Это интервью записано накануне семинара по конвергентной журналистике, который Оксана Силантьева провела в Алматы. Она — медиатренер Высшей школы журналистики, магистр мультимедиа журналистики. Человек, который помог крупному алтайскому медиахолдингу “Алтапресс” стать первым частным СМИ в СНГ, перешедшему в конвергентный формат работы.
— В профессиональном сообществе вы известны в том числе тем, что успешно перевели на конвергентные рельсы холдинг Алтапресс. Это сложно — перестраивать традиционное СМИ?
— Перейти от привычного к новому – это всегда прежде всего изменение образа мысли, изменение работы журналиста, это огромное количество новых знаний которые нужно усвоить и принять. И в этом смысле, да, это сложно. Не потому что мультимедийная журналистика — это сложно, а потому что менять себя трудно, особенно тем, кто давно в профессии. И тут важно понять что без воли и активного участия топ-менеджмента — продюсеров, главных редакторов, владельцев — перейти на мультимедиа невозможно. Не бывает такого, что вот съездил журналист на семинар по мультимедийной журналистике, вернулся в редакцию — вау, как здорово, давайте мы на сайт будем видео выкладывать! Это не мультимедийная редакция.
— А что есть мультимедийная редакция?
— Это бизнес-процесс, меняется бизнес, меняются методы управления, наконец, мышление. Поэтому я не уверена, что абсолютно всем редакциям надо переходить на конгервенцию, здесь нужен индивидуальный, нежный подход. Поломать людей легко, а вот перестроить сложно.
— Кому же имеет смысл следовать тренду, а кому лучше работать по старинке?
— Переходить на мультимедиа имеет смысл тем холдингам, где уже сейчас есть 2-3 носителя: газета, радио, ТВ. Тогда это имеет смыл, и экономическую перспективу. Но не газетам, которые хотят начать делать сайт. Им конвергентная редакция не принесет ничего кроме увеличении расходов.
— Но все издания и телеканалы обзаводятся сайтами, разве это неправильно?
— Большинство сайтов — это просто электронные версии традиционных СМИ. Просто так гнать 18 тысяч новостей в ленту это еще не значит иметь инфосайт. Когда мы говорим про конвергентную редакцию, мы говорим прежде всего о организации производства новостей на разных носителях. Все идут своим собственным путем, нет универсального решения, нет бизнес-модели, чтобы уже сейчас можно было сказать, ребята, берите вот это и у вас будут деньги в интернете. Все в медиасфере сейчас очень подвижно. И огромное количество людей ночами не спят думают, что делать.
Я все-таки понимаю журналистику не как создание чего-то материального, я понимаю журналистику, как помощь человеку сориентироваться в этом мире.
Не важно про какую тему я пишу, про культуру, экономику, политику, моя задача, как журналиста, как медиатора помочь ему разобраться. И, если моя аудитория подростки, то я стопроцентно буду подавать ему информацию в виде инфографики, комиксов, потому что они не будут читать мои длинные разглагольствования. И в мульмедийной редакции важно давать журналисту время думать, а не просто гнать конвейер, чтобы забить полосу и эфир. Качество продукта в мульмедийной редакции должно повышаться.
— Но некоторые редакции считают себя мультимедийными, просто повесив на журналиста кучу дополнительной работы: он должен написать заметку в газету, дать информацию на сайт, сделать сюжет на ТВ. Первым итогом такой «конвергенции» становится как раз-таки низкое качество материалов.
— У меня есть большая печаль по поводу того, что идеалом и единственым образом мультимедийной редакции стал мобильный журналист, эдакий человек с рюкзаком. Вот он побежал, снял, тут же, прямо в поле смонтировал. Да, это все замечательно, но почему-то все забывают, что у каждого мобильного журналиста в редакции сидит огромный тыл – редакторы, продюсеры, дизайнеры, монтажеры.
Вот это поверхностное желание «ах, давайте, как можно больше, больше делать» останавливается простым вопрос: зачем? Кому?
Давайте посмотрим, кто кроме наших коллег-конкурентов сидит на нашем сайте и нажимает F5, обновляя каждые 3 секунды нашу ленту новостей. Кто сказал, что новостной сайт — это лента новостей посередине с рекламой по бокам? Этот стереотип заложили скандинавские и американские газеты, которые думали, что именно так будет удобно. Но это не обязательно копировать.
Если изучить поведение пользователя, то выяснится, что на информационном сайте он делает 2-3 клика в лучшем случае. И зачем мы ему делаем 18 сотен сообщений непонятно. Сделайте одну! Но сделайте ее так, чтобы он ради нее заходил на ваш сайт каждый день. Самое актуальное сегодня.
— Но именно так работают те на кого равняются остальные, например, РИА Новости
— Подражать РИА Новостям нет смысла, для этого надо быть государственным монстром, существующим на государственные деньги и с такой же историей. Я — сторонник минимализма, чтобы посмотрев на сайт, у меня в голове сложилась картина дня, а не таких сайтов, где я должна разбираться в тысячах ссылок и кликов.
— В чем заключается главный принцип конвергентной редакции? Как устроена ее кухня?
— В конвергентной редакции есть, как минимум две части: одна занимается смыслом, а вторая формой. Журналисты, которые занимаются смыслом, они разрабатывают, изучают тему, разбираются в ней, берут интервью, копают. Эти журналисты умеют представить одну информацию и в газету, и на телевидение, и на сайт. Изначально мы обучаем журналистов проектному менеджменту. Он должен понимать для кого эта информация важна и уже исходя из этого выбирать, где, на каком носителе, в каком виде ее подавать.
Если это информация для пенсионеров, например, материал об изменении пенсионного законодательства, то для утреннего эфира она не годится. Для пенсионеров логичней делать через газету, через простую инфографику и очень короткий текст.
