Домой Блог Страница 130

Журналисты в Таджикистане заговорили о COVID-19 на официальном языке

В Таджикистане почти исчезли живые истории о коронавирусе. Но не потому что эпидемия закончилась. В республике сейчас более девяти тысяч пациентов с подтверждённым COVID-19, 72 случая смерти и нехорошие слухи. Развеять или подтвердить их журналисты не могут, потому что с июля в стране действует закон: вся информация о коронавирусе не от официальных структур — ложная. Если СМИ её распространяют, они могут получить штраф. Остаётся только сухая статистика от Минздрава, её журналисты и публикуют.

На прошлой неделе на сайте медиагруппы «Азия-Плюс» появился материал с интригующим заголовком: «Сколько потратил Таджикистан на борьбу с COVID-19». Внутри текста оказалось очень много цифр, которые по существу аудитории ни о чём не говорили. Возможно, специалист с калькулятором и разобрался бы, но обыватель — вряд ли.

Несмотря на скудную информацию, журналисты сообщили, что ждали её от Минздрава 20 дней. А когда дождались, то получили ответы только на четыре вопроса из 15, которые были в официальном запросе. Минздрав сам выбрал, на какие вопросы отвечать, на какие — нет. Причём обратиться за дополнительной информацией журналисты не могут — некуда. У республиканского штаба по противодействию коронавирусу до сих пор нет собственной пресс-службы. Спрашивать же независимых экспертов теперь запрещено. Дело в том, что в июле в силу вступили поправки к Административному кодексу республики, в которых за распространение ложной  информации о коронавирусе для СМИ предусмотрели немаленькие штрафы. Ложной стала считаться вся информация, исходящая не от государственных структур. «Азия-Плюс» и «Радио Озоди», которые до поправок были главными каналами информации о ситуации в стране, теперь ограничиваются только сухой статистикой.

С их сайтов исчезли «хьюман стори», пропали альтернативные точки зрения, нет там острых заголовков. Сейчас у «озодишников» и «азиатов» тексты, посвящённые коронавирусу, напоминают сводки с полей. Типичными стали заголовки «Число жертв коронавируса в Таджикистане достигло 63, в мире — 737 тысяч человек» на сайте «Радио Озоди» или «Коронавирус в Таджикистане: число выявленных инфицированных увеличилось за понедельник на 32» на сайте «Азия-Плюс».

При этом до поправок в обоих изданиях вдруг наступила неожиданная оттепель. Журналисты писали о COVID-19, почти ни в чём себе не отказывая несколько месяцев. Вплоть до принятия поправок.

«Нам просто в очередной раз попытались закрыть рты»

Однако тернистый путь у каждого СМИ оказался всё же разным. Например, публикации «Радио Озоди» очень долгое время удивляли своей беззубостью. Острые вопросы появились впервые в самом начале апреля, в материале, первая часть заголовка которого подкупала своей смелостью: «Пир во время чумы…» Но вторая умело нивелировала остроту риторического вопроса: «Что пишут западные СМИ о Таджикистане в период пандемии короновируса».

Через две недели «Радио Озоди» опубликовало информационное сообщение, в котором использовало откровенное публичное обращение руководителя ТРК «Азия» Азамхона Акбарова к руководству Минздрава, которое он разместил у себя на странице в Facebook. Медиаменеджер просил срочно ввести в стране общий режим самоизоляции, хотя официально подтверждённых случаев COVID-19 в республике ещё не было. И только к концу апреля, когда социальные сети и мессенджеры уже кипели недовольством и жесточайшей критикой Минздрава, на сайте «Радио Озоди» стали появляться статьи, в которых категорические заявления Минздрава об отсутствии в стране коронавируса стали ставиться под сомнение. И тут в ход пошли уже самые разнообразные приёмы. Например, использование кавычек: «Семья скончавшегося «от пневмонии и гриппа» сотрудника прокуратуры помещена на карантин». Или «говорящие» заголовки: «В Душанбе учащихся отправили домой после смерти учителя».

Использовали журналисты «Радио Озоди» и приём создания интриги: «Загадочные смерти на севере Таджикистана. Душанбе в ближайшее время признает наличие коронавируса?» — так называлась статья, размещённая за три дня до официального заявления о том, что коронавирус в стране есть.

НР

Оригинальным приёмом стало использование аналогии: «В ловушке лжи, или Почему Туркменистан лишился помощи ЕС для борьбы с COVID-19», — писало «Радио Озоди». То есть, как говорится в восточной пословице: «Дочь, тебе говорю, а ты, невестка, слушай». На следующий день здесь же журналисты опубликовали сообщение о том, что «миссия ВОЗ посетит Таджикистан. Постпред организации подвергает сомнению утверждения об отсутствии коронавируса».

Журналисты из медиагруппы «Азия-Плюс» изначально пошли другим путём, сделав ставку на публикацию мнений экспертов (в том числе зарубежных), оппозиционных политиков и специалистов из международных организаций.

В качестве иллюстрации можно привести такие публикации, как материал под заголовком «HRW: «Не предоставляя информацию о коронавирусе, Таджикистан создает серьёзную угрозу для здоровья своих граждан»», мнение политика Рахматилло Зойирова, который предупреждал, что скрывать наличие коронавируса опасно для страны, или публикацию известного политолога Парвиза Муллоджанова: «Придёт ли в Таджикистан коронавирус? Мнения оптимистов и пессимистов». Для придания своим публикациям остроты «азиаты» активно использовали несостыковки, ошибки и недочёты предоставляемой чиновниками информации. Например, когда власти утверждали, что коронавируса в стране нет, журналисты из «Азия-Плюс» спрашивали их в заголовке: «Коронавируса в Таджикистане нет. Кто заполнил все больницы?» Или выводили на первый план подозрительные заявления чиновников: «Минздрав Таджикистана: 136 врачей с пневмонией госпитализированы в больницу в Душанбе».

