На медиарынке Таджикистана в прошлом году ещё громче обсуждали гендерную повестку; вернее, аудитория стала обращать внимание на то, как эти болезненные и актуальные темы освещают СМИ. Не всегда журналисты оказывались достаточно чувствительны при диалоге с аудиторией, однако говорили медиа о гендерных проблемах регулярно.
Что ещё стало актуальным для медиарынка в Таджикистане — в нашем материале.
Гендерная повестка
Вообще о гендерных проблемах начали говорить буквально несколько лет назад. Например, о том, что каждой женщине в стране известно о харассменте со стороны посторонних мужчин, журналисты стали писать всего лишь в 2018-м. Естественно, пока в контенте местных журналистов, в том числе и журналистов из авторитетных международных изданий присутствуют перекосы, но на них уже обращают внимание.
Например, когда во время кампании «16 дней против гендерного насилия» популярное издание «Азия-Плюс» процитировало психолога и блогера Нигину Мамаджанову, которая сказала, что «источником домашнего насилия являются сами женщины» поднялся скандал, на который журналисты издания были вынуждены реагировать хотя бы и в комментариях под постом с этой цитатой.
Впрочем, эта цитата оказалась «цветочком» по сравнению к тем, что говорят на тему домашнего насилия в других изданиях. Например, респонденты онлайн-СМИ «Оила» вообще открыто признаются в том, что бьют своих жён. Слово мужчинам, которые бьют женщин, даёт и «Радио Озоди». То же самое делают и другие СМИ.
Например, проблему многоженства — уголовно наказуемое явление — журналисты часто описывают, выбирая игривый, шутливый тон.
В интервью изданию «Sputnik Таджикистан» россиянка, которая вышла замуж за таджика, рассказывала, как она будет участвовать в выборе второй жены для своего супруга. Многожёнство, несмотря на его запреты, представлялось здесь как абсолютная норма. Об этом журналисты сообщили прямо в заголовке материала: «Российская телеведущая о браке с таджиком: вторую жену выберем вместе». О том, что многоженство допустимо и даже может принести счастье большой семье, писала в прошлом году и медиагруппа «Азия-Плюс». Героиня материала этого издания признавалась: «У меня четверо детей, у неё (второй жены — прим. ред. ) двое детей, и они зовут нас старшая мама и младшая мама. Мы очень счастливы, и муж тоже доволен».
В конце года другой муж, который тоже решил поиграть в многожёнца, счастливую семью построить не смог. Первая жена избила вторую, от чего 32-летняя женщина, три месяца пролежав в коме, скончалась, так и не придя в сознание. Виновница её смерти получила 11 лет лишения свободы, муж — восемь. Когда вся эта история ещё не дошла до такого трагического финала, журналисты, освещая её, в упор не замечали причины произошедшего. Они не называли пострадавшую женщину второй женой, не напоминали своей аудитории о том, что многожёнство для Таджикистана за последние годы превратилось в очень серьёзную социальную проблему. «Новый репортёр» обращал на это внимание. Чуть позже о проблеме многожёнства с попыткой объяснить его причины и рассказать о тяжёлых последствиях всё-таки заговорила медиагруппа «Азия-Плюс».
Кстати, в прошлом году аудитория обращала внимание не только на то, как женщины преподносятся в СМИ, но и на то, как журналисты рассказывают и показывают несовершеннолетних детей. Летом одно из самых массовых онлайн-изданий в Таджикистане — «Оила» — выпустило сюжет о 10-летнем мальчике, который пережил изнасилование. Эту историю перед камерой в подробностях рассказывают сам ребёнок и его мама. Журналисты считают, что таким образом они помогают жертвам добиться справедливости. Аудитория «Оилы» обрушилась на редакцию с гневной критикой.
Документальные фильмы на государственных телеканалах
Тренд государственных телеканалов Таджикистана рассказывать о чём-то с помощью контента, закамуфлированного под документальное кино, к сожалению, наблюдался и в 2021 году. Происходит это так: по всем государственным телеканалам, зачастую включая и детские, вдруг начинается показ одного и того же фильма, главными героями которого, как правило, становятся враги всего таджикского народа, желающие гибели стране и пьющие кровь младенцев по ночам. Этот контент показывают не только в эфире госканалов, его демонстрируют и на широком экране перед большой аудиторией в различных госучреждениях, в том числе в университетах и школах.
