Домой Блог

Что редакции в Центральной Азии должны знать об авторском праве при использовании ИИ

В июне 2025 года две голливудские студии Disney and Universal подали в суд на Midjourney обвиняя нейросеть в том, что она без разрешения использует изображения культовых персонажей, созданных на студиях. Компании требуют, чтобы нейросети обвинили в нарушении авторского права, и запретили дальнейшее использование их персонажей без лицензий.

Эксперты называют этот иск историческим, и прогнозируют, что в ближайшем будущем таких разбирательств будет много. Не обойдет этот тренд стороной и Центральную Азию. Несмотря на то, что в регионе всё ещё актуальны базовые вопросы, связанные с авторскими правами, специалисты советуют уже сейчас начать разработку редакционных правил по использованию ИИ.

О том, какую мировую практику редакции могут рассматривать для создания таких документов, и что важно помнить об авторском праве — обсудили участники дискуссии «AI и авторское право» – Гульмира Биржанова, казахстанский медиаюрист и сооснователь общественного фонда «Правовой медиацентр» и Мадина Турсунова, медиаюрист из юридической клиники для работников медиасферы из Узбекистана.

«Новый репортер» записал основные тезисы их выступлений.

Самые частые нарушения авторского права в ЦА

«Несмотря на то, что наша дискуссия сегодня посвящена ИИ, я хочу начать с более базового — с защиты авторских прав, потому что запрос на это колоссальный», — начала Гульмира Биржанова.

По её словам, только за прошлый год авторское право вошло в топ-3 юридических запросов от редакций в Казахстане наряду с вопросами доступа к информации и интернет-цензуры. Растут и суммы компенсаций: если ранее речь шла о выплатах в несколько сотен долларов, то сейчас иски могут достигать 5–8 миллионов тенге ($9,5 тысяч — $15,5 тысяч) за незаконное использование изображений, текстов и других материалов.

«Главное заблуждение, с которым мы сталкиваемся, — уверенность в том, что всё, что лежит в Google или Яндексе, можно свободно публиковать. Журналисты до сих пор ссылаются на “открытые источники” или вообще пишут: “взято с просторов интернета”. Это работает до первого иска», — подчёркивает юристка.

Она поясняет, что «открытых источников» с юридической точки зрения просто не существует. Особенно если речь идёт о фотографиях.

По словам Биржановой, правовая безграмотность в вопросах авторского права — общая проблема для журналистов всего региона, несмотря на то, что все страны Центральной Азии ратифицировали Бернскую конвенцию (касается охраны произведений и прав их авторов – прим. авт.) и имеют схожие подходы к регулированию.

Второе распространённое заблуждение — уверенность медиапроизводителей в том, что контент можно использовать без указания автора. По закону Казахстана (и схожим нормам в других странах Центральной Азии) допускается использование материалов без согласия автора — но только с обязательным указанием его имени.

Что такое презумпция авторского права?

По словам Биржановой презумпция авторского права означает, что в случае спора автору не нужно доказывать, что он действительно создал изображение.

«Если он заявляет об этом в суде, закон изначально стоит на его стороне. При этом отсутствие водяного знака, подписи или регистрационного номера никак не лишает его прав. Ставить такой знак не является обязанностью. Важно помнить: не нужно быть профессионалом, чтобы считаться автором. Достаточно сделать снимок — даже на обычный смартфон — и с этого момента у вас возникают исключительные права на изображение. Уникальность, техника съёмки или художественная ценность роли не играют», — поясняет медиаюрист.

По её словам, среди журналистов также распространено мнение, что авторские права нужно регистрировать. На практике — это миф. Закон предусматривает возможность регистрации, но для статей, новостных текстов или фотографий такая регистрация не обязательна и фактически не применяется. Оформление прав через государственные органы может быть уместно, например, для книг или программ, но не для каждодневной журналистской работы.

Впрочем, есть контент, который не подпадает под защиту авторского права:

«Это, например, нормативные правовые акты, государственные символы, фольклор и — особенно актуально для журналистов — материалы, имеющие исключительно информационный характер», — уточняет Биржанова.

Она напоминает, что в казахстанском законодательстве отдельно оговаривается, что пресс-релизы и короткие заметки без авторского анализа, пересказывающие официальные события, не считаются объектами авторского права.

Что такое разрешённый контент?

Медиаюрист напоминает, что даже при использовании фотостоков важно проверять лицензионные условия. На каждом ресурсе — будь то Unsplash, Shutterstock или Pixabay — есть своя политика: где-то требуется обязательное указание автора, где-то — запрет на коммерческое использование.

«Когда к нам поступают досудебные претензии, мы первым делом спрашиваем: с какого стока была взята фотография? Что указано в пользовательском соглашении? Была ли лицензия? Нельзя просто заменить спорную фотографию на «похожую». В редакциях должен быть выстроен процесс: если вам нужна иллюстрация — сделайте собственную или используйте ту, на которую у вас есть права», — объясняет Биржанова.

То же касается текстов: при заимствовании необходимо указывать корректную ссылку на источник и имя автора. Гиперссылка — желательна, но главное — соблюсти юридическую атрибуцию.

Один из выходов в условиях правовой неопределённости — использование изображений, сгенерированных с помощью искусственного интеллекта. Однако даже с ИИ-контентом важно соблюдать прозрачность. Пока в Казахстане закон об ИИ находится на стадии первого чтения, обязательная маркировка таких изображений ещё не установлена. Но с этической точки зрения медиа должны указывать, что фото или иллюстрация созданы с помощью нейросети. Это честно по отношению к читателю — и, возможно, скоро станет нормой и по закону.

«Визуал, созданный искусственным интеллектом, может быть не менее выразительным, чем работа фотографа. Главное — соблюдать принципы прозрачности и ответственности», — говорит Биржанова.

Как регулируется ИИ в зарубежных странах?

«Сейчас мы находимся в правовой серой зоне, особенно в вопросах интеллектуальной собственности, связанной с искусственным интеллектом. И каждая страна — от США до государств Центральной Азии — ищет свои подходы к регулированию», — говорит Мадина Турсунова.  

Она предлагает взглянуть на практику стран, где работают головные офисы нейросетей: именно там, по её словам, формируются правовые и этические ориентиры для всего мира.

«Важно понимать, кого мы вообще считаем автором, и как трактуем само понятие искусственного интеллекта. Сегодня в международной юридической практике нет единого определения ИИ — так же, как в своё время не было определения Интернета. Возможно, с ИИ произойдёт то же самое — но на это уйдут десятилетия», — говорит Турсунова.

По её словам, в США, например, официальной позицией US Copyright Office остаётся следующее: автором может быть только человек. Были попытки зарегистрировать произведения, созданные исключительно нейросетью, но все они были отклонены. Искусственный интеллект не признаётся автором — однако произведение, созданное с его помощью, может быть защищено, если в нём есть существенный творческий вклад человека.

В американской практике ИИ всё чаще рассматривается как инструмент, подобно камере или графическому редактору. Этот подход уже активно применяется в творческой индустрии: ИИ используется для синтеза голоса, создания визуалов, музыки и даже литературных форм. Вместе с тем появляются и новые угрозы: технология дипфейков, позволяющая создавать фальшивые, но реалистичные видео с «участием» известных людей, требует дополнительных правовых гарантий.

Однако, фундаментальное законодательство об авторском праве в США остаётся прежним: вместо принятия отдельного закона под ИИ, акцент делается на анализ конкретных кейсов, так как система прецедентная.

В Великобритании подход отличается. Там существует юридическая возможность охраны произведений, созданных без прямого участия человека. Однако автором (или, точнее, правообладателем) в таком случае признаётся тот, по чьей инициативе контент был сгенерирован. Даже если человек ввёл всего одну строку промпта, он считается тем, кто «управлял процессом», а значит — может претендовать на исключительные права.

Кроме того, сейчас в Великобритании обсуждается возможность расширения перечня исключений, при которых объекты авторского права могут использоваться без разрешения правообладателей, в частности — для обучения ИИ-моделей.

«В зависимости от исхода дела, законодательства разных стран могут быть дополнены новыми исключениями — уже в пользу машинного обучения, что повлияет и на будущие практики в странах Центральной Азии. Для нас, где развитие ИИ на национальных языках сталкивается с нехваткой качественного контента. Если этот контент останется полностью закрытым из-за авторского регулирования, это станет серьёзным барьером для технологического прогресса. Нам придётся искать баланс между защитой прав и развитием локальных ИИ-моделей», — объясняет Турсунова.

Что касается опыта Европейского союза, то здесь был принят AI Act — первый в мире полноценный регламент, устанавливающий этические и правовые рамки использования искусственного интеллекта. Хотя он не регулирует авторское право напрямую, документ формирует общую инфраструктуру правил: от требований к прозрачности до оценки рисков. В ЕС также действует принцип, согласно которому автором может быть только человек, а ИИ — лишь инструмент.