Ну а статьи, подобные опубликованной 29 апреля, — «Не надейтесь на Минздрав. Врачей в Таджикистане обязали покупать средства защиты за свой счёт» — в условиях Таджикистана можно назвать разгулом свободы слова. К этой же категории можно отнести и опрос медиаменеджеров на сайте «Азия-Плюс» «Нам просто в очередной раз пытались закрыть рты» или майскую статью «азиатов» «Почему Таджикистан на первом месте по смертности от коронавируса?».

Точка соприкосновения «азиатов» и «озодишников»

Своеобразным феноменом в истории таджикской журналистики эпохи ковида является материал «Жертвы COVID-19 в Таджикистане. Расследование Радио Озоди», размещённый на сайте 25 июня. Это журналистское расследование — одно из самых смелых и принципиальных за последние несколько лет. Сравниться с ним по накалу страстей может лишь материал с ещё более хлёстким названием: «Беспечность или политические планы? Почему Таджикистан скрыл информацию о коронавирусе?» — в котором эксперты ведут речь о персональной ответственности лиц, принимающих решения в Таджикистане.

«Азия-Плюс»

Ещё одним феноменом стало активное использование СМИ комментариев и постов в социальных сетях. Причём ведущие СМИ стали публиковать целиком текст резонансного поста, размещённого в социальных сетях. Подобного в предковидную эпоху (назовём её так) не наблюдалось. В качестве наглядного примера можно привести публикацию на сайте «Радио Озоди» ФБ-поста таджикского политолога с персонифицированным заголовком: «Парвиз Муллоджанов о ситуации с коронавирусом: «Отсутствие открытости порождает панику»».

Однако самой резонансной стала публикация на сайтах «Радио Озоди» и «Азии-Плюс» открытого ФБ-обращения  врача диагностико-лечебного центра «Шифо» Мукаддас Файзуллоевны Умаровой к правительству Таджикистана с предложениями об очередных действиях для предотвращения усугубления коронавирусного кризиса в стране. В заголовках к публикации каждое СМИ сделало акцент на «разных сторонах одной медали». На сайте «Радио Озоди» заголовок звучал так: «Как быть дальше? Предложения врача, гражданина и просто честного человека».

В заголовке «Азия-Плюс» акцент был сделан на бездействии властей: «Мы потеряли время. Таджикский врач предлагает властям ряд мер, чтобы ситуация не стала ещё хуже».

Эта публикация, кроме своей резонансности, явилась ещё и своеобразной точкой, в которой, образно говоря, сошлись пути медиагруппы «Азия-Плюс» и «Радио Озоди». Сошлись, чтобы разойтись в мае-июле вновь…

Публикации на сайте «Радио Озоди» становились всё более острыми и критичными. Вместе с комментариями и постами из соцсетей в своих публикациях и заголовках «Азия-Плюс» уже к лету сменила гнев на милость, сделав, судя по количеству и характеру публикаций, основную ставку на размещении официальной информации Минздрава, констатации общеизвестных фактов и описания суровых будней борьбы с COVID-19 в Таджикистане.

Хотя справедливости ради нужно отметить, что порой «Азия-Плюс» радовала читателей настоящими шедеврами свободолюбия и убийственной сатиры — например, такими материалами, как «Семь сцен театра абсурда во время пандемии в Таджикистане». В одном тексте журналисты собрали свои же информационные сообщения о том, как в самом начале пандемии власти Таджикистана праздновали День картошки, строили из неё тракторы или возводили в центре Душанбе невероятные декорации к празднованию Навруза.

Но, несмотря на разность в подходах к освещению ситуации в стране, ряд публикаций «Радио Озоди» и «Азии-Плюс», посвящённых жертвам COVID-19, объединили сострадание, искренняя жалость и преклонение перед памятью безвременно ушедших. Конечно, значение этих публикаций для родственников, близких и друзей погибших от «пневмонии» людей было чрезвычайно высоко.

Как верно было подмечено в заголовке на сайте «Радио Озоди»: «Пока власти думали, народ стал действовать. В пандемию таджикистанцы показали силу гражданского общества». Журналисты как часть гражданского общества в стороне от кризисной ситуации не остались. И, видимо, этого их оппоненты им простить не смогли.

Поиск образов и визуальных ключей к медиапроектам

Новые форматы, потоки информации, технологии и усовершенствования — для того, чтобы привлечь аудиторию, сегодня медиа должны создавать уникальные проекты. Говорящие.

О том, как визуальными образами можно зашифровывать темы, для чего это нужно, какие инструменты работают, рассказала Ксения Диодорова, руководитель студии «Гонзо-дизайн» (Россия).

Мы начинаем работать в новых форматах. Форматы появляются постоянно. Информации очень много.

И мы думаем: как среди всех проектов и лиц сделать так, чтобы именно наша история стала не просто краткосрочно заметной, но и действительно вовлекла аудиторию, превратилась в опыт и переживание зрителя?

В нашей студии есть пересечение разных дисциплин и разных профессионалов. У нас социологи, антропологи, художники, люди, которые занимаются пользовательским интерфейсом.

И эти разные дисциплины слились. В какой-то момент мы поняли, что нужны поэтика и эстетика, чтобы волновать аудиторию.

Как и почему работает образ? Ксения приводит пример:

Это — росписи на стенах инквизиционной тюрьмы в Италии. Когда их обнаружили, было непонятно — откуда они там?

Мы смотрим на них и начинаем анализировать: что это? Чем могли рисовать люди с закованными руками?

И здесь раскрывается сила того, что дает нам визуальный образ. Коричневый цвет говорит о том, что смесь — физиологического характера. И этот самый цвет показывает целый слой того, насколько сильно было желание заключённых высказаться, отрефлексировать. Раскрывает целый спектр условий жизни. А содержание рассказывает о слоях событий.

А другая картинка — чёрная. Оказалось, что на втором этаже в заключении были люди богатые. Они имели возможность продать имущество за несколько мешков угля — рисунки сделаны остатками. Чёрный цвет на этих рисунках — символ класса и статуса.

