КТК — один из немногих телеканалов, развивающих digital-направление, и обеспечивает YouTube эксклюзивным, не для телевизионного эфира, наполнением. Не обратить на этот факт внимания мне, регулярно рассуждающему об особенностях и отличиях ТВ и Сети, было бы непростительно. И я обратил — на медиапродукт, который появился на стыке двух мировоззренческих вселенных: это программа «Без фильтров» с ведущей Камилой Жусуповой. Рассматривая этот проект, интересно вновь затронуть проблему различий консервативного телевидения и прорывной (в хорошем и плохом смысле) видеохостинговой платформы.
Узел противоречий
Из заставки становится понятно, что название программы «Без фильтров» отсылает к известной привычке некоторых пользователей применять к своим снимкам в Instagram «улучшающие» светофильтры. Привычкой часто злоупотребляют, и на этой ярмарке тщеславия спецэффект превратился в символ агрессивной кокетливости и фальши. В заставке ведущая Камила Жусупова при поддержке наглядной графики «перебирает» различные цветовые оттенки на собственном изображении, в конце концов от цифровой обработки отказываясь вовсе — и это словно знак зрителю: здесь спадают все маски.
Но на деле если маски и срываются по меркам консервативного телевидения, то по меркам видеохостинговой платформы, постоянно проверяющей старые нормы на прочность, рассуждения Адель Оразалиновой о бодипозитиве, экскурс в биографические вехи Талгата Мусабаева, как и отношение Мадины Балгабаевой к дружбе, а Екатерины Сайбель к мясоедению — что толстокожему ютьюбовскому зрителю дробина.
На фоне модного сейчас в Сети пафоса «разоблачительства» (спасибо Дудю) и торжеству «новой искренности» (спасибо отсутствию цензуры) выглядит «Без фильтров», да ещё и на контрасте с амбициозным названием, пресновато и не по-ютьюбовски беззубо. Даже так: по-телевизионному. На то, чтобы гнуть свою линию, надо признать, создатели моральное право имеют: не всё идти на поводу у непритязательной публики и её навязчивых вкусов — всё-таки программа выходит под серьёзным информационным брендом.
Допустим, было так: авторы творили, согласуясь с собственными профессиональными привычками и со своими представлениями о населении YouTube. Убеждает меня в версии о честном ремесленничестве под лозунгом «делали как умели» тот факт, что уши классического ТВ торчат в этой программе вообще из всего: кресло ведущей и гостевой диван стоят в огромной, по меркам полупрофессионального YouTube, студии. И на уровне зрительских рефлексов местных поглотителей «контента» эта широкая, почти демонстративная, поступь вполне может почудиться маркером «профессионального ТВ» (в негативной коннотации) в противовес «антипрофессиональному видеохостингу» (в коннотации позитивной).
Подчёркивает эту технологическую избыточность своеобразная организация студийного пространства. Когда-то я приводил в пример интервью Тимура Балымбетова, соавторы которого держали гостя на коротком поводке естественной для двух собеседников «доверительной» дистанции. В студии «Без фильтров» герои имеют возможность отсаживаться от ведущей на любое удобное для себя расстояние, и в результате гости подчас располагаются чуть не в трёх метрах от ведущей, на дальнем конце стильного трёхместного дивана. Я не верю всем психологическим трюкам профессиональных интервьюеров, но верю в некоторые, ведущие меня к догадке: в интимном жанре портретного интервью растворению пресловутых «фильтров» это физическое (отсюда и психологическое) дистанцирование поможет едва ли. И нюанс не был бы заметен в эфире, этом мире больших пространств, но YouTube, наполняемый любителями и маскирующимися под них профессионалами, приучил местную публику к более «камерной», «ламповой» обстановке.
Проблема для телевизионщиков, которые решили попробовать себя на новом поле, состоит в том, что эта особенность местного творчества, сопряжённая даже с примитивизацией, на YouTube не случайна. Манера творить «на коленке», кроме свидетельства о кратно меньших бюджетах, — это ещё и жест сознательного (или подсознательного) противопоставления традиционному высокотехнологичному, давно дискредитировавшему себя (согласно расхожему мнению интернет-аудитории) телевидению. Утверждение примата содержания над формой — это попытка пересмотреть поколением Сети ценностей лживого «яшика». Получается местами неуклюже и даже гротескно, но в этом ключе «новая искренность» — не что иное, как своеобразный способ перепрошить старую картину мира через подпольное нарушение высеченных на камне табу.
На мой взгляд, телевизионщикам, которые хотят успешно презентовать в оглушаемом звоном мечей и обсценной лексикой YouTube свои отполированные опасениями интервью, было бы полезно понять природу этого нигилизма, чтобы если и не мимикрировать в новой экосистеме под худшие образцы человеческой мысли, то хотя бы немного освоиться в новых условиях. Какая, по сути, разница — эксклюзивно ли для веб-сайта создана программа, если она выглядит так, будто делалась под эфир и выгружена сюда уже после показа?
Впрочем, из коллекции причёсанных задушевных бесед с общими, удобными, пустотелыми вопросами, с подношением любимых грампластинок гостю посреди разговора, выбивается один выпуск, придавший всей этой тягучей патоке острый привкус дёгтя.
