Таджикистан выключает себя: информации о стране становится меньше

Достоверной информации о Таджикистане становится меньше как в местных, так и в зарубежных медиа. Об этом говорят сами журналисты, а также международные эксперты самого выского уровня. Мэри Лоулор, специальный докладчик ООН по положению правозащитников, которая в конце ноября посетила Таджикистан с 10-дневным визитом, в предварительном докладе отметила, что количество действующих независимых СМИ составляет менее 10 изданий, доступ к интернету и информации ограничен, а журналисты и правозащитники подвергаются серьёзному давлению со стороны властей.

О том, как журналисты работают в сложных условиях и к чему в итоге может привести отсутствие достоверных данных о целой стране, рассказывает «Новый репортёр».

За месяц до того, как Таджикистан посетила Мэри Лоулор, в стране работала съёмочная группа из национального телевидения Нидерландов VPRO. Ещё во время подготовки к работе в Таджикистане журналисты столкнулись с проблемами. Мария Абрамович, ресёрчер, продюсер телекомпании говорит, что с ней отказались работать шесть фиксеров, трое из них причинами назвали опасения за свою безопасность, ещё трое сказали, что «это просто сложный вопрос». После неудачи с фиксерами Мария почувствовала острую нехватку информации о Таджикистане в интернете, особенно на английском языке.

— Очень мало информации, и она часто не соответствует действительности, — говорит Мария. — Я знала много людей из Таджикистана, я владею русским языком, мне было легче, чем любому другому иностранному журналисту. Официальной информации нет, трудно заранее связаться с государственными структурами, потому что указанные телефоны на их сайтах не отвечают, на официальные запросы нет реакции.

Что касается аккредитации МИДа, то эта процедура оказалась стандартной, несложной, но на практике этот документ доступ к информации от официальных структур не упростил. Несмотря на то, что в документах во время оформления аккредитации были указаны все темы, которые интересуют журналистов.

— Например, мы хотели снять новый медколледж на юге Таджикистана, подали официальный запрос в колледж, не получили ответа. Тогда мы подали запрос в МИД. МИД отправил нас в Минздрав, из Минздрава ответ мы не получили. Колледж снять не удалось, хотя мы хотели сделать материал о нём безо всяких задних мыслей, просто наш презентатор — врач, и он хотел посмотреть, как работает современный колледж в Таджикистане.

Не удалось команде провести съёмки в военкоматах и воинских частях. Служба в таджикской армии оказалась табуированной темой — как среди официальных источников, так и среди обычных граждан.

— В общем, аккредитация не открывает перед тобой двери во все министерства, личные телефоны пресс-секретарей приходилось находить «по блату», телефоны, указанные на сайте, не работают. Даже если нужно уточнить какую-то информацию, журналисты не смогут это сделать, — говорит Мария.

Что касается темы приграничных конфликтов между Таджикистаном и Кыргызстаном, которые также были интересны приезжим журналистам, то для получения официальной информации и разрешения проводить съёмки на приграничной территории требовалось разрешение Комитета по национальной безопасности.

— А пресс-службы у Комитета нет. В итоге они нам помогли, но нам пришлось связываться с ними через другие структуры, это было сложно и долго, — поясняет Мария.

Кроме того, она обращает внимание на тот факт, что в Душанбе очень сложно снимать новые архитектурные объекты. Например, новую чайхану «Наврузгох» голландцам снять не удалось — разрешение нужно было брать в Аппарате президента, на это нужно дополнительное время.

— Поэтому у Таджикистана сейчас имидж закрытой страны. Интерес есть, но журналисты знают, что здесь очень сложно работать, это занимает слишком много времени и денег, даже если ты едешь с аккредитацией. И достоверной информации о стране фактически нет, — говорит Мария.

Топ тем из Таджикистана, которые интересуют иностранных журналистов:

Как работают местные журналисты

То, с чем столкнулись голландские журналисты в Таджикистане, это повседневная жизнь для их коллег из местных независимых медиа. Местные журналисты уже давно говорят об ухудшении ситуации, связанной с доступом к информации. Например, в прошлом году Национальная ассоциация независимых СМИ Таджикистана (НАНСМИТ) отмечала в специальном докладе, что пресс-центры министерств и ведомств не отвечают даже на официальные запросы редакций, не говоря о других формах общения. Ранее председатель НАНСМИТ Нуриддин Каршибоев говорил, что только один процент таджикских журналистов удовлетворён ситуацией, связанной с доступом к информации.

В этом году, наряду с этой проблемой, журналисты столкнулись с ростом самоцензуры.

Дело в том, что с начала октября 2022 года поступали тревожные новости о посадках таджикских журналистов и блогеров. 4 октября семь с половиной лет тюрьмы получил 26-летний журналист и блогер Абдулло Гурбати, через две недели на 10 лет колонии был осуждён его коллега — 34-летний Далер Имомали. В промежутке между этими двумя приговорами местные СМИ сообщили о блогере Комёре Мирзоеве, который пропал в Москве, затем появился в Душанбе и тоже получил 10 лет лишения свободы. В начале декабря к 21 году лишения свободы была приговорена журналистка, активистка Ульфатхоним Мамадшоева, которой весной этого года исполнилось 65 лет.