Вся это история — о том, как без текста, на уровне цвета и символа мы раскрываем массив истории.

на рынке информации и в медиапродуктах сегодня текст перестаёт быть иерархически главенствующим.

Мы привыкли к тому, что текст является главным. Но теперь мы должны иметь в виду, что текст и изображение становятся равноправными.

Рынок стремится к тому, чтобы более ёмко, глубоко, ярко рассказывать истории, пользуясь возможностью комбинировать контентные единицы — видео, звук, текст, фото.

Зачем нужен образ? 

Одна из главных миссий образа — чтобы человек остановился и подумал: а что это? Включился бы. Что-то слишком очевидное и понятное уже не включает мозг и чувства человека.

Мы как производители контента ответственны за то, какое понимание тех или иных явлений и событий мы формируем.

Очень важно сохранять и вырабатывать своё авторское видение, к какому медиа бы вы ни принадлежали. Иначе у медиа не будет своего лица. Своей позиции.

Когда количество информации всё возрастает, только личный, индивидуальный подход может быть спасительным. Только он может сделать продукт таким, чтобы на него обращали внимание. Не изымайте авторское видение.

Зачем ещё нужен образ? Чтобы короче показывать массивы данных и информации. Время ускоряется, за более короткий промежуток времени людям хочется получить большее количество ценностей и знаний.

Вот пример. Девушка живёт в закрытом психоневрологическом заведении. Ничего не знает, не видит. Однако красит ногти и не снимает лак — оставляет себе символ. Символ женственности.

Образ нужен, чтобы передавать эмоции и ощущения.

Ещё одна функция образа — свобода. Этическое право любого человека — как автора, так и героя и зрителя. С помощью образа мы можем эту свободу сохранить, сохранять личное пространство, свободу.

Видеть сны в Хиджабе — через образы, символы получились истории.

Образ помогает построить диалог. Это происходит из-за некой загадочности картинки, она как бы приглашает к диалогу. Человек начинает ассоциировать образ с чем-то своим. Своими событиями. А значит, картинка становится личным.

Какие есть способы находить образы?

Самый главный метод — побольше писать. Ничего не рождается на компьютере. Рождение любой концепции происходит, когда ты сидишь в месте, где ты чувствуешь себя работоспособным. И перед вами много чистой белой бумаги и ручка.

Ищите метафоры. Слёзы похожи на дождь. Длинный коридор — на путь человека. Находить эти аналогии — один из способов находить ключи. На что похожа ваша тема?

Используйте ассоциации. Берите ключевое слово и составляйте ассоциативные цепочки. Важно в этих цепочках чередовать что-то осязаемое и неосязаемое. Ваша задача — найти интересные явления, с помощью которых можно рассказать о вашей теме.

Наблюдайте не за внешними признаками, старайтесь лучше наблюдать, вдумываться — что происходит? Почему?

Очень важно ответить себе на вопросы: «Что я хочу сказать? Что я сам чувствую?» А уж потом производить контент.

Онлайн-сессия Ксении Диодоровой прошла в рамках MediaCAMPFest. Полная программа фестиваля по ссылке.

Проект реализуется в рамках Центральноазиатской программы MediaCAMP при поддержке Агентства США по международному развитию USAID.

Как наука делает заголовки в СМИ, объясняет мир вокруг и шутит

Журналистские нормы не работают в мире науки. Медиа, которые работают в этом направлении, используют другие подходы. Александра Борисова, кандидат химических наук, президент Ассоциации коммуникаторов в сфере образования и науки (АКСОН), которая руководила научной редакцией в ТАСС и новостной службой в Газете.Ru, рассказала о том, как журналистам работать с учёными.

Этот мастер-класс прошёл в рамках II Центральноазиатского онлайн-медиафестиваля MediaCAMP Fest в партнёрстве с Ассоциацией развития гражданского общества (АРГО).

Раньше про науку не писали, сейчас всё изменилось

Десять лет назад в российских СМИ появились научные новости, и они оказались очень востребованными у аудитории. Например, до 10 % ежемесячной аудитории на сайте Газета.Ru и 15 % на ТАСС читают научные новости.

Самые популярные научные темы на сайте Газета.Ru

22 июня 1941 года. Как это было

Затмение с суперлунием

Ледниковый период придёт через 15 лет

Самые популярные научные темы на сайте ТАСС

Учёные из Франции и России обнаружили в сибирской вечной мерзлоте спящий гигантский вирус.

Учёные: мумия ребёнка, найденная на Ямале, относится к XIII веку н. э.

Телескоп Келлер обнаружил планету, которая показывает судьбу Земли через миллиарды лет.

Научные СМИ в России ежемесячно собирают большую аудиторию:

«Газета.ru. Наука» — 2 664 782

«Популярная механика» — 1 190 298

«Элементы» — 473 161

Ещё два сайта о науке пользуются в России большой популярностью:

nplus1.ru

nkj.ru

Научные новости значимее, чем новости бизнеса и политики

Самая важная новость 2020 года научная — это COVID-19. Его освещали самые разные журналисты, они рассказывали новости: статистику о заболевших, введение карантина, то есть использовали набор фактов. Но чтобы их интерпретировать, нужны были научные факты. Ценность любого материала повышается в разы, если в нём есть научные факты.

Наука занимается установлением причинно-следственных связей, поэтому вопросы «как?» и «почему?» логичнее задавать учёным.

Уровень доверия к учёным в разных регионах мира высокий

Наука должна быть отделена от политики, но на практике это сделать непросто. Учёные получают зарплату от государства, и на учёных нередко оказывается давление. И это момент истины — сохранит ли наука доверие людей. Например, в Центральной Азии 32 % населения доверяют учёным, в США и Канаде – 26 %.