Китай, напротив, делает акцент на жёстком регулировании маркировки ИИ-контента. В стране уже введено обязательное правило: все материалы, созданные с использованием искусственного интеллекта, должны быть чётко промаркированы — как визуально, так и через метаданные в цифровых файлах. Это позволяет отслеживать происхождение контента, в том числе на фотостоках и медиаплатформах, где грань между реальными и сгенерированными изображениями становится всё менее различимой.

Как Узбекистан регулирует контент, произведённый ИИ

Перейдя к ситуации в Узбекистане, Турсунова отметила: действующее законодательство об авторском праве формально позволяет охранять работы, созданные с помощью ИИ, при условии наличия творческого вклада человека. Однако существует и ограничение: в Узбекистане есть норма, согласно которой результаты, полученные с помощью технических средств, не признаются объектами авторского права, если они созданы автоматически, без участия автора.

«Если журналист просто просит нейросеть сгенерировать изображение — условно, “покажи мне корову” — и публикует результат, это вряд ли можно считать творческой работой. Но если он усложняет задачу, использует несколько моделей, компилирует результат, добавляет оригинальные элементы, то может идти речь о полноценном авторском произведении», — пояснила Турсунова.

Формально система регистрации авторских прав в Узбекистане не требует проверки творческого вклада — она лишь фиксирует факт подачи заявки и данных об авторе. Сейчас в стране не требуется указывать, был ли задействован ИИ при создании произведения. Но, по словам Турсуновой, эта практика может измениться в будущем, особенно если будут приняты новые законодательные нормы.

Узбекистан уже утвердил национальную стратегию по развитию искусственного интеллекта, и в ней предусмотрено создание отдельного законодательства, регулирующего ИИ. Однако, как подчеркнула спикер, вопросы интеллектуальной собственности в этой стратегии пока вообще не затронуты, что оставляет правовой вакуум, особенно для медиапроизводства и креативной индустрии.

Турсунова напомнила, что Всемирная организация интеллектуальной собственности (ВОИС) уже ведёт активные международные консультации. Обсуждаются как объекты авторского права, созданные при участии ИИ, так и патентуемые изобретения. Один из центральных вопросов — насколько существенным должен быть творческий вклад человека, чтобы работа могла считаться охраняемой. Также обсуждается, какую роль в правовой конструкции могут играть разработчики или владельцы ИИ-инструментов, если именно их технологии становятся основой для генерации контента.

Отдельный пласт дискуссии касается защиты нематериальных прав личности — голоса, изображения, стиля. ИИ уже способен собирать и комбинировать эти элементы для создания дипфейков, фальшивых аудиозаписей или «пародий», и пока законодательство не даёт точных ответов на вопрос, как защищать личную идентичность в цифровую эпоху. Турсунова предложила подумать о необходимости введения новых правовых категорий: цифровых прав личности, цифровых авторских прав и новой модели справедливой компенсации.

В целом, эксперты соглашаются с тем, что ИИ уже меняет медиапроизводство, и без новых правил — как внутри редакций, так и на уровне законодательства — риски (этические, юридические, профессиональные) будут только расти.

Спикеры призвали к разработке редакционных политик по использованию ИИ и к профессиональной солидарности в этой быстро меняющейся сфере.

Дискуссия «AI и авторское право» состоялась в рамках регионального проекта «Повышение устойчивости аудитории через достоверные истории (CARAVAN)», финансируемого Европейским Союзом и реализуемого Internews.

«Консилер от синяков после побоев» и «коуч по абьюзу» — казахстанское шоу QBC  превращает острые темы в сатиру

Казахстанское медиа STEPPE запустило Qate Broadcasting Company — сатирический проект, который притворяется старым телевизионным каналом. Пять шоу напоминают забытые форматы из эпохи большого советского ТВ, но вместо привычных тем здесь обсуждают консилеры от побоев, коучей по абьюзу и средства от чайлдфри. Ведёт весь этот абсурдный марафон артистичный и эксцентричный герой — актёр и музыкант АҢСАТ ДІЛДӘБАЙ.

О том, как аудитория реагирует на сатиру и что нужно помнить, раскрывая сложные темы в таком формате — рассказывает «Новый репортёр». 

В течение восьми минутной передачи «Кешкі көңіл күй» (Вечернее настроение) ведущий АҢСАТ ДІЛДӘБАЙ и гостья его программы Наргиз Шукенова, директорка Batyr Foundation выстраивают драматургию, знакомую миллионам женщин по всему миру. Гостья программы пытается начать серьёзный разговор об изданной книге, посвящённой истории музыки Казахстана, но ведущий переводит тему на её личную жизнь и предлагает себя в качестве партнёра. Услышав, что в детстве он страдал от сильных и независимых женщин, Наргиз пытается проанализировать его ситуацию с психологической точки зрения, но ведущий сначала отмахивается, высмеивая её попытку говорить об уязвимости, а затем обвиняет в стервозности. Ещё на протяжении всего разговора Ансат постоянно перебивает Наргиз, и делает ей комплименты. 

Эта передача вышла на Youtube-канале казахстанского издания STEPPE. Она стала частью из серии Qate Broadcasting Company (QBС) который команда выпустила в рамках регионального проекта «Повышение устойчивости аудитории через достоверные истории (CARAVAN)», реализуемого Internews при финансовой поддержке Европейского Союза. Для STEPPE работа в таком формате – эксперимент, а производство контента на казахском языке – первый опыт. Тем не менее, у проекта уже есть свои поклонники.

— Наш новый проект аудитория воспринимает хорошо, нет комментариев из серии «вы всё врёте». Напротив, люди чувствуют сатиру и понимают, что мы хотим сказать, — рассказывает главный редактор издания STEPPE Екатерина Лейман. 

По сути QBС — это целый вымышленный телеканал с самыми разными форматами передач. Кроме шоу «Кешкі көңіл күй» на площадках STEPPE выходят еще несколько сатирических проектов. «Таңғы пошта» (Утренняя почта) пародирует утренние шоу — ведущий вместо новостей предлагает утреннюю зарядку и требует взятки. В «Теледүкен» (Телемагазин) зрителям предлагают косметику «Қансилер», которая скрывает следы от побоев или средство от чайлдфри, чтобы взрослые дети не думали о самореализации, а рожали внуков. Программа «Жалған жаңалықтар» (Ложные новости) рассказывает о том, что госслужащие стали ближе к народу, или что пенсии и другие социальные пособия в Казахстане серьёзно выросли. В шоу «Сәтті бинго» ведущий случайным образом дозванивается до зрителей, которые рассказывают личные истории — например, как разница часовых поясов влияет на растения. Поднимаются в проекте и темы медиаграмотности и критического мышления. Например, один их сюжетов, посвящённых мошенничеству, STEPPE выпустила в коллаборации с Factchecker.kz.

Все эти форматы объединяет сатира на острые социальные проблемы Казахстана — от сексизма до абсурда госуправления.

-Такой формат позволяет нам поднимать самые разные темы, в том числе и табуированные. Например, чайлдфри или взаимоотношения между молодым и старшим поколениями очень важные, но сложные темы для нашего общества. В формате сатиры удаётся подсветить всю абсурдность того или иного вопроса, говорит Лейман.

Как не перегнуть палку?

Главный герой проекта – его ведущий АҢСАТ ДІЛДӘБАЙ — талантливый музыкант и некогда солист группы Moonlight, по сценарию проходит путь от скептика и циничного потребителя информации до человека, способного к рефлексии и критическому мышлению. Но, конечно, это история не только о трансформации героя, но и о том, как телевидение, пользуясь доверием широкой аудитории, продвигает свои нарративы. Команде удалось точно передать атмосферу телепередач и поднять важные темы на совсем другом уровне.

— Выбирать темы для сюжетов было несложно, они рождались буквально из новостей Казахстана. Задержали какого-нибудь чиновника по факту коррупции, обязательно эта история ляжет в основу новостей и с ней можно работать. Главное, чтобы было развитие сюжета, — говорит Екатерина.

Сюжеты развиваются по-разному. Например, в утреннем шоу «Таңғы пошта» раздражённый ведущий нехотя берет стопку писем, которые ему нужно зачитывать в прямом эфире, но как только видит под ними деньги, оставленные в качестве взятки, мгновенно преображается в улыбчивого профессионала.

— В первый раз в своей жизни я попробовал себя в роли ведущего. До этого я вообще снимался только в фильмах и сериалах. Но сейчас я считаю, что именно формат сатиры был успешным, потому что большая часть аудитории сразу всё понимала и ловила этот вайб, и очень хорошо отзывались о проекте, — рассказывает Ансат.

Кроме ведущего над проектом работает почти вся команда онлайн-редакции STEPPE, а также приглашённые специалисты — сценаристы, стилисты, гримёры. Екатерина Лейман признаётся, что давно хотела попробовать такой формат. Тем более, что медиа в последнее время всё чаще обращают внимание именно на сатиру, и команда планировала опередить этот тренд.