Чёрная дыра
Выпадает из списка интервью с Нурбиби Нуркадиловой, и именно этот выпуск выглядит попыткой создателей программы сыграть на чувствах верующих в Сеть. Но игра получилась фальшивой.
Речь идёт о внучке известного политика Заманбека Нуркадилова, которая до того призналась в соцсетях в своей нетрадиционной сексуальной ориентации. Что, кроме жажды хайпа, побудило авторов программы пригласить в студию эту гостью, осталось загадкой — привлёк ли их факт родства с известной политической фигурой (вообще-то одной из ключевых в новейшей истории страны), либо важными показались вкусовые предпочтения девушки в постели? Любой вариант кажется мне исключительно неприемлемым и низвергающим уровень программы до марианской впадины «жёлтой прессы»: ничего особенного ни в первом, ни во втором случаях, ни даже в их комбинации я обнаружить так и не смог.
Но и стиснув зубы, обойдясь без морализаторства, хотел бы констатировать: всё дело в том, что интервью получилось совершенно беспредметным. Все попытки ведущей Жусуповой натянуть сову на глобус и разузнать, как к каминг-ауту Нуркадиловой отнеслись родители, каким она запомнила своего деда, и как бы дед воспринял её признание (в этой части программа напоминала уже «Битву экстрасенсов»), отчётливо отдавали желанием поэксплуатировать громкую фамилию, усилив эффект погружением фамилии этой в скандальный (для нашей части континента) контекст и — не более того. Полагаю, при желании авторы всегда могут прикрыть чёрную дыру своей ненасытности фиговым листком уверенных формулировок с использованием слов «долг», «борьба», «стигма», «меньшинства». Но и в таком случае ни к качеству этого интервью, ни к своей репутации голос пробудившейся совести отношения уже иметь не будет. Потому что по факту это было интервью с «ноунеймом» (Нурбиби вне искусственной ситуации, мягко говоря, не известный в народе и не топовый блогер) о мало кому интересных подробностях его, ноунеймовской, личной жизни. И весь интерес к интервью (сейчас этот выпуск один из самых просматриваемых), на мой взгляд, обеспечила лишь громкая фамилия, вынесенная в заголовок: «Внучка Нуркадилова о сексуальных отношениях с девушками и своем решении уйти в политику».
Так и написано: «уйти в политику», что по отношению к явлению даже честно.
И я не противоречу сам себе, якобы сначала призывая профессионалов вдохновляться «новой искренностью» любителей, а затем злорадно посмеиваясь над получившимся шлаком. Потому что на деле никогда и не называл «новую искренность» путеводной звездой для потерянных ютьюбовской системой рекомендаций деятелей. Скорее, намекал на баланс между скучной корректностью и возбуждающей аморальностью, который часто имеется у топовых YouTube-блогеров, работающих не на детско-юношескую аудиторию. Если же резюмировать эту мою претензию, авторы «Без фильтров» будто раздираемы противоречиями и вынуждены отвечать на противоположные запросы двух разных площадок, располагающихся в диапазоне от травоядного интервью Талгата Мусабаева до почти открытого хайпа на фамилии Нурбиби Нуркадиловой. Но делают они это непоследовательно и бросаются из крайности в крайность.
Что же касается общей трагедии жанра в казахстанских реалиях, в который уже раз хочу вернуться к неизжитой проблеме отечественного YouTube — острой нехватке знаковых в публичных сферах деятелей, умеющих интересно и внятно доносить своё мнение (если таковое вообще имеется) до зрителя. Снова и снова в Сети появляются интервью- и подкаст-проекты, и их создатели не способны решить проблему дефицита лиц (а решаема ли она вообще?). Отвоевал «Пора остаться!?», не подаёт признаков жизни Rashev Podcast, интервью на «Гиперборее» уже давно не позиционируется как главный брендовый продукт. Кажется, держатся ещё Aman Tasygan Life и Бейбит Алибеков, но кризис (судя по лишь относительной регулярности новых публикаций и по просмотрам) и там налицо. Оживление можно наблюдать на канале Balu.kz, однако и у детища Тимура Балымбетова просмотры очень и очень нестабильны — даже он, судя по всему, близок к творческому тупику.
В этой связи мой промежуточный вывод таков: портретное интервью и подкасты, пляшущие от личности гостя, в нашей стране далеко не самый благодарный жанр, поэтому я недоумеваю, отчего руководство КТК решило именно из него слепить этот неидеальной формы шар. Тем более, запущенный не по месту: по моим весьма поверхностным наблюдениям, в Казахстане YouTube существует между двумя искрящими электродами — вкусами политизированной аудитории и запросом зрителей, жаждущих простых развлечений (есть пример удачного сближения первого и второго без эффекта «короткого замыкания» — проект NAN URSYN, который я когда-то хвалил).
Прочие проблемы, которые я заметил в программе «Без фильтров» (равно как и привлекательные черты), перечислять скучно, потому что они меркнут перед уже названными. Создаётся впечатление, что руководители по развитию интернет-контента на КТК ставят во главу угла необходимость раскрутки старого YouTube-канала вместе с попадающим в него телевизионным наполнением. На мой же взгляд, эксклюзивное производство для Сети стоило отделить от телевизионного сразу и бесповоротно, дав стимул его параллельному развитию, вплоть до создания отдельного YouTube-канала — пока аудитории ТВ и видеоплатформы отличаются заметно, это кажется мне оправданным.