В науке всё, как у людей

Происходят сексистские скандалы:

В 2018 году на семинаре Европейской организации по ядерным исследованиям (ЦЕРН) в Женеве итальянский профессор Алессандро Струмиа заявил, что «физику придумали и построили мужчины», и что «в неё не приглашают», намекая на существование преференций для учёных-женщин. Он заявил, что мужчины-учёные чаще подвергаются гендерной дискриминации, и это объясняется политическими мотивами.

Проводятся смешные исследования:

Учёные: большая панда потребляет вдвое меньше калорий, чем человек.

Биологи выяснили, что обезьяны склонны к алкоголизму.

Бывают злоупотребления:

Панику вызвал малоизвестный британский медик по имени Эндрю Уэйкфилд. В 1998 году он объявил на всю страну, что стандартная прививка от кори, краснухи и свинки (в Англии она называется MMR) может вызывать у детей тяжёлое расстройство — аутизм. Статью противника вакцинации опубликовал авторитетный медицинский журнал Lancet. Позже Британский медицинский журнал (BMJ) опубликовал результаты независимого расследования «дела Уэйкфилда». Оказалось, что тот не просто грубо ошибся в своих выкладках, но сознательно сфабриковал результаты работы.

Иногда в научных отделах шутят:

Как правильно брать комментарий у учёных?

Главные задачи научных журналистов — найти правильного человека и задать ему правильный вопрос. Журналистика — это эпизодическое освещение, а в науке исследование течёт непрерывно, и учёным сложнее втиснуться в новостной формат. Но зато учёные управляют повесткой, потому что наука освещается так, как они её подают.

Журналистские нормы баланса на имеют аналогов в мире науки. Важно помнить, что научные теории и подходы выживают в результате внутренней дискуссии и проверки в научной среде. Тогда как редакторы в изданиях требуют «второе мнение».

Главное при разговоре с учёными — не бояться выглядеть идиотом. Обещать согласовать текст (фактуру) и выполнить своё обещание. В научной журналистике это не нарушение этики.

Как работать с научным новостным поводом?

  • Разобраться в статье/новости

Прочесть столько, сколько сможешь понять.

  • Изучить предысторию

Почему вообще началось исследование/возник вопрос?

  • Найти скептика

Найти источник среди учёных, который готов предложить другую интерпретацию.

  • Подумать, кому может быть выгодна публикация в СМИ об этом.

Кто спонсировал работу?

Где искать учёных?

  • Спросить у пресс-служб
  • Спросить у научных журналистов
  • Спросить у АКСОН
  • Поискать на сайтах-агрегаторах научных новостей: «Открытая Наука» на русском языке и eurekalert.org на английском

Полная программа медиафестиваля по ссылке.

Проект реализуется в рамках Центральноазиатской программы MediaCAMP при поддержке Агентства США по международному развитию USAID.

Что такое YouTube-журналистика? Опыт Алексея Пивоварова

Что такое YouTube-журналистика сегодня, какие форматы работают и почему, на какой контент есть спрос на самой большой видеоплатформе в мире, Алексей Пивоваров, автор YouTube-канала «Редакция» (Россия), рассказал на сессии MediaCAMPFest.

«Редакция» достигла 1,5 миллиона подписчиков. 

За месяц на канале прибавляется от 80 до 100 000 подписчиков. YouTube — очень честная платформа. Если твой контент заходит, то работает и монетизация, есть популярность.

— YouTube-журналистика — это старая добрая тележурналистика, которая существовала в России, — говорит Алексей. — Та самая тележурналистика, которая составила главную славу старого НТВ. Мы заложили большую серьёзную тележурналистскую школу, она живёт до сих пор.

Об аудитории и контенте на YouTube

— Я сомневался, стоит ли эти заниматься на YouTube, потому что мне говорили, что сюда приходят за рассказом от первого лица, объективистская журналистка тут не нужна.

Оказалось, что тезис ошибочен. Спрос на качественную журналистику очень высок. Растёт запрос на качественную журналистику и хорошую картинку.

— Если говорим о количестве, мы видим, что вся аудитория моложе среднего, и во многом вся средняя, а также значительно старше среднего аудитория переходит в YouTube. Это те люди, которые разочаровались в телевизоре, но привыкли к качеству изображения. Они ищут продукт.

С другой стороны, в YouTube приходят более молодые поколения, которые привыкли к нему. Запросы очень быстро тут меняются, однако довольно быстро многие из них также приходят к запросу на качественную журналистику.

У детского контента огромные просмотры, дети смотрят программы помногу раз, но быстро меняют кумиров. На втором месте — шоу и музыка, развлекуха, смех, сатира. Самый востребованный контент в русскоязычном YouTube — стендап.

Сейчас в русскоязычный YouTube быстро проникает общественно-политическая повестка. И запрос на такой контент растёт.

— Эти 10 человек — как раз о ком мы говорим, когда произносим словосочетание «YouTube-журналистика».

Здесь и классическое интервью, и возможность длинного монолога, и переосмысление жанра, который на телевидении назывался «ЧП и расследования». И большие тележурналистские сюжеты.

С чего начали мы?

— Заслуга канала «Вдудь» в том, что он показал: рынок существенно изменился. Помимо аудитории, которая готова потреблять качественный, «длинный» контент, мы поняли, что вместе с аудиторией появились качественные бюджеты. Только на канале теперь можно зарабатывать и расширяться. И расти не только вглубь, но и вширь.

Сначала я считал, что это будут интервью. Сейчас мы свели интервью к жанру «исходники». Делаем отдельные интервью.

Выпуск редакции состоит из несколько локаций, съёмок, много интервью. Обычная тележурналистская история.

Убьёт ли YouTube телевидение?

— Если коротко, то нет. Один и тот же контент может быть переупакован и успешно будет существовать на разных платформах.

Люди всё равно будут контент потреблять на большом телевизоре — стримы, например. Шоу. Это интереснее смотреть на телевидении.