Также известно ещё как минимум о четырёх арестах блогеров и журналистов.

Каждому осуждённому журналисту таджикские суды вменили целый ряд статей Уголовного кодекса и провели судебные заседания за закрытыми дверями.

Местные журналисты рассматривают дела против коллег как предупреждение для всех остальных.

— Такие большие сроки они получили для того, чтобы показать другим журналистам, что может с ними случиться, напомнить, что нельзя говорить, напугать других, — говорит Шахло Акобирова, руководительница общественной медиаорганизации «Хома». — Хотя журналисты, блогеры — всего лишь мостики между правительством и народом, и, лишаясь их, власть делает хуже только себе.

Но пока негативное влияние этих процессов чувствуют только местные журналисты.

— Конечно, работа в нашей редакции по сути не изменилась, мы изначально выбрали для себя как молодого медиа самый безопасный формат — рассказывать о простых людях, избегая острых углов. По-другому просто не выжить, — признаётся Зебо Таджибаева, руководительница медиакомпании Your.tj. — Тем более когда на внутреннюю политику страны сильно влияют внешние вызовы. У меня у самой стало больше самоцензуры, я не герой, чтобы лезть на баррикады, и понимаю, что в сложной ситуации ты в любом случае останешься один.

На посадки журналистов и блогеров обратила внимание и Мэри Лоулор, в отчёте она отметила, что «правозащитники, адвокаты, журналисты и другие лица становятся мишенью из-за своей правозащитной деятельности. Они столкнулись с целым рядом трудностей, начиная от административного бремени и заканчивая преследованием, угрозами, криминализацией, закрытыми несправедливыми судами и тюремным заключением».

«Правительство Таджикистана должно осознать, что продвижение и защита правозащитников, работающих над построением справедливого и честного общества, отвечает его личным интересам. Я призываю правительство относиться к правозащитникам как к союзникам, а не противникам», — сказала спецдокладчик.

Страна, которой нет

В деле создания позитивного имиджа Таджикистана журналисты именно из независимых СМИ — местных и зарубежных — действительно могли быть союзниками для таджикского правительства. Причём имидж был бы позитивным, даже если бы медиа готовили критические материалы. Отсутствие информации вселяет больше страха и недоверия, чем открытая критика.

— Сейчас в Узбекистане стало работать легче, в Таджикистане сложнее. И это плохой показатель не только для медиа, но и для правительства. Власти должны знать настроение в стране, для любого правительства независимые СМИ — это раннее предупреждение, профилактика ситуаций, которыми сложно управлять, — говорит журналист Грэм Ривз (имя изменено по просьбе респондента из-за трудовых обязательств — прим. ред.), который работает в Центральной Азии уже много лет. Он помнит Таджикистан как страну, в которой был самый быстрый интернет в регионе и относительно высокий уровень свободы слова. Сейчас журналист наблюдает совсем другие тенденции. Грэм приводит конкретный пример конфликтов на таджикско-кыргызской границе.

— Когда такие столкновения происходят, кыргызская сторона почти всегда заявляет об этом первая, государственная машина в Таджикистане медленно реагирует, и в итоге создаётся впечатление, что Таджикистан виноват в этой ситуации: если они ничего не говорят, им есть что скрывать. Это не всегда так, но создаётся такое впечатление, — объясняет Грэм.

Работая почти во всех странах региона, журналист говорит, что после Туркменистана Таджикистан наиболее закрытая страна региона, о которой сложно найти достоверную информацию.

— В Казахстане, Кыргызстане и СМИ в целом больше, и материалов больше, и критических материалов больше, и когда журналисты готовят свои материалы, у них больше данных, потому что они доступны. Хотя нельзя сказать, что это суперпрозрачные страны, но доступа к информации там больше. О Таджикистане сложнее рассказывать, трудно готовить не только аналитические материалы, но и просто информировать аудиторию. Данные скрыты, по этой причине нет экономических новостей, что очень плохо для потенциальных инвесторов. Из-за отсутствия информации Таджикистан неудобная страна и для туристов, они не будут приезжать в республику, о которой ничего не известно.

Но всё-таки прежде всего Таджикистан стал неудобной страной для местных журналистов.

— Когда у нас происходит очередной конфликт на границе (с Кыргызстаном — прим. ред.), наше население и правительство ожидают качественных аналитических материалов, — говорит Шахло Акобирова. — Но качественная журналистика не может появиться на пустом месте, когда это нужно властям. Качественная журналистика — это долгий процесс, это опыт, это практика, сначала журналисты говорят о внутренних проблемах и только потом могут рассказывать о внешних угрозах. Чтобы «воспитать» одного журналиста, нужно не менее 10 лет.

По словам Шахло, в работу журналистов сейчас вмешиваются все чиновники, начиная от рядового милиционера и заканчивая представителями самых разных министерств. Представители государственной власти ограничивают журналистам доступ к информации, отказываются отвечать на вопросы и не терпят критики в свой адрес.

— В таких условиях у нас никогда не появится качественной журналистики, — говорит Шахло, — и, значит, о Таджикистане не будет достоверной информации ни внутри страны, ни за рубежом.