитического, но всё-таки журналистского, подавать что-то другое. Этим приёмом пользуются иногда пропагандистские СМИ. Не только в нашей стране. Часто под видом итоговых программ подаются публицистические. То есть человек сидит в студии и начинает вещать. Он говорит, например, о том, что вот «в Киеве весна, но не радуются киевляне». Мы, журналисты, понимаем, с чем мы имеем дело, но простой зритель, естественно, не понимает. Никто ему не объясняет, что это за формат. Там нет плашки «собственное мнение, которое субъективно в какой-то степени» и так далее.
На мой взгляд, некоторые журналисты оправдывают свои действия тем, что они якобы находятся по одну из сторон баррикад в информационной войне — вот это как раз убивает журналистику не меньше, чем государственная машина. Потому что этим можно оправдать очень многое. Да и вообще понятие информационной войны. Оно предполагает очень много допущений, которых вне состояния этой информационной войны не должно быть. Информационная война, на мой взгляд, это довольно искусственный термин, который нужен для оправдания. Он не создан искусственно, но он используется часто для оправдания пропаганды против пропаганды.
Сейчас очень тяжело простому читателю и зрителю отличить фейковую новость от достоверной. У людей буквально каша в голове. Я общаюсь с людьми, которые не работают в сфере журналистики. И знаю, как им сложно. Они готовы верить рассылкам в WhatsApp, отправленным ноунэймами, кое-как сляпанным на коленке. Понятное дело, что это для меня выглядит абсурдным. Но люди этому верят. Причём довольно образованные люди зачастую. Если журналисты сейчас будут высказывать мнение, несомненно, появятся люди, которые захотят заменять мнениями факты. И в журналистике тоже. Мы просто ухудшим ситуацию. Произойдёт хаос.
Цитаты, которые определяют позицию Асем
Мне кажется, объективность в журналистике — это миф. Объективности не существует. Когда мы говорим про объективность, нужно вспомнить, какие есть форматы. И если мы говорим про журналиста, который работает в информагентстве, там вообще ни о каком мнении, конечно, речи идти не должно. Ты в информагенстве, у тебя задача от пяти до семи новостей в день выдавать. И там просто, сухо, и ты должен это всё отрабатывать. Другое дело государственное информагентство: дело не в том, что говорится, а что замалчивается. Потом есть объяснительная журналистика. И здесь не может быть объективности. Конечно, всегда должно соблюдаться правило «показывай мнение обеих сторон», «максимально давай всем сторонам высказаться». Но мы опять же понимаем, что не по всем вопросам лучше показывать обе стороны. Например, по вопросам антивакцинации. Я бы никогда не дала столько же места людям, которые выступают против вакцин.
Давайте вспомним вообще, что такое медиа? Мы неправильно это слово употребляем. Медиа — это множественное число от слова медиум. И когда я говорю, что каждый человек со смартфоном — это медиа, я вспоминаю об изначальном значении этого слова, которое тоже, в принципе, сейчас везде широко распространяется. Передатчик. В идеальном мире передатчик не должен искажать сигнал. В идеальном. И когда люди идут на митинг и включают прямую трансляцию, он ничего не искажает, но, опять же, мы ничего не понимаем. Что там происходит? Никто нам не объясняет, что происходит. Когда человек начинает комментировать это всё, он может сказать: «Злобная толпа портит нам здесь выходной и распугивает детей». Или он может сказать: «Люди вышли требовать свои права, и менты их избивают».
У нас очень много политически активных людей, которые журналисты. У нас профессия такая, слишком много информации, и в какой-то момент ты начинаешь к какой-то теме всё больше и больше обращаться. Одно время я писала материалы для фонда Аружан Саин. Писала статьи про детей, которым нужна помощь. И, пропуская через себя эти истории, в какой-то момент я уже была во всём этом. Как волонтёр собирать деньги, делать копирайтинг. И мне очень тяжело было потом обратно выходить. Я до сих пор помогаю, но я уже стараюсь держать дистанцию. Это очень тяжело. И у меня нет ответа на вопрос, как разделить журналистику и активизм.
В беседе в пример также приводятся казахстанские журналисты и публицисты Гульнар Бажкенова, Вадим Борейко, Салима Дуйсекова, Елизавета Цой, Данияр Молдабеков.