Общественно-политический формат— под вопросом. Если ситуация будет такая же, интернет-платформы монополизируют рынок, оставив на телевидении только пропаганду.

О цензуре и пропаганде

— Воспринимается пропаганда сейчас всё больше как шоу. Зритель начинает видеть то, что очевидно. Эффективность пропаганды на телевидении снижается.

Цензуры в нашем телевизионном понимании на YouTube нет. Никто не позвонит. Но есть существенное количество ограничений. Например, YouTube не любит, когда авторы злоупотребляют контентом со сценами насилия. Платформа может решить — рекомендовать вас или нет. Мы, например, делали материал про протесты в США, YouTube счёл, что дискуссии на тему расовых протестов в США неуместны.

Считать ли это цензурой? Нет. Ограничением? Да. Таких ограничений много.

О монетизации 

— В последнее время появляются и растут группы рекламодателей, которые говорят: нам нужен жёсткий политический контент. Почему? Маркетологи чётче видят, куда идёт аудитория во времена нестабильности. В YouTube работают законы рынка.

Что будет дальше?

— Возможно, люди-СМИ будут объединяться, создавать компании по жанровому подобию. Сейчас мы конкурируем, однако вполне возможно, что мы скоро увидим волну слияния и поглощения. Возможно, люди увидят, что так выгоднее.

Полная программа фестиваля по ссылке.

Проект реализуется в рамках Центральноазиатской программы MediaCAMP при поддержке Агентства США по международному развитию USAID.

Кок-Жайляу, Кок-Жайлау или Кокжайляу?

Географические названия в Казахстане часто становятся причиной ожесточённых споров. С некоторыми, вроде Шымкента и Алматы, уже раз и навсегда разобрались. Насчёт других до сих пор нет ясности. Медиакритик и литературный редактор Алия Нагорнюк рассказывает, как правильно писать некоторые из названий, которые в последнее время часто используются в медиа.

Написать эту статью меня побудили многочисленные звонки и сообщения моих коллег. И немудрено. Некоторые редакции буквально раскололись на два лагеря. Порой неожиданно, но всегда приятно слышать вопросы сугубо лингвистического толка. Всё же интересуются люди… Но большинство (заметьте: подавляющее) предпочитает загуглить и написать так, как писали другие, причём берут первый попавшийся вариант.

Другие всё-таки обращаются к более частотному употреблению или авторитетным, по их мнению, информационным сайтам. Но главным и единственным источником есть и всегда будут словари. Хотя и здесь не всё так просто. Подробнее о том, к каким словарям стоит обращаться, здесь.

На телевидении, конечно, превалирует устная форма изложения, но есть и печатные вкрапления. Это плашки, титры, графики, карты и проч. Есть сайтовая, текстовая версия, где трудятся, как правило, люди в написаниях искушённые, но чаще всего на сайты новостей перекочёвывают эфирные варианты. Как название интерпретируется на наших каналах?

«Первый канал Евразия»: «2 мужчин и дети 4 и 6 лет заблудились недалеко от урочища Кок-Жайлау» (орфография сохранена — А. Н.).

«Хабар 24»: «Кок-Жайляу вернут в состав Иле-Алатауского национального парка» (орфография сохранена — А. Н.).

КТК: «В Сенате одобрен законопроект по Кок-Жайляу» (орфография сохранена — А. Н.).

Но всю палитру написания даёт «31 канал»: «Защитники урочища Кок-Жайляу обнародовали завещание Герольда Бельгера».

«Кок Жайляу» быть?

«Дорогу на Кок-Жайлау проведут за три года» (плашка).

«Мнение экологов: все постановления с упоминанием курорта «Кокжайлау» нужно отменить» (Орфография сохранена — А. Н.).

Что парадоксально, в одном сюжете два написания! Слитное: «Он запретил строить курорт «Кокжайлау»». Дефисное: «Поэтому в ближайшее время 1002 гектара земли Кок-Жайляу должны быть возвращены Иле-Алатаускому нацпарку».

Безусловно, вариативность употребления заимствованных слов существует какое-то время. Это лингвистический закон, и он понятен: слово должно адаптироваться в новой языковой системе. Но в одном сюжете собственное написание должно унифицироваться.

Другой вопрос — цитирование. Написание сохраняем согласно правилам цитирования. Оно, кстати, в сюжете встречается: «Перевести земли республиканского государственного учреждения «Иле-Алатауский государственный национальный природный парк» Министерства сельского хозяйства РК общей площадью 1002 гектара из категории земель особо охраняемых природных территорий в категорию земель запаса Медеуского района города Алматы для строительства и функционирования горнолыжного курорта «Кокжайлау»», — сказано в тексте постановления.

Такой разнобой в текстах столь уважаемых СМИ понятен. Случай непростой… И простой одновременно. Однако обо всём по порядку.

Слово представляет собой прямое заимствование, причём имя собственное, и не просто имя собственное, а топоним. Почему это важно? Потому что именно имена собственные дольше сохраняют признаки того языка, из которого они заимствованы. Но, тем не менее, и такие слова, пройдя период адаптации, должны употребляться по правилам ЯЗЫКА УПОТРЕБЛЕНИЯ, в данном случае — русского языка. Кто скажет, что слова «карапуз», «каблук», «тормоз» и даже «брага» — тюркские по происхождению? Прошли уже века с момента их заимствования. Но бывает и так, что позиции вдруг совпадают, пройдя десятилетия, а то и больший период вживания слова.

К примеру, близкое к «Кокжайлау» — «Коктобе». Когда-то оно было зафиксировано в справочниках как «Кок-Тюбе» и писалось именно так. И уж поверьте, редакторы в то время были более притязательны. Слово, попадая в другой язык, сначала адаптируется фонетически. В нём два ударения: одно побочное (второстепенное) — первый О, второе основное — Э (обозначенное буквой Е).