Формат всегда идет после темы. В конгервертной редакции журналист не получает задание «напиши статью или сними сюжет», он получает задание «разберись в проблеме».
— В вашем опыте, что было самым сложным при переводе традиционных СМИ на конвергентные рельсы? Человеческий фактор или техническая сторона?
— Безусловно человеческий фактор. В любом изменении самое сложное это человеческий фактор. Исходя из своего опыта могу сказать, что в любой редакции есть 20%, которые всегда за перемены, которые готовы рискнуть, экспериментировать и работать по-новому. Еще 20% – это саботажники, которые всем своим видом дают понять, что это не их стезя. И 60% — это люди, которые думают к кому примкнуть. Самая большая ошибка — это когда мы начинаем тратить силы на переубеждение саботажников, вместо того, чтобы начать работать с теми, кто хочет перемен.
-Сегодня даже самые богатые легендарные медийные холдинги с тревогой вглядываются в будущее, журналистика застыла в ожидании, что дальше? Дня не проходит, чтобы я не прочитала какую-нибудь очередную умную статью, предрекающую второй древнейшей профессии славный конец. Пишут, что люди постепенно перейдут на медийное самообслуживание, что контент в условиях Интернета невозможно продавать и так далее и тому подобное. У вас какие ожидания?
— Вот мне интересно, люди, которые все это пишут, они читали хоть одну книжку по социологии? Человечество оно, конечно, придумывает разные устройства, чипы, айпэды, но базово с точки зрения удовлетворения собственных потребностей человечество очень мало меняется. Скажите мне, пожалуйста, вот медсестра, работающая в больнице, она что будет приходить вечером домой и заниматься программированием video-on-demand ?! Она будет сидеть в интернете и собирать РСС-потоки себе в рид?!
80% населения всегда будут готовы к тому, чтобы кто-то помог им составить, что почитать, что посмотреть.
Людям важно экономить время, они не хотят разбираться во всем этом месиве. И журналистика, как принцип по отбору информации и предоставлении ее в каком-то упакованном виде, не умрет никогда. Да, может это будет не газета, может это будет действительно, айпад какой-нибудь, может рассылка, не важно. Могут поменяться носители, но журналистика, как человеческая деятельность , не умрет никогда.
— Но что всегда продавали СМИ, как не контент? А продавать его в условиях интернета сложно, все равно, что ветер в поле.
— Если люди не умеют делать бизнес, то, конечно, они будут говорить, что все вокруг козлы и уроды, они убивают журналистику. А вы представьте себе летописцев, когда появился Гутенберг. Они тоже самое говорили ему: ты что наделал? Ты убил нашу профессию, убил нас, как сословие! Но тем не менее гравировщики до сих пор сидят в цехах и мастерских.
— Все-таки это не слишком заманчивая участь, сидеть в маленьком кустарном цехе.
— Сейчас паника чем вызвана? Журналисты пришли в интернет со своими стандартами и публикациями. Но в газете очень тяжело отследить обратную связь с читателем: дочитал он статью, не дочитал. А в интернете тебе прямо в глаза бьет статистика: твою статью прочитали три человека. И начинается ломка, ааа, меня никто не читает! А в чем проблема, в том, что человек приходит на рынок и говорит: я вот сделал вам продукт — берите. Но люди не будут покупать и читать то, что им не нужно, не интересно.
Предлагайте людям то, что им нужно! И поверьте это не только порно и гламур.
Вообще все эти крики о конце… Интернет убьет журналистику! Блогеры убьют журналистику! Да поймите, это разные информационные потоки. Вот блогер, у него изначально другая цель, он пишет о том, что интересно ему с той регулярностью, которая интересна ему. А журналисты пишут о том, что интересно аудитории с той периодичностью, которая интересна потребителю.
— То есть вопрос заключается только в носителях? А у вас нет ощущения, что на наших глазах в мире происходят глубинные процессы, которые очень сильно повлияют на нашу профессию?
— Если копнуть глубже… Знаете, нам (в постсоветских странах) особенно трудно. Мы живем в концепции СМИ, мы- средство массовой информации, мы — инструмент массового информирования. Западная журналистика живет в мире медиа, они посредники, медиаторы. У них самоопределение профессионально другое. Если задуматься, то ведь само сочетание слов «средство массовой информации» невозможно дословно перевести на английский.
А медиа, даже если посмотреть на однокоренные слова — это медиатор, посредник между струнами; это медиум, посредник между духами и живыми. Это тянет за собой другие принципы работы, подготовки журналистов. Мы изначально разными путями пошли.
В чем наша трагедия сегодня? Интернет — это на 100% медийная среда. Интернет и идеологически и технически медиен. Здесь невозможны манипуляции, пропаганда – все попытки мгновенно разоблачаются. Потребность в коммуникациях она естественна, у человека всегда есть потребность не только получать, но и давать обратную связь. Интернет, медиа в этом смысле идут по органике.
А СМИ неестественно, в СМИ нет обратной связи, у СМИ очень бедный набор инструментов.
И наша задача сейчас догнать свою аудиторию, которая уже там, в медиа, а мы еще здесь.
Вообще если глубже понимать все эти процессы на уровне физиологии, философии… Все эксперименты показывают, что когда человека лишают доступа информации, любой, которая поступает к нам через уши, глаза, кожу – он сходит с ума.
А мы хотим управлять всей информацией, которая сваливается на человека, но, извините, мы не божественны. Медийщики — им проще, они говорят, а мы и не посягаем на всея. Они говорят: мы знаем, где есть то, что вам нужно, как решить конкретно этот вопрос, мы знаем с кем вас соединить и мы поможем вам.
Сайт Оксаны Силантьевой http://silamedia.ru/