— Сатира всегда существовала для того, чтобы поднимать важные темы, не обесценивая их и не умаляя их значимость. Мы сознательно доводим сатиру до предела — это помогает через контраст между социальными проблемами и юмором показать реальность, в которой мы живём, — говорит Екатерина Лейман.

Однако, авторы отдают себе отчёт, что работать с этим форматом нужно крайне осторожно.  

-Например, в одном из выпусков «Утренней почты», ведущий зачитывает письмо отца, чей ребёнок умер в армии. Это большая проблема для Казахстана, о которой не любят говорить. Наш сюжет на эту тему — это не чёрный юмор — мы стараемся удерживать баланс, чтобы не насмехаться, а использовать сатиру только там, где это уместно. Конечно, риски всегда есть. Но мы — профессиональные журналисты, и осознаём всю ответственность. Наши сценаристы хорошо ориентируются в теме, мы тестируем материалы на близких и внимательно следим за инфополем, чтобы не перегнуть палку. Если понимаем, что тема слишком серьёзная, сатира уходит на второй план, и мы подаём её без элементов гротеска, — объясняет главред STEPPE. 

Всего на этом канале запланировано 30 единиц контента, большая часть из запланированных сюжетов уже была опубликована. Команда надеется, что даже та аудитория, которая возможно не задумывалась о сложных темах, которые представлены в сюжетах сможет пройти тот же путь, что и ведущий от скептицизма до рефлексии и понимания абсурдности происходящего.

Проект Qate Broadcasting Company создается в рамках регионального проекта «Повышение устойчивости аудитории через достоверные истории (CARAVAN)», финансируемого Европейским Союзом и реализуемого Internews.

Фактчекеры в Таджикистане выходят за рамки журналистики

Фактчекеры из Таджикистана уже много лет проверяют контент из Сети и борются с недостоверной информацией. Но сегодня им, как и коллегам по всему миру, приходится иметь дело с новым и особенно серьёзным противником — искусственным интеллектом.

ИИ способен массово и быстро генерировать фейки, делая их убедительными и виральными. На этом фоне медиаграмотность перестаёт быть просто полезным навыком — теперь это жизненно важная защита от цифровых мошенников, манипуляций и пропаганды.

Общественная организация «Равзана», которая много лет работает над профилактикой дезинформации, запустила информационную кампанию «Ничего кроме правды», чтобы напомнить о важности критического мышления. Сейчас их контент собирает миллионы просмотров в социальных сетях. «Новый репортер» поговорил с её авторами.

В начале 2024 года ВВС провели небольшое исследование того, как ИИ ассистент использует контент самого холдинга при выдаче ответов на запросы пользователей. И получили вот такие результаты:

  • В 51 % всех ответов ИИ на вопросы о новостях были серьёзные искажения;
  • 19 % ответов ИИ, в которых цитировался контент BBC, содержали фактические ошибки;
  • 13 % цитат, взятых из статей BBC, были либо изменены, либо вообще не существовали.

При этом исследователи дали ИИ доступ к своему вебсайту и в промпте указали, чтобы ассистент использовал исключительно информацию ВВС. И он использовал, только искажал данные.

Авторы в этом исследовании указывают на риски – огромное количество людей ежедневно использует в своей повседневной жизни искусственный интеллект, и получает искажённую информацию со ссылкой на медиа. По мнению авторов, во-первых, это вредит репутации журналистов, а во-вторых, запускает ещё большее количество фейков. Их распространяют уже сами пользователи, в том числе и журналисты из других изданий, которые видят в ответах ИИ ссылку на ВВС и полагаются на авторитет издания. Таким образом поток искажённой информации становится просто неконтролируемым. Однако, эксперты видят в этой тенденции не только минусы.

 — Увеличение количества фейков, созданных с помощью ИИ, не только не вредит, а отчасти помогает, — говорит Рустам Гулов, факчекер, медиаэксперт и один из главных вдохновителей идей медиаграмотности в Таджикистане.

Понимание того, как легко можно создать фейк, наталкивает людей на мысль, что любой контент может оказаться неверным. В этом плане, обучение ИИ-грамотности также является важной частью медийной грамотности.

Пришло время, чтобы ЮНЕСКО пересмотрело свою схему «экосистемы медиаграмотности» и добавило туда 13-й элемент – ИИ-грамотность.

Вместе с общественной организацией «Равзана» Рустам Гулов стал одним из авторов большой информационной кампании против дезинформации. Эту кампанию команда хотела запустить давно, но искала финансирование. В начале этого года они подали заявку на конкурс, объявленный в рамках регионального проекта «Повышение устойчивости аудитории через достоверные истории (CARAVAN)», реализуемого Internews при финансовой поддержке Европейского Союза. Независимое жюри посчитало их проект лучшим, и они выиграли грант на реализацию своей идеи.

— И перед нами стала очень трудная задача. Контент, посвящённый фейкам и дезинформации мы и раньше делали. Но теперь нам нужно было провести именно кампанию, а это совсем другие подходы — работа с аудиторией. Сейчас мы смотрим на результаты и поверить не можем, что это всё реально. Сначала о таком мы даже не мечтали, — говорит Шаходат Сохибназарова, руководительница «Равзаны».

Тренинги для трёх категорий аудитории

Весь проект состоял из двух основных частей: производство контента и проведение тренингов. Контент должен был быть рассчитан на молодёжную аудиторию и распространяться в социальных сетях. Тренинги по медиаграмотности и критическому мышлению организовали для трёх категорий слушателей: молодых активистов, студентов местных вузов и специалистов из коммерческих организаций.

— Мы увидели разный уровень медийной грамотности и критического мышления среди представителей этих трёх категорий. Но, вот что я заметил, чем больше языков знал человек, чем разнообразнее контент, который он потребляет, тем шире его мировоззрение и готовность получать новые знания. И тем выше уровень критического мышления. Из множества факторов, я бы выделил именно этот, как важный фактор развития медийной грамотности. Ни возраст, ни профессия не оказывают такого влияния, как возможность потребления контента из множества разнообразных источников, — объясняет Рустам Гулов.

По его словам во время тренингов были и участники, которые ярко выражали свою приверженность к готовности получать новую информацию и ставить под сомнение не только поступающую информацию, но и имеющиеся знания и убеждения на основе получаемых знаний, если выяснялось, что новые данные более убедительны.

Шаходат Сохибназарова, у которой большой опыт работы именно в вузах страны, говорит, что у студентов уровень медиаграмотности и критического мышления находится на более низком уровне. Если сравнивать их с молодыми активистами и специалистами из коммерческих компаний.

— Но есть очень большое желание учиться. Особенно в регионах, там ребята не слишком избалованы новыми знаниями, и они были очень воодушевлены этими встречами. Жаль, что они были короткими – каждый тренинг длился один день. Но мы надеемся, что сможем к ним ещё вернуться. 

Для Рустама Гулова, который провёл огромное количество самых разных тренингов по всему Таджикистану, необычным стало то, что в этом проекте ему удалось поработать с аудиторией из коммерческих структур.

— И как выяснилось, многие из них с радостью открыли нам свои двери, а их сотрудники принимали активное участие, — говорит он.

Как проект достиг миллиона просмотров?

Вторая и самая сложная часть проекта – это было производство контента и продвижение его в социальных сетях. Команда «Равзаны» в большей степени рассчитывала на переупаковку больших материалов сайта в текстовые форматы, например, карточки для соцсетей. Но координаторы и менторы со стороны Интерньюс рекомендовали обратить внимание на видеоконтент.

— Они сказали нам, что молодёжь любит смотреть на молодёжь, и предложили использовать именно видеоформат. Сначала мы не особенно верили в этот подход, потому что нам казалось, что наш контент требует времени от аудитории, чтобы вникнуть в суть. Но уже первые короткие ролики показали результаты, которых у нас раньше не было, — вспоминает Шаходат. 

На своих страницах в Инстаграм команда стала размещать короткие ролики, в которых молодые журналисты рассказывали о том, как действуют сетевые мошенники, что-то такое манипуляция и пропаганда. Свой контент они производили на таджикском языке. Сначала под роликами были комментарии о самих журналистах в кадре, но затем у аудитории появились вопросы по делу или рассуждения о том, с чем может столкнуться молодёжь в Таджикистане в контексте дезинформации.

— Инфокампания требовала выйти за рамки привычной журналистики: нам нужны были не только журналисты и эксперты, но и понимание, как достучаться до более широкой аудитории. Когда мы перешли на видеоформат и собрали почти миллион просмотров, начался резкий рост.

Эксперты сказали, что видимо Instagram стал воспринимать нас как полноценное медиа, увеличил показы и количество просмотров выросло с 600 до трёх тысяч в среднем, а охват аудитории 21–30 лет увеличился в пять раз, — говорит Шаходат.