По правилам второй предударный должен был бы произноситься как А (ср.: г(а)рА, м(а)рЯ), то есть как Кок-тАбе. Согласитесь: неблагозвучно. Слово вошло в язык как более «тюрколизированнное» и в соответствии с другими однокорневыми заимствованиями: «тюбетейка», например. И стало произноситься как «Кок-Тюбе». И писаться так же. Причём дефис — это своего рода залог того, что в префиксальной части сохранится побочное ударение — Кок-.

Но язык — это живой организм. Слово по определению имеет одно лексическое значение, и как только оно отрывается от первичного «двойного» значения (кок — зелёный, тобе — гора) и обретает функцию для обозначения ОДНОГО предмета, оно может потерять и написание как сложного по составу (через дефис в данном случае). Что, собственно, и случилось.

Кроме того, в русском языке неравноправные основы (в нашем случае: одно — существительное, другое — зависящее от него прилагательное) через дефис не пишутся.

В 2001 году слово получило новую словарную фиксацию — Коктобе с третьим ударным слогом (см. Ф. Л. Агеенко. «Собственные имена в русском языке», найти его в интернете и купить легально не трудно). И если, как говорится, всё пойдёт по плану, то, скорее всего, слово изменится фонологически. Утрачивая побочное ударение, второй предударный О, а вслед за ним первый предударный будут склоняться к звуку А.

Топоним «Кокжайлау» пока не имеет такой словарной фиксации, но, думается, он пройдёт такой же путь, разве что сохранив и обозначив мягкость согласного Л — в казахском звук произносится мягко, как и в русском, что и зафиксировано в словаре: джайляу (см. Ф. Л. Агеенко. «Собственные имена в русском языке»).

Поэтому, друзья мои, учитывая перспективность написания, советую писать так: Кокжайляу. Никто сейчас не сомневается, как пишутся слова Алатау или Актобе. А ведь это та же самая история.

Дистанционная учёба, насилие, пшеница звенит и колосится. Мониторинг итоговых ТВ-программ 7-13 сентября

Ярких событий (без официоза, во всяком случае) на этой неделе не было, поэтому итоговые программы «кормились» или тем, что осталось с прошлой недели (дистанционное обучение в школах, досрочное снятие пенсионных денег и ослабление карантина), или чем-то актуальным всегда (домашнее насилие и волонтёрство).

«Большие новости» на КТК вернулись с новой студией, «7 кун» злоупотребляет штампами, «Аналитика» предприняла информационную атаку на ВОЗ, а Apta подняла темы безработицы среди молодёжи и учёных.

«Большие новости», КТК

«Большие новости» позже всех вернулись после отпуска, зато из новой студии и в прямом эфире.

Главной темой сентября авторы программы назвали дистанционное обучение. Не очень понятно, почему журналисты называют «хакерами» людей, которые, получив пароли от школьников, вламываются в Zoom-конференции и там либо показывают порно, либо начинают материться. Но проблема, конечно, не в терминах. Сюжет «поспел»: как раз прошло две недели, и родители и дети успели уже познать все «прелести» дистанционки. Журналистам и редакторам канала стоило бы подучить числительные: не восьмиста тридцати пяти, а восьмисот тридцати пяти. И остался открытым вопрос, который так никому и не задали: а есть такие платформы, через которые можно учить, не опасаясь мата и порнографии от посторонних людей? А их используют? А планируют? Ведь в остальном мире как-то эту проблему решают, не только же в Казахстане живут хулиганы? А то зрители поняли только, что дистанционное обучение — зло. Хотя из самого сюжета вроде понятно, что зло — необходимое.

У материала про досрочное изъятие пенсионных денег — явная риторика в стиле «опять государство что-то не то сделало», потому что «эксперты предрекают». При этом журналисты вроде перечисляют меры, которые не дадут казахстанцам на пенсии остаться без гроша. Женщина с низким доходом практически плачет, что ей-то снять деньги сейчас не дадут, хотя «она их заработала»; никто не объяснил ей суть пенсионной системы? И это мнение очень многих казахстанцев. Эксперт-экономист в сюжете — тоже против государства. Ничего столь же эмоционального со стороны представителей государства в сюжете представлено не было.

Далее авторы программы подробно препарировали текущее и дальнейшее падение стоимости тенге. Познавательно и страшновато.

Следующая тема — коронавирус и так далее: что сейчас и каковы прогнозы. Сюжет собрал всю информацию за то время, пока «Большие новости» были в отпуске.

«7 кун», «Хабар»

«Стратегия плавного вывода страны из карантина пока себя оправдывает», — сразу же, в начале программы, выдал главный итог недели ведущий Александр Трухачёв и рассказал, в каком случае в Казахстане снова может быть введён жёсткий карантин. Ну а «пока на антивирусном фронте всё спокойно», можно рассказать и о том, чем «продолжает жить вся страна».

На севере, например, собирают урожай, который «выдался неплохим, бывало и хуже». Но речь дальше пошла не о том, как весело комбайны бороздят пшеничные поля, а о том, что сейчас Китай — один из самых стратегически важных партнёров Казахстана (второй после России по торговле). И всё это — подводка к новости о том, что Елбасы встретился с главой МИД Поднебесной.

Тема экономики продолжилась информацией о встрече Назарбаева с акимом Нур-Султана, который доложил первому президенту о том, как развивается столица и будет развиваться впредь. И это очень важно для всей страны, это трамплин, это налоги, и так далее и тому подобное. Вообще весь этот экономический блок был как будто наполнен экономическими же единорогами. Только плюсы и перспективы. Никаких проблем. А сюжет на эту тему, очень традиционно-хабаровский, назывался «Пульс страны».