Героями становятся представители духовенства, беглые оппозиционеры или ситуативные персонажи, которые по каким-либо причинам не угодили властям.
Например, в начале 2021 года на всех государственных телеканалов вышла картина «Бешарафи» («Бесчестие» — тадж.), героями которой стали два представителя таджикской оппозиции, базирующейся в Европе. Первый герой — отец, второй — сын, обоим в фильме приписали пристрастия к зоофилии и принадлежность к ЛГБТИ-сообществу.
«Один из видов психопатии — это однополые связи. Однополые отношения появляются в сознании больного, больной сначала с этим борется, но потом со временем эти чувства полностью овладевают больным, и он больше не может контролировать свои поступки», — комментировали поведение героя эксперты-психологи в этом фильме.
Свой второй «шедевр» государственные телеканалы выпустили к концу года, после того, как в Горно-Бадахшанской автономной области прошли митинги, вызванные смертью одного из жителей региона, погибшего при задержании милицией. Фильм получился похожим на расширенный отчёт правоохранительных органов о проделанной расследовательской работе, в нём были приведены фамилии «преступников», хотя решение суда ещё не было вынесено, их приглашали сотрудничать со следствием, чтобы облегчить свою участь.
Кроме того, авторы картины вставили отрывок интервью с дальнобойщиком из Куляба, пострадавшим от перекрытия дорог в Хороге.
«Это разве по-мужски? Народ Памира, не совершайте подобных поступков, ведь вы тоже проезжаете через Куляб! Мы тоже можем ожидать вас у АвтоВАЗа и отбирать ваши вещи, мучить вас», — возмущался водитель.
Ожидаемая реакция жителей Куляба последовала через два дня после того, как фильм вышел в эфир госканала. Очевидцы сообщили редакции «Азия-Плюс», что 20 молодых людей останавливали машины с номерами ГБАО на выезде из Куляба и угрожали водителям и их пассажирам расправой.
Авторское кино
Более приятным трендом в прошлом году стало авторское кино. Молодые режиссёры, иногда даже начинающие, снимали классные картины, в которых рассказывали о событиях и людях, важных для страны. Например, летом прошлого года режиссёр Аниса Сабири выпустила фильм «Ритмы утраченного времени» (Rhythms of Lost Time), над которым работала аж с 2018 года. После его душанбинской премьеры даже далёкой от кинематографа публике стало понятно, что произошло что-то очень важное. В своей картине Аниса рассказала про Маддо — ритуальную музыку, под которую горные таджики хоронят своих близких. Она ни на что не похожа, и её не все знают даже в самом Таджикистане. Эти ритмы остались только очень высоко в горах, где чаще бывают иностранные туристы, чем таджики из городов, и куда в поисках забытых традиций отправилась съёмочная группа Анисы Сабири несколько лет назад. Итогом их путешествия и стал документальный фильм «Ритмы утраченного времени». Фактически в этой работе запечатлены исчезающие традиции таджикского народа, которые могут просто не дожить до следующего поколения.
Такую же тёплую реакцию аудитории вызвал и фильм «Ман»
(«Я» — тадж.), который снял режиссёр Хамро Розиков, приехавший в Таджикистан из США и застрявший здесь во время пандемии. Это картина про актёра театра и кино Хошима Гадо, по которому когда-то сходил с ума весь Советский Союз, а теперь его не всегда узнают на улицах собственного города. Весь фильм состоит из семи дней, которые режиссёр проводит с Хошимом Гадо. Они вместе приходят в театр Лохути, где актёр сыграл более сотни ролей, вместе едут на малую родину героя, где он не был 30 лет. В фильме полно юмора и драмы, которые зрители тотчас признали и пережили вместе с героями. Картины пока нет в открытом доступе, но её очень живо обсуждают.
Аудитория в Таджикистане очень благодарная и с удовольствием принимает локальный контент. Ведь государственные телеканалы, которые всё ещё держат охваты, и почти единственные в стране СМИ, которые имеют стабильные бюджеты, не отвечают на вопросы жителей страны, а всего несколько независимых медиа — не успевают из-за весьма ограниченных ресурсов. Впрочем, несмотря на все сложности медиарынка Таджикистана, в прошлом году были темы для обсуждения и далеко не всегда контент-производители заслуживали критику.