При этом, видеоконтент команда готовила и во время своих тренингов. Шаходат привлекала к этой работе своих молодых студентов, и они работали про-боно, с единственной мотивацией – рассказать своим ровесникам о том, как медиаграмотность и критическое мышление поможет им разобраться в своей жизни.

Информационная кампания «Равзаны» заканчивается уже в июне, однако и Шаходат, и Рустам понимают, что работу в этом направлении нужно обязательно продолжать.

— Несмотря на то, что все эти изменения меня мотивируют, я конечно понимаю, что существуют и большие риски, — говорит Рустам Гулов. – На фоне огромного количества недостоверной информации здоровый скептицизм превратится в необоснованный нигилизм. В этом плане важно продолжать работу по обучения критическому мышлению, чтобы люди знали, каково это думать обоснованно. Не разбрасываться словом «фейк» в отношении любого неугодного контента, а уметь обращаться с ним, анализировать и принимать обоснованные решения.

Информационная кампания «Ничего кроме правды» создается в рамках регионального проекта «Повышение устойчивости аудитории через достоверные истории (CARAVAN)», финансируемого Европейским Союзом и реализуемого Internews.

ЭкоГероини Таджикистана: как сторителлинг помогает жить в новой реальности

В регионах Таджикистана женщины оказались на первой линии фронта в борьбе с последствиями изменения климата. Причём, сражаться им приходится в одиночку – большинство мужчин находятся в трудовой миграции. Местные журналисты снимают про этих героинь сюжеты и набирают сотни тысяч просмотров.

«Новый репортёр» пообщался с авторами проекта «ЭкоГероини».

О том, что Таджикистан серьёзно страдает от изменения климата, уже много лет говорят самые разные эксперты. Например, в страновом отчёте Всемирного банка, который был выпущен осенью 2024 года, исследователи говорят о том, что из-за повышения температуры в республике будут усиливаться засухи, наводнения, нехватка воды, а население станет беднее. В этом же документе говорится, что прежде всего, пострадают женщины. Точнее, они уже страдают, но пытаются спасти себя и свои семьи в новой реальности.

— Я много ездила по северу Таджикистана, встречалась с женщинами и заметила, что им приходится адаптироваться к новой жизни. А знаний не хватает: кто-то что-то узнаёт от старших поколений, кто-то сам додумывается. Редко женщины попадают на специальные тренинги, — рассказывает Гузал Махкамова, журналистка из Согдийской области Таджикистана, координатор проектов общественной организации «Расонанигор».

Она приводит в пример женщин из Ашта, которые начали выращивать новые сорта абрикосов — более устойчивые к жаре. Другие сельчанки рассказали журналистке, что они начали чаще обрезать деревья. Раньше делали это редко, а теперь поняли: деревьям нужно больше влаги, и регулярная обрезка помогает. В одном из сёл Гузал встретила женщин, у которых есть группа в WhatsApp, где они оперативно оповещают друг друга. Те, кто живёт выше в горах, предупреждают тех, кто внизу, если начинается сель. Это позволяет успеть эвакуировать скот и как-то подготовиться.

— Мужчин в сёлах почти нет — остаются женщины и дети. И именно женщины начинают бороться. Мне хотелось рассказать про каждую из них, чтобы их полезный опыт стал доступным другим сельчанкам, — говорит Гузал.  

Как экология переплетается с медиаграмотностью?

Чтобы рассказывать об экологических проблемах, организации «Расонанигор» нужна была поддержка, поэтому они подали заявку на конкурс в рамках регионального проекта «Повышение устойчивости аудитории через достоверные истории (CARAVAN)», реализуемого Internews при финансовой поддержке Европейского Союза. Независимое жюри посчитало их проект лучшим, и они выиграли грант на реализацию своей идеи. Рассказывать об экологических проблемах Гузал с командой стали в формате видео-историй, эксплейнеров и репортажей. 

— Мы рассказываем истории героинь, объясняем сложные экологические темы простым языком и ещё готовим два больших репортажа. Первый — о таянии ледников. Второй — о влиянии климатических изменений на Таджикистан, — рассказывает журналистка.

Гузал Махкамова

Кроме того, в свой контент, посвящённый экологии, авторы решили добавить и тему медиаграмотности. Каждый эксплейнер сопровождается практическим советом. Например, команда рассказала, насколько вредны пальчиковые батарейки, и что в Таджикистане нет системы их переработки. Значит, разумнее использовать многоразовые аккумуляторы. В своём контенте они развеивали мифы и давали конкретные инструкции, которые человек может применить в своей жизни.

— Мы продвигаем медиаграмотность через реальные и близкие людям истории, а экологические проблемы сейчас очень близки людям. Вместо сухих определений — разговор о том, что касается каждого: чистый воздух, вода и здоровье. Мы обращаем внимание на мифы и дезинформацию — например, на убеждение, что одна женщина ничего не изменит или что экологические проблемы нас не касаются. Но через истории наши герои учатся критически воспринимать информацию. Это вовлекает эмоционально и показывает, что медиаграмотность нужна в повседневной жизни, — говорит Джамшед Марупов, руководитель «Расонанигор» и один из главных идейных вдохновителей развития медиаграмотности в Таджикистане.

По его словам, эксплейнеры на эко-темы оказались очень популярными у аудитории. Например, один из выпусков развенчал миф о метане: многим не знали, что коровы выделяют метан и это серьёзно влияет на климат. Кроме того, в своих эксплейнерах команда рассказала о том, как утеплить дом, чтобы сохранить тепло, действительно ли подгузники вредны для мальчиков, насколько экологичны электромобили и т.д.

— Наша команда после запуска проекта сама значительно повысила уровень экологической грамотности. Мы начали читать исследования, отчёты, журналистские расследования от международных организаций. Для каждого эксплейнера работает сценарист — его задача сформулировать ответ на конкретный вопрос зрителя. Перед тем как выпустить материал, мы изучаем как минимум 5–10 источников, чтобы в итоге получился сжатый и точный материал. Недавно был объявлен конкурс 3ZERO, и наш проект подал заявку. И мы получили номинацию — «Инициатива: Зелёная гармония», — рассказывает Гузал.

Как продвигать экологический контент?

География проекта охватила почти весь Таджикистана. Кроме Согдийской области, команда побывала на юге Таджикистана. Добраться не удалось только до Памира, но из этого региона журналисты получили экспертные мнения.

— В начале проекта наши видео на YouTube не набирали высоких просмотров. Тогда мы обратились за поддержкой в Интерньюс и они помогли нам наладить контакт с представителями YouTube в Центральной Азии. Они провели шесть обучающих сессий, и мы полностью перестроили структуру канала по рекомендациям. После этого просмотры пошли вверх. Мы начали правильно подбирать хештеги, заголовки, обложки. Каждое видео теперь выходит в нескольких форматах — с разными постерами, текстами и фото. Это дало ощутимый эффект — благодаря поддержке платформы, наш контент стал заметнее. Например, один из сюжетов набрал 100 тысяч просмотров – для нас это хороший показатель, — говорит Гузал.

Другой сложностью, по её словам стал поиск компетентных журналистов. Тема оказалась достаточно сложной.

— Журналисты, которые работают на общие темы и не специализируются, с задачей не справились — пришлось подключать новых. Я лично присутствовала при съёмке всех историй. Это позволило глубже прочувствовать каждую ситуацию — и сопровождать процесс от начала до конца, — объясняет журналистка.

Кстати, во время проекта команда активно сотрудничала и с государственными органами. Например, с Комитетом по охране окружающей среды и с местными лесниками.

— Вместе с ними мы ездили на съёмки. Одна из героинь — женщина-лесник, которая своими руками сажает деревья и охраняет лес. Мы рассказали и её историю, — вспоминает журналистка.

Всего в рамках этого проекта команда готовится выпустить 30 ключевых единиц контента. Все материалы сначала выходили только на таджикском языке. Однако, уже во время работы, аудитория стала обращаться с просьбой делать дополнительные субтитры и на русском.

— Тема оказалась для всех очень важной и интересной, это радовало, потому что мы правильно её определили, но с другой стороны – печально, что в Таджикистане мы вынуждены сталкиваться с такими серьёзными вызовами, — признается Гузал.

«ЭкоГероини» создаются в рамках регионального проекта «Повышение устойчивости аудитории через достоверные истории (CARAVAN)», финансируемого Европейским Союзом и реализуемого Internews.

Фильтруй критически: что важно знать о выборе источников информации

В 2024 году казахстанцы отдали онлайн-мошенникам 11,4 млрд тенге (это $25,3 млн на июнь 2025). Почти все эти случаи мошенничества связаны с недостоверной информацией. Несмотря на цифровой мир, жители в самых разных странах всё ещё с трудом разбираются в источниках информации.

Маргарита Бочарова, журналистка, редактор проекта Shishkin_like поделилась базовыми правилами, которыми она руководствуется при выборе источника информации во время вебинара. «Новый репортёр» записал основные тезисы.

Этот вебинар прошел в рамках проекта «Фактчекер: разоблачение лжи в цифровом пространстве» Фонда культурных инициатив Тимура Бекмамбетова.

Доверие к медиа больше не выглядит как данность — сегодня это результат постоянной внутренней работы. Вместо того чтобы полагаться на один источник, многие читатели проверяют информацию вручную: сопоставляют версии, сверяют формулировки, ищут первоисточники, особенно если речь идёт о международных событиях. Англоязычные ресурсы становятся не просто альтернативой, а способом убедиться, что цитаты и ссылки действительно соответствуют оригиналу. В условиях информационной перегрузки потребление новостей превращается не в привычку, а в осознанный выбор, который делается только тогда, когда тема действительно задевает.

Но на самом деле вопрос о том, каким медиа вы доверяете, довольно сложный особенно если ты работаешь в журналистике, потому что ты прекрасно понимаешь, что все медиа рано или поздно ошибаются.

Правило №1 – помнить, что все медиа ошибаются

Ошибаются все — и журналисты, и редакции, и даже те медиа, которые кажутся нам безупречными. Я работала в разных редакциях и не видела ни одной, где бы не случались промахи: будь то техническая ошибка, недостоверный источник или неудачная формулировка. Поэтому важно помнить: даже самые любимые и уважаемые издания не застрахованы от ошибок.

Но по-настоящему ценно не отсутствие ошибок, а готовность их признавать. Когда редакция публично извиняется, обновляет материал и объясняет, что пошло не так — это признак ответственности, уважения к аудитории и качества самой редакции. Если же вы никогда не видели, чтобы ваше медиа что-либо признавало — это повод задуматься. Потому что хорошая редакция не прячет свои промахи, а исправляет их открыто. И именно такие медиа заслуживают доверия.

Правило №2 – профессиональные СМИ априори более надёжный источник информации

Профессиональные медиа — по умолчанию более надёжный источник информации, чем любые авторские площадки. Это стоит признать, как базовый принцип, когда мы говорим об информационной гигиене. Кроме медийных текстов мы с вами каждый день имеем дело с текстами авторскими. Мы имеем дело с публикациями блогеров, инфлюенсеров, лидеров общественного мнения. Они тоже рассказывают о событиях, формируют повестку.

Но я прошу вас не забывать, что любая редакция, состоящая из трёх человек, тридцати трёх или трёхсот априори более надёжный поставщик информации, чем один человек, который транслирует свою точку зрения. Когда мы говорим о медиа, мы имеем дело с институциональным источником, то есть с организацией, у которой есть свои политики, касающиеся сбора информации, проверки фактов.

С другой стороны, мы имеем блогера, если он проверяет информацию, отлично, но у него такой обязанности нет. И мы должны понимать, что никто этого блогера, скорее всего, не поймает за то, что он что-то недоговорил или допустил манипуляции в контенте.

А от редакции — потребуют, и правильно сделают. Это обязанность читателя — спрашивать, уточнять, ожидать прозрачности. Так что возвращаясь к нашей теме: да, медиа тоже совершают ошибки. Но в хороших редакциях есть политики, которые помогают их избегать.

Правило №3 – важно сразу понять, что перед вами мнения или факты

Одна из самых важных вещей, которую стоит помнить при потреблении любого медиаконтента — это необходимость понять, с чем именно вы имеете дело. Перед вами факты или мнение? От ответа на этот вопрос зависит то, как вы будете воспринимать информацию. Почти всё, что появляется в медиаполе, условно делится на две большие группы. С одной стороны — контент, целью которого является информирование, донесение конкретных фактов. С другой — мнения, комментарии, личные оценки и интерпретации. И, к сожалению, далеко не все пользователи уверенно различают эти два типа контента.

Например, в некоторых качественных изданиях — как в Wall Street Journal — визуально разграничивают жанры: для новостей и для мнений используется разный шрифт и оформление. У нас таких примеров немного. Да и большинство людей читают новости не на сайтах, а в соцсетях, где всё выглядит одинаково. Что может помочь? Простое упражнение: после прочтения материала стоит задать себе вопрос — что хотел сделать автор? Просто сообщить что-то важное? Или вызвать у меня реакцию, заставить занять позицию — быть «за» или «против»? Если вы чувствуете, что текст как бы обращается к вам с вопросом «а ты согласен?», что он вызывает эмоции, а не только даёт информацию, возможно, это уже не чистое информирование, а выражение авторской позиции. Это не плохо — мнения тоже важны. Но отличать одно от другого необходимо, чтобы не принимать личные суждения за объективные факты.

Вебинар Маргариты Бочаровой состоялся в рамках регионального проекта «Повышение устойчивости аудитории через достоверные истории (CARAVAN)», финансируемого Европейским Союзом и реализуемого Internews.

Как не навредить: что важно помнить журналистам при освещении суицида

Описание деталей, подробные рассказы очевидцев и поиски причин произошедшего – популярные приёмы, которые журналисты в Казахстане используют при освещении суицидов. Увы, некорректные публикации на эту тему могут привести к новым трагедиям.

О том, как правильно говорить на эту сложную тему – Светлана Богатырёва, семейный психолог и руководитель фонда Just Support, который занимается в том числе и профилактикой суицидов, рассказала «Новому репортёру».

Что такое эффект Вертера?

Лет пять назад казалось, что журналисты всё поняли. Было много публикаций, обсуждений, медиа стали внимательнее. Но видимо кадры поменялись, пришли новые люди, а в редакциях не налажен процесс передачи знаний. По-другому, я объяснить не могу то, как сегодня освещаются суициды в Казахстане. Теперь мы снова видим массу некорректных материалов, причём регулярно.

Особенно активно на это реагирует сообщество, занимающееся антибуллингом. Мы находим такие публикации или репосты в соцсетях, начинаем массово жаловаться, писать авторам. Оставляем комментарии — но далеко не все готовы корректировать и тем более удалять. Часто приходится сталкиваться с полным непониманием, зачем это нужно.

Типичные ошибки — подробное описание всего процесса, указание места совершения суицида, подробности, превращающие трагедию в сенсацию. Иногда журналисты начинают играть роль следователя: опрашивают родителей, учителей, свидетелей и публикуют эмоциональные, раздутые тексты.

Такой подход опасен. Мы знаем об эффекте Вертера — научно доказанном феномене. Когда в СМИ выходит неправильно поданный материал о суициде, почти неизбежно следует волна новых случаев. По возрасту, по схожему сценарию.

Сегодня уже разработаны чёткие правила, как освещать такие темы так, чтобы не навредить. И журналисты обязаны их знать.

Что говорит ВОЗ?

ВОЗ в своём руководстве, посвящённом предотвращению самоубийств, которое было выпущено в 2019 году, подробно рассказывает о том, какими правилами нужно руководствоваться журналистам при освещении таких случаев.

Например, в документе говорится, что СМИ должны учитывать локальный контекст и возможный эффект публикаций в конкретном сообществе. Особенно важно, чтобы журналисты избегали прямых или косвенных указаний на так называемые «горячие точки» — места, где уже случались самоубийства, — так как их повторное упоминание повышает риск новых трагедий. Кроме того, подчёркивается важность соблюдения конфиденциальности: персональные данные, включая возраст, место проживания или учебное заведение, не должны быть раскрыты без необходимости. И, наконец, в публикации следует избегать предположений о мотивах человека — медиа не могут и не должны объяснять чужую смерть.

ВОЗ рекомендует медиа действовать крайне осторожно: не романтизировать, не стигматизировать и не упрощать причины произошедшего. Вместо этого — фокусироваться на превентивных месседжах, предоставлять информацию о доступной помощи и избегать драматических заголовков. Ответственная подача информации — не формальность, а доказанная мера спасения жизней.

О чём говорят руководства, разработанные в Казахстане?

Учитывая актуальность темы самоубийств для Казахстана (страна входит в список стран с высоким уровнем суицидов), внутри республики были дополнительно разработаны свои документы на эту тему также в помощь медиа. В 2023 году Министерство информации и общественного развития выпустило руководство о том, как безопасно освещать проблемы детей в СМИ и посвятило одну главу своего документа теме суицидов. Здесь говорится о том, что материалы о самоубийствах требуют от журналиста не только фактической точности, но и высокой эмпатии.

Важно не только что писать, но и как: избегать визуального или текстового драматизма, не публиковать фото с места происшествия, не включать интервью с родственниками в первые часы после трагедии.

Прямые цитаты о предсмертных состояниях или обстоятельствах смерти недопустимы. Авторы таких публикаций должны помнить, что их читатель может быть в уязвимом состоянии — и текст способен либо подтолкнуть к повторению сценария, либо стать точкой поддержки.

Что ещё?

Базовое правило простое: пишите так, как если бы речь шла о вашем близком. Почувствуйте уязвимые точки — и не наступайте на них.

Журналисты часто говорят: нам нужны истории. Но тема самоубийства — не повод для драматургии.

Здесь нельзя спекулировать. Даже если вам прислали фото или видео — это не значит, что их можно публиковать. Ни кадров с крыши, ни описаний, как это произошло, ни упоминаний конкретного места: подъезд, парк, мост. Всё это — прямая реклама метода. Человек в кризисе может получить опасную подсказку, которой у него до этого не было.

Нельзя придавать происходящему ореол таинственности, трагедии вселенского масштаба или писать с избыточными эпитетами. Есть факт — его можно сообщить. Писать лучше коротко, по фактам. Без лишних деталей и эмоций. Указывать только проверенную информацию: например, «в такой-то день в Алматы произошло…» — и сообщать, что ведётся расследование.

Хорошая практика — показать текст специалисту, который работает с темой суицида. Он сможет указать на потенциальные триггеры и оценить, безопасен ли материал. Только так можно быть уверенным, что публикация не причинит вреда.

На родном языке о несвободе: как Oilonson говорит с кыргызстанцами о выборе

Образ послушной женщины, которая безоговорочно подчиняется мужу, на самом деле куда шире, чем кажется сторонникам таких отношений. Эта метафора часто выходит за пределы семьи — и отражает устройство авторитарных государств, где власть, как «муж», может делать с народом, «женой», всё что угодно. Именно поэтому гендерные стереотипы — один из любимых инструментов популистов и пропагандистов, в том числе в Центральной Азии.

О том, как пропаганда навязывает обществу удобные ей нарративы рассказывает проект Oilonson. «Новый репортёр» поговорил с его создательницей, активисткой, феминисткой Жанной Араевой.

«Из чего по-вашему состоит счастье» — задаются вопросом активистки из Кыргызстана и сами же отвечают на него: из возможности делать выбор. Так начинается один из эксплейнеров проекта Oilonson в Instagram, в котором авторы рассуждают о том, как от любого выбора зависит будущее. Затем они  напоминают, что женщинам не всегда удаётся делать этот выбор. И даже если они достигают уровня принятия решений, то им поручают заниматься только социальными вопросами. Более того, несмотря на то, что в мире равное количество мужчин и женщин – по данным ООН женщины в среднем занимают 26,9 % мест в парламентах большинства стран мира.

— Темы, которые мы поднимаем в своих эксплейнерах хорошо понятны гендерному сообществу, но не широкой аудитории. Как объяснить другим людям, что количество женщин в правительстве связано с критическим мышлением? На простых примерах, разбирая гендерные стереотипы, мы пытаемся это делать, — говорит Жанна Араева.

По её словам, сейчас очень важно продолжать продвигать гендерную повестку. Ситуация изменилась на глобальном уровне. Например, по данным UN Women около 90 процентов женских организаций по всему миру находятся на грани выживания. Около половины опрошенных агентством ООН учреждений ожидают, что им придётся прекратить деятельность в течение следующих шести месяцев из-за нехватки финансирования.

Эти организации, в том числе и в регионе Центральной Азии продвигали гендерное равенство.

— Основной вклад в развитие в регионе делали женские организации, которые существовали в том числе и за счёт грантов. Благодаря их работе появилось целое сообщество неравнодушных людей. Например, в Кыргызстане очень сильное женское движение, и нам важно всё это сохранить, — объясняет активистка.

Араева говорит, что ситуацию усугубляет и тот факт, что в мире становится популярным популизм, который всегда использовал гендерные стереотипы в качестве основного инструмента.

— Политические тренды в мире сегодня — популистские, и они напрямую влияют на восприятие женщин и прав человека, особенно в контексте женской свободы. Авторитарные режимы, как правило, стремятся загнать женщин в состояние угнетённости. Наше общество остаётся патриархальным, где по-прежнему доминируют установки о «традиционных ролях» — сидеть дома и радоваться внукам. Немецкая идеология «трёх К» — Kinder, Küche, Kirche (дети, церковь, кухня) и у нас становится актуальной — в том числе под влиянием российского информационного поля, в котором мы продолжаем находиться, — считает Жанна Араева.

С другой стороны, она отмечает, что в Кыргызстане правительство во многом руководствуется целями устойчивого развития ООН, и государственные органы многое делают в этом направлении. Закон о гендерном квотировании работает, хотя отдельные депутаты открыто выступают против женского лидерства. Тем не менее, нормативно-правовые акты начали приносить результаты — уровень домогательств на рабочих местах снизился. Женские сети активно сотрудничают между собой и с госструктурами. Руководство страны в целом декларирует поддержку этих процессов.

-Если сохранится приверженность и со стороны государства, и со стороны самих женщин, у нас есть все шансы добиться перемен. Но нужно, чтобы и мейнстримные медиа поддержали этот процесс. Сейчас в Кыргызстане достаточно местных гендерных блогеров, немало гендерных экспертов, которые работают на кыргызском языке. Если пять лет назад таких специалистов практически не было, то сегодня их много, и они готовы комментировать самые разные темы. Весь этот потенциал нужно использовать, — считает Араева.

Почему о гендерном равенстве важно говорить на национальном языке?

Проект Oilonson производится на кыргызском языке, несмотря на то, что основных членам команды удобнее было бы работать на русском.

-Мне сложно работать с кыргызским языком, но я продолжаю делать это, потому что важно, чтобы тема гендера стала привычной и понятной именно на кыргызском. Мы активно занимаемся переводом терминологии уже давно. Например, 80 статей в Википедии на эту тему были переведены нашей командой. Однако контента на кыргызском языке всё ещё значительно меньше, чем на русском. Многие продолжают говорить и писать преимущественно на русском. Азаттык иногда поднимает гендерные темы, но порой их подача оказывается спорной, — рассказывает Араева.

Она говорит, что у большинства журналистов в Кыргызстане нет базового понимания темы гендера. Примером может служить только Kloop, но у них мало контента на кыргызском языке. При этом, Араева обращает внимание на то, что тема гендера откликается у населения в том числе и в регионах: 

— Когда несколько лет назад речь зашла о квотах для женщин в местной администрации одного из регионов нашей страны, мужчины даже направили письмо президенту с просьбой их отменить — якобы женщины «отнимают» у них места. При этом сама тема активно обсуждается на местах, она близка населению и вызывает очень большой интерес.

Всего команда планирует выпустить 10 эксплейнеров и ответить на самые базовые вопросы, связанные с гендерным равенством. Кроме комментариев о том, каким может быть счастье, команда также рассуждает о том, как пропаганда влияет на финансовое благополучие женщин и даже общественное здравоохранение.

Жанна говорит, что проект Oilonson — это попытка рассказать людям — на их родном языке — о важности права на выбор, голос и знание. В условиях, когда искажение понятий и навязывание стереотипов становятся нормой, такие инициативы создают пространство, где можно говорить честно и без страха. Потому что равенство — это не абстрактная категория, а конкретное условие для того, чтобы каждый человек мог быть услышан.

«Oilonson» создаётся в рамках регионального проекта «Повышение устойчивости аудитории через достоверные истории (CARAVAN)», финансируемого Европейским Союзом и реализуемого Internews.

Когда молчание невозможно: 234 истории насилия от женщин Центральной Азии

«Стала жертвой сексуального домогательства со стороны учителя», «домогался родной дедушка», «изнасиловал друг родителей» — это начало историй из жизни многих девочек, девушек и женщин Центральной Азии. Рассказать о своих трагедиях публично им помогли журналистки из Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана. Команда собрала 234 такие истории и создала большой медиапроект «Голоса смелых».

О том, как работают гендерные журналистки и зачем нужен такой контент – в материале «Нового репортёра».

По сути у медиапроекта «Голоса смелых» была более тысячи соавторов. Создательницы этой работы, журналистки из четырёх стран Центральной Азии, запустили сначала опрос по гендерному насилию, а затем предоставили пользователям возможность анонимно рассказать о своём личном опыте. В опросе приняли участие 930 человек, свои истории рассказали 234 героини.

Эти истории потрясли сначала журналисток, а потом и аудиторию.

— Во всех наших странах одни и те же сценарии: насилие начинается внутри семьи, часто совершают его родственники или близкие люди. Детей бьют, унижают, но об этом никто не говорит. Эти истории замалчиваются, их почти никто не отслеживает. И говорить женщинам тяжело, поэтому мы предоставили возможность делиться своим опытом анонимно, — рассказывает Катерина Афанасьева, автор и координатор проекта, журналистка из Караганды.

Рассказать свою историю можно на сайте проекта, заполнив простую форму. За несколько месяцев здесь скопились откровенные сообщения от женщин Центральной Азии. Это были короткие истории: «Меня с 4 лет насиловали брат моего отца и сосед» или списки событий, которые пришлось пережить.