О некоторых проблемах заговорили только в подводке к следующему сюжету — мол, с пшеном у прочими злаками у нас всё хорошо, их у нас покупают и ценят, а вот есть некоторые недоработки с животноводческой продукцией. И ресурсы вроде есть, а иностранцы удивляются — почему мы эти ресурсы не используем? В комментарии экономист немножко поругал профильное министерство и «Казагро» за то, что те не идут к фермерам, а сами ждут от них предложений (а их точно нет? Фермерам слова не дали). И, казалось бы, тему проблем (и, главное, пути их решения) надо бы развить в сюжете про поездку Касым-Жомарта Токаева в «один из опорных сельхозрегионов страны» — Костанайскую область. И зритель ждёт, но материал называется «Хлебный рай» — не очень обнадёживает. И правда. Если верить сюжету, проблем на самом деле никаких нет. Даже в животноводстве. В Костанайской области — уж точно. Там так хорошо, что туда хочется немедленно переехать. Плюс откровенная реклама одного из местных производителей молочки без плашки «Реклама».

И возникает вопрос: если вообще в животноводстве проблемы есть, а в Костанайской области их, получается, нет, тогда что? В других областях хуже работают? Или на них государство специально не обращает внимания, а на этот регион обращает?

А вообще смотришь этот сюжет — и как-то даже вспоминаешь программу «Время», уж больно знакомые советским зрителям штампы: «колосится и звенит на ветру созревший хлеб», «ни днём, ни ночью не умолкают комбайны», «сбор урожая идёт полным ходом», «делились как достижениями, так и чаяниями». Ностальгия.

Кстати, о желании немедленно переехать. Следующий сюжет — о том, как президент посетил СКО, и о том, какие условия там создают для переселенцев из южных регионов. Спойлер: хорошие. В СКО тоже проблем нет, «грех жаловаться», говорит один из героев материала, «комбайнёр».

Если отбросить шутки в сторону — очень хорошо, что где-то в стране «всё хорошо». Но если не говорить о том, что при этом у нас не очень хорошо, материалы превращаются в какую-то непрерывную агитку. Что и произошло именно с этими сюжетами «7 кун».

Материал про досрочное изъятие пенсионных накоплений, напротив, получился полным и сбалансированным, автор Анна Абрамова объяснила все нюансы и озвучила проблемы, реальные и потенциальные. Подкупает и игриво-креативный завершающий стендап.

В воскресенье, 13 сентября, когда вышла программа, в Казахстане отмечали День семьи. «Добиться соблюдения своих прав не могут многие одинокие матери… Можно было бы рассказать о положительных примерах достойных семейных отношений… Но этим привлечь внимание общества к проблемам, которые существуют, не получится», — сказал ведущий к подводке к следующему сюжету. Вот бы программа руководствовалась этим принципом всегда, особенно в материалах про экономику.

Далее — два сюжета: про проблему женщины, которая не может вернуть дочь, похищенную бывшим мужем, и про буллинг. Материалы важные и нужные, единственное — про буллинг не стоит рассказывать, используя махровые канцеляризмы вроде «усилия общественников продолжат оставаться малоэффективными».

«Аналитика», «Первый канал Евразия»

Программа началась со страшного — сколько и от чего детей погибло во время школьных каникул. Тяжёлый материал, не без словесных и визуальных штампов, но всё окупается бесхитростными откровениями спасателя — о том, что он чувствует, когда выходит на берег с безжизненным телом ребёнка.

«Каждый день в Казахстане от побоев умирает одна женщина, и это не нападение какого-нибудь чужака, а насилие со стороны человека, которого женщина считала близким, любимым», — говорит ведущая, и это тема следующего сюжета. Материал начинается креативным стендапом, а в целом автор сюжета исследует, защитили ли прошлогодние поправки в закон жертв бытового насилия. Сюжет полный, сбалансированный, очень понятный и очень страшный.

Отличная новость: в Казахстане уже испытывают местную вакцину от COVID-19, и вполне успешно. И что вообще сейчас происходит и нас ждёт. Материал маленький, но оптимистичный.

В продолжение темы — обширный сюжет про то, как Всемирная организация здравоохранения «сначала утверждает одно, а потом другое». Авторы материала собрали все противоречивые высказывания специалистов ВОЗ с начала эпидемии COVID-19. Хотя понятно, что мнения спикеров организации могли меняться со временем в зависимости от поступающей к ним информации. Кроме того: если вы собираете такое, то надо дать высказаться и руководству атакуемой вами организации. Чего, конечно, в сюжете мы не увидели. Это просто была голая атака на основе новостной компиляции, вызывающая закономерный вопрос: ЗАЧЕМ?

Далее — сюжет про волонтёров, которые помогают искать без вести пропавших людей (видимо, потому что этот год президент объявил годом волонтёров). Материал хороший, полный, с историями и комментариями всех сторон.

«История из интернета»: мальчик из Талгара в одночасье стал «знаменитым» (во всяком случае, у какого-то количества интернет-пользователей), потому что написал комментарий популярному (во всяком случае, у какого-то количества интернет-пользователей) блогеру, и тот его «прославил». Далее миссию «прославления» зачем-то берёт на себя «Первый канал Евразия», тщательно пиаря эту историю и аккаунты её героев. Вот теперь и мальчик, и блогер точно популярны. Мальчик теперь снимает даже то, как его семья завтракает. Но после просмотра сюжета так и хочется спросить: «И что? Зачем нам об этом рассказали?» Потому что, по гамбургскому счёту, ни мальчик, ни «распиаривший» его блогер не оставили заметный след в сети даже для того, чтобы назвать мальчика «халифом на час». И показательной эту историю назвать трудно, и первой такой в истории интернета (даже Казнета) — тоже. Некоторые вон даже к Малахову на программу попадали. Зато из этого сюжета можно узнать, что в Казахстане существует академия видеоблогинга. Может, ради этого всё затевалось?

Авторская рубрика Олега Журкевича «Не до шуток» на этот раз запомнилась лишь орфографический ошибкой в титрах (если честно, и не одной) — что, конечно, для канала такого уровня недопустимо.

Apta, QAZAQSTAN

Apta началась со статистики по коронавирусной пандемии. Затем ведущая рассказала о трудностях дистанционного обучения и предложении депутатов вернуть детей в школы. Озвучила и цифры: за последние девять лет на сферу цифровизации образования было выделено 72 млрд тенге, но результатов нет.

Первый президент РК Назарбаев встретился с министром иностранных дел КНР. С высокопоставленным гостем побеседовал и Касым-Жомарт Токаев. В отличие от «7 кун», где эти встречи привязали к конкретной экономической теме, в Apta это был просто факт: встретились и встретились. Кстати, ни на QAZAQSTAN, ни на «Хабаре», ни на «Первом канале Евразия» не было информации про прошедший в Алматы санкционированный митинг с требованием кредитной амнистии, против «китайской экспансии» и «передачи земель иностранцам».

Далее — сюжет про визит Токаева в Костанайскую область и СКО. В синхронах, где президент говорил на русском языке, на экран выводили казахские субтитры, которые были еле-еле видны.

Как обстоят дела на рынке страхования жизни? Тема неожиданная, а сюжет получился интересный.

Также авторы Apta делали материал на тему безработицы среди молодёжи и о проблемах подготовки кадров в университетах. Тоже очень насыщенный и информативный.

Из-за нехватки денег Научный центр эпидемиологии последние годы не участвовал ни в каких проектах, а сотрудников его отправили в отпуска без содержания. На примере этой проблемы подняли тему отсутствия инвестиций в казахстанскую науку.

Мониторинг итоговых ТВ-программ казахстанских телеканалов проводится «Новым репортёром» на постоянной основе еженедельно и публикуется по понедельникам.

Новинки телесезона 2020-2021 на канале КТК

«Новый репортёр» продолжает рассказывать, что ждёт казахстанских телезрителей в новом телевизионном сезоне. На этот раз — об уже известных и о новых проектах и сериалах телеканала КТК.

В телесезон 2020-2021 вернутся рейтинговые «старички»: прежде всего — ток-шоу «Астарлы ақиқат» с Диной Толепберген. У программы — новая студия.

В эфир возвращается и итоговая информационная программа «Большие новости»: теперь она будет выходить только в прямом эфире (и тоже в новой студии).

Новости КТК теперь идут не только в телеэфире, но и в прямом эфире на YouTube. Журналисты программы стали чаще выходить в прямой эфир и также в прямом эфире записывать спикеров.

На экран возвращается популярная криминальная программа «Было дело», однако в несколько изменённом виде: «Было дело 90-е». Проект посвящён громким, резонансным преступлениям, совершённым в Казахстане в период «лихих» лет. Каждая серия будет посвящена не только определённому уголовному делу, но и приметам ушедшей эпохи.

Телеканал КТК продолжает активно развивать digital-направление: теперь многие видеопродукты производятся каналом не для телевизионного эфира, а исключительно для стримов в сети (на YouTube). То есть ведущая КТК Камила Жусупова записывает интервью с яркими медийными личностями — например, с Данэлией Тулешовой — исключительно для интернета.

В новом телесезоне КТК собирается выходить на платформы в интернете и развивает стратегическое партнёрство с ведущими стриминговыми каналами.

С 11 сентября по пятницам продолжит выходить общественно-социальная программа «Дау-дамайсыз». В ней журналисты пытаются разобраться в непростых ситуациях обычных людей и помочь им.

Далее — о новинках.

Главная документальная премьера сезона — фильм «Мифы древних номадов». Это попытка по-новому взглянуть на казахскую мифологию; доступно рассказать, как наши предки представляли устройство всего сущего, создать аутентичные образы благородных божеств и духов древнетюркского пантеона и отвратительных злобных чудовищ, входящих в степной бестиарий.

В новом сезоне на КТК — сразу несколько новых сериалов.

Драма «Дурь». В Алматы после снятия карантина из-за коронавируса — новая эпидемия. По всему городу регистрируют смерти от дешёвого наркотика под названием SKY. Жертвами становятся ребята из небогатых семей. Майор Санжар Амиров вплотную подбирается к верхушке наркомафии, но платит за это слишком высокую цену: его люди — один за другим — погибают от рук бандитов.

Мелодрама «Жақыным алыс». 20-летняя Асель Карибаева узнаёт, что её удочерили, когда она была ещё малюткой, и начинает искать своих биологических родителей. Однако девушка не намерена сразу открывать свою тайну, так как решает познакомиться с ними поближе, устроившись няней в свою настоящую семью.

«Жақыным алыс»

Сериал «Аферисты». 65-летний Жахан подрабатывает охранником, живёт скромно, без излишеств. Но однажды его увольняют с работы, а любимому внуку ставят смертельный диагноз — лейкемия. Серьёзные потрясения заставляют честного человека стать преступником.

 

Драма «Ұрлаудан басқа амал жоқ». Двое друзей крадут из дома богатого коллекционера золотой струнный меч Джучи-хана. Однако ребят ловят люди коллекционера, и тот ставит им условие: они должны похитить из музея Нур-Султана один ценный экспонат или отправиться в тюрьму. Однако желающих заполучить музейную реликвию и так немало.

 

Искусство рассказывать чужие истории. Рекомендации Алана Уильямса из Imaginary Forces

Как научиться рассказывать чужие истории, которые не имеют к тебе никакого отношения? Правильно подобранные образы, креативные решения, неожиданные повороты могут рассказать зрителю историю без единого слова, погрузить в атмосферу, разбудить эмоции. На примере своей работы Алан Уильямс, креативный директор в Imaginary Forces, поделился пятью советами для тех, кто занимается визуализацией. Обсуждение прошло в рамках конференции Медиабренд.

Когда я работаю над отдельными историями, моя цель — слышать, чувствовать и понимать суть истории, а не использовать то, что мне удобно или в тренде. Моя задача — найти совершенство, которое останется на века, для каждой отдельной истории.

Задавайте правильные вопросы

Imaginary Forces создавала заставки для сериала «Энн».

— У шоураннеров и продюсеров не так много времени, вы