Увы, эти истории подтверждаются и официальной статистикой. Например, по данным ООН в Казахстане каждая шестая женщина подвергается насилию, при этом 93 % населения имеют гендерные предубеждения против женщин. Похожие данные наблюдаются и в других республиках.

Однако, говорить об этом публично в регионе стали сравнительно недавно. Особенно эта тема стала часто появляться в медиа после «Дела Салтанат». Идея создать «Голоса смелых» у Катерины тоже появилась во время того громкого убийства.

— Изначально мы планировали сосредоточиться исключительно на журналистских материалах. В планах было выпустить 10 статей в жанре сторителлинга, включая мультимедийный лонгрид. Но со временем проект начал стремительно развиваться: мы запустили отдельный сайт «Голоса смелых», провели опрос, выпустили собственные стикеры и открыли Instagram-страницу, которая вызвала живой отклик у аудитории. Всё это придало проекту новое дыхание и значительно расширило его рамки, — вспоминает Катерина.

По словам журналистки её удивило, что многие отзывы были положительными, а аудитория спокойно реагировала даже на феминитивы, которые обычно вызывают агрессию.

— Я отслеживала все комментарии на наших страницах. Особенно вдохновляли отклики от мужчин, которые писали: «Продолжайте, не ограничивайтесь одной страной». Люди откликаются, потому что видят: мы поднимаем темы, близкие и понятные всей Центральной Азии. У нас схожие проблемы, одни и те же барьеры, общее чувство боли. Я читаю истории журналистов из других стран региона — и каждый раз убеждаюсь, насколько схожа наша реальность, — говорит Катерина.

О том, что аудитория действительно положительно восприняла контент рассказывает и другая журналистка из Казахстана Зульфия Раисова:

— Люди предлагали помощь, писали, что это важно. Мои знакомые тоже поддерживали. Судя по лайкам, откликам и росту аудитории на нашей новой странице в Инстаграм, тема действительно задела.

О чем были истории?

Журналистские тексты в этом проекте тоже были посвящены разным героиням из Центральной Азии, которые рассказывали о пережитом гендерном насилии в школах, университетах и собственных домах. Понимая чувствительность контента, с самого начала команда решила иллюстрировать свои материалы сгенерированными иллюстрациями, а имена героинь были изменены. Это помогало им раскрываться и откровенно рассказывать о своём трагичном опыте.

— Было очень грустно и немного тревожно за будущее, когда я проводила интервью с героинями и писала материал. Безнаказанность, отсутствие работающей законодательной системы, равнодушие со стороны взрослых людей, которые привыкли не считаться с детьми и нормализовали насилие над собой и своими детьми — всё это угнетает, — рассказывает участница команды из Таджикистана, журналистка Камелия Самойленко.

Героиня её статьи поделилась историей о том, как ей пришлось пережить насилие со стороны парня из параллельного класса. Она очень искренне описала своё состояние, в которое попала из-за навязчивых ухаживаний ровесника. К сожалению, обычно такие драмы разворачиваются на глазах у всей школы, и на них никто не обращает внимания, полагая, что это всего лишь юношеская романтика.

— Помню, когда я начала делать проект про харассмент, столкнулась с тем, что многие до сих пор связывают насилие исключительно с физическими действиями. Однако, это далеко не так, насилие бывает разным и необходимо рассказывать про все виды, чтобы люди, которые с ним сталкиваются, узнавали в героинях себя и пытались защититься, — говорит Зульфия Раисова.

История из Кыргызстана была посвящена проблеме сексуального домогательства в университетах. Героиня — молодая преподавательница из Ошской области рассказала о том, как вузы замалчивают такие случаи, чтобы сохранить репутацию.

В этом же тексте, были приведены данные исследования школы права для молодёжи «Правозащитный Хогвартс» из Бишкека, которое показало, что 50 % студентов сталкивались с различными формами харассмента, но лишь 3 % обращались к администрации.

-Самым сложным было найти героинь для наших материалов. В рамках проекта мы вместе с соавторкой подготовили два материала, и оба раза столкнулись с тем, что не каждая женщина готова открыто говорить о пережитом насилии или домогательствах. Но, несмотря на это, нашлись женщины, которые осознали важность проговаривания таких историй. Они поняли, что им нечего стыдиться, и что их опыт может помочь другим — именно благодаря их смелости материалы стали возможными, — говорит журналистка из Кыргызстана Чынаргуль Жумабекова.

Что дальше?

Сейчас команда ждёт выпуска своего последнего лонгрида, а Катерина ищет возможности, чтобы продолжать работу над своим проектом и дальше. Коллеги её поддерживают.

— Для нас очень важно давать людям голос — и эту площадку мы видим, как возможность показать, что насилие проявляется с разных сторон. Это не только про физическое насилие, но и про то, что происходит на работе, на улице, в семье, — говорит Зульфия Раисова.

-Чтобы решить проблему насилия, её нужно сначала признать. В этих историях жертвы в первую очередь признаются сами себе, что пережили насилие, и этим дают сигнал обществу — проблема существует. Такие признания важны не только для самих пострадавших, но и для общества в целом: они помогают увидеть масштаб проблемы и перестать её игнорировать. Кроме того, подобные истории могут вдохновить других женщин — помочь выйти из многолетнего круга страха и насилия. Иногда одного рассказа достаточно, чтобы кто-то понял: «жить в вечном страхе — это не норма», и что есть другая жизнь, в которой тебя уважают и не унижают. И важно продолжать эту работу, — говорит Чынаргуль Жумабекова.

Тем не менее, всем журналисткам нужен будет небольшой перерыв, чтобы отдохнуть от тяжёлых историй, которые пришлось пропускать через себя.

— Сбор таких историй эмоционально истощает и подавляет, — признаётся Камелия.

Зульфия говорит, что работая над таким контентом приводит к профдеформации:

-Шесть лет назад я впервые обратилась к этой теме. Я анализировала результаты опросов и видела, что большинство случаев насилия происходят от родных людей. Тогда я знала это скорее абстрактно. А теперь я собираю эти истории — и, честно говоря, это страшно. Эти истории обезоруживают, ты находишься в состоянии внутреннего оцепенения, но нужно находить в себе силы и не молчать.

Катерина верит, что такие проекты разрушают молчание, которое сопровождает гендерное насилие в регионе:

-Да, такие истории истощают. Они оставляют след внутри, не дают быстро выдохнуть. Но это — цена честности. И если хотя бы одна женщина, прочитав наш материал, осмелится заговорить, обратиться за помощью или просто поверит, что она не одна — значит, всё было не зря. Мы продолжаем, потому что не можем иначе. Потому что молчание — больше не вариант. Потому что правда должна звучать.

«Голоса смелых» создаётся в рамках регионального проекта «Повышение устойчивости аудитории через достоверные истории (CARAVAN)», финансируемого Европейским Союзом и реализуемого Internews.

Пять правил цифровой гигиены, которые спасут не только ваши данные, но и вас

Представьте себе: вы просыпаетесь и не можете зайти в Telegram. На почту приходят письма с угрозами. Кто-то получил доступ к вашим личным фото, знает ваш маршрут на работу и даже фамилии ваших близких. Это не сценарий из триллера, а реальность, с которой сталкиваются журналисты и медиаспециалисты по всему миру.

Сегодня почти вся работа медиасообщества происходит в цифровом пространстве. И пока одни риски кажутся виртуальными, именно они становятся причиной реальных последствий — от цифровых атак до физического преследования.

О том, как обезопасить себя и почему от информационной безопасности зависит физическая — «Новому репортёру» рассказал эксперт по цифровой безопасности Артём Тарасов.

«Одна из главных проблем — это ощущение, что угрозы в Сети абстрактны. Люди оставляют свою электронную почту на десятках сайтов и сервисов, а потом удивляются, откуда у злоумышленника их личная информация. Всего по одному email можно найти пароли, старые профили, местоположение, интересы, привычки. И все эти данные потом используются для сталкинга, запугивания, взломов», — рассказывает Тарасов.

Обычно злоумышленники изучают открытые базы данных и собирают целые «цифровые портреты». После этого начинается атака. Повышает риски и тот факт, что часто люди используют один и тот же email как для работы, так и для личных дел.

Для того, чтобы защитить свои цифровые данные, а значит и себя, эксперт советует придерживаться пяти базовым правилам.

Правило №1 — Проверьте, что уже известно о вас

Поищите свои данные в интернете: имя, email, номер телефона. Используйте сервисы вроде haveibeenpwned.com — они покажут, попадал ли ваш email в базы данных после утечек.
Если email уже «засветился», это означает, что ваши пароли, IP-адреса и другая информация могли быть украдены. Проверьте, какие аккаунты привязаны к этому адресу — мессенджеры, банковские приложения, соцсети — и срочно обновите пароли.

Правило №2 — Используйте двухфакторную аутентификацию (2FA)

Это одна из самых эффективных защит от взлома. Но 2FA — это не только SMS. Используйте приложения-аутентификаторы: Google Authenticator, Aegis, Duo. Они работают локально и не зависят от сотовой сети.
Начните с e-mail, как с главного «ключа» к другим сервисам, и далее настройте 2FA на соцсети, мессенджеры, облачные хранилища. Убедитесь, что резервные email-адреса и номера телефонов действительно находятся под вашим контролем.

Правило №3 — Разделяйте рабочее, личное и второстепенное

Никогда не используйте один почтовый ящик для всего. Создайте:

  • Рабочий email (для коммуникации, аккаунтов редакции),
  • Личный email (для личных переписок и личных сервисов),
  • Третий — «мусорный» для подписок, регистрации на сайтах и рассылок.

Так вы ограничите ущерб в случае взлома одного из ящиков.

Правило №4 — Не публикуйте геолокации и «прямые эфиры»

Фото с места событий, сторис с геометкой, посты «в реальном времени» — всё это может быть использовано против вас. Современные технологии умеют анализировать фото и видео, а также распознавать уличные знаки, интерьеры, документы, лица рядом.
Лучше публиковать постфактум, когда вы уже поменяли свою локацию.

Правило №5 — Иметь чёткий план на случай взлома или угроз

Если вас взломали — кто поможет восстановить доступ? Кто сообщит в редакцию? Кто предупредит коллег? У большинства фрилансеров и даже небольших редакций таких протоколов, к сожалению, нет.
Создайте краткий экстренный план:

  • Назначьте доверенное лицо,
  • Составьте список экстренных контактов (редактор, ИБ-консультант, юрист),
  • Подготовьте шаблоны писем и инструкций на случай блокировки,
  • Проинформируйте семью, что делать, если вы не выходите на связь.

«Цифровая безопасность — это не про паранойю. Это про профессиональную зрелость и ответственность. Те, кто работает в медиа, обязаны защищать не только себя, но и источники информации, редакции и близких», — заключает Артём Тарасов.

Когда твой дом идёт под снос: как правозащитники и журналисты в Центральной Азии помогают людям вернуть жильё

Большая часть городов Центральной Азии прямо сейчас активно перестраивается. Старое жильё идёт под снос, а вместо него появляются высокоэтажные новостройки. Процесс часто сопровождается проблемами – жители попадают в сети мошенников и остаются без квартир, или не могут добиться справедливой компенсации от застройщиков. Правозащитники из Казахстана и Таджикистана вместе с журналистами решили собрать эти истории, рассказать о них аудитории и показать, как можно помочь пострадавшим.

О том, как работает этот региональный проект – в материале «Нового репортёра».

Во многих центральноазиатских редакциях давно сложилась такая практика: к журналистам приходят доведённые до отчаяния люди, которые или уже потеряли свой дом или рискуют остаться без крыши над головой. Обычно это очень тяжёлые истории, в которых с юридической точки зрения сложно разобраться. Медиа идут навстречу обратившимся и рассказывают об их трагедии аудитории. Однако, не всегда эти вопросы решаются даже после публичного обсуждения.

— Журналисты чаще всего описывают такие истории эмоционально, чтобы привлечь читателя. Но к сожалению, у СМИ нет достаточных знаний о правах и законах, чтобы увидеть решение проблемы. В этом отношении могут помочь правозащитники, которые специализируются на этой теме. Они корректно объясняют, что произошло на самом деле и показывают, что с этим можно сделать, — рассказывает Зауреш Батталова, президент Фонда развития парламентаризма в Казахстане.

Этот Фонд занимается правом на достаточное жильё более 15 лет и является частью Сети Центральной Азии по реализации этого права. В соответствии со Всеобщей декларацией прав человека ООН право на достаточное жилье признано именно базовым правом. К сожалению, эту важную деталь упускают из вида, как сами жители, так и местные журналисты. Сейчас к жилищу чаще относятся как к товару, а не как к праву.

Верную информацию об этом пытаются донести до аудитории правозащитники из Казахстана и Таджикистана, которые вместе с медиа в своих странах снимают видео с реальными историями. Герои этих сюжетов рассказывают о своих проблемах, а юристы в доступной форме объясняют гражданам их права и способы защиты. Видео охватывают ситуации, связанные с изъятием земельных участков, выселением из домов, неплатежеспособностью и мошенничеством.

— Если вдруг имущество людей переходит к другим или оказывается испорченным, то очень часто наши граждане воспринимают эту ситуацию, как что-то должное, что не зависит от них. Многие люди не знают своих прав, не умеют писать заявления в правоохранительные органы. Они остаются один на один с проблемой. А потеря жилья гораздо более широкая: она влияет на жизнь, на здоровье человека, приводит к разводам, — объясняет Батталова.

Она отмечает, что многие граждане не читают законы и юридические тексты, предпочитая визуальные форматы. Поэтому видеоролики, в которых кратко изложены вопросы и даны точные ответы, а также информация о том, куда обращаться за помощью, становятся эффективным инструментом просвещения и поддержки.

-Мы не можем рассчитывать на молодых энтузиастов, которые постоянно будут этим заниматься. К сожалению, таких немного. Поэтому уже сегодня нужно воспитывать самих граждан, формировать правовую грамотность, — говорит Батталова.

А как в Таджикистане?

Для Таджикистана вопросы права на достаточное жильё как никогда актуальны. В больших городах республики сейчас полным ходом идёт реализация генеральных планов и большая часть старых домов попадает под снос. В этом процессе жители сталкиваются с самыми разными проблемами, начиная от недостаточной компенсации за снесённое жилье и заканчивая мошенническими схемами, в которые попадают люди, пытающиеся обеспечить свои семьи домом.

Решением таких проблем занимается общественная правозащитная организация «Доступное право». Её юрист Шоира Давлатова говорит, что ситуация остаётся очень сложной.

— У нас, в Таджикистане, чаще проблемы возникают у жителей домов, которые подлежат сносу или которые хотят стать собственниками в новостроях, то есть «дольщики». И тут возникают другие риски – недостаточная компенсация, риски недостроев, банкротств, обманов дольщиков, — поясняет Давлатова.

Истории таких обманутых людей «Доступное право» рассказывает в специальных видеосюжетах, которые публикует партнёрская медиаорганизация «Вечёрка». После выхода первых видео в офис организации стало приходить больше посетителей, а в Интернете началось активное обсуждение больных вопросов. Одна из героинь — женщина по имени Ольга Глотова — пять лет пыталась вернуть свои деньги из банка, но ничего не получалось. После того как обратилась к «Доступному праву» дело сдвинулось с мёртвой точки. К апрелю Глотова смогла вернуть свои деньги.

— Другой выпуск был посвящен женщине, которая продала свой единственный дом, чтобы вылечить дочь. Остатки от продажи она вложила в строительство дома в Душанбе. И осталась ни с чем. До сих пор на площадке застройщика – пустырь. А достучаться до компании невозможно. Этот ролик очень сильно откликнулся аудитории. Люди в комментариях спрашивали, как не попасться, как проверить застройщика, куда обращаться. Кто-то даже предлагал ей помощь — материальную. История резонировала. Это была не абстрактная тема, а боль конкретного человека, — вспоминает Давлатова.

По её словам при освещении этих вопросов в таджикских медиа также возникают проблемы. Журналисты не всегда видят в этих историях нарушение прав человека, им сложно разобраться в юридических схемах, которые сопровождают такие проблемы. Кроме того, сами пострадавшие не всегда готовы открыто говорить об инцидентах с журналистами. Иногда респонденты и вовсе отказываются от своих слов после публикаций, что ставит под риски уже сами медиа.

— Проблема с жильём — это не просто юридический казус. Это — про человеческую уязвимость. Когда ты не уверен, чей это дом — твой или чужой. Когда все документы — есть, но это ничего не значит – это очень сложная ситуация. И именно здесь чаще всего приходит ощущение несправедливости и отчаяния. Вот в таком состоянии люди приходят к правозащитникам и журналистам, и мы пытаемся им помочь, — говорит Давлатова.

Её мнение разделяет и Батталова:

-Для меня, как для человека, который долгие годы проработал в госструктурах, продвижение права на достаточное жилище – это возможность снять социальное напряжение и стабилизировать общественные отношения. Граждане, доведённые до отчаяния потерей жилья рискуют попасть в ещё более сложные жизненные обстоятельства, их проблемы отражаются и на воспитании детей. Чтобы этого не происходило, мы должны поддерживать людей и не оставлять их наедине со своими проблемами.

 «Доступное право» создаётся в рамках регионального проекта «Повышение устойчивости аудитории через достоверные истории (CARAVAN)», финансируемого Европейским Союзом и реализуемого Internews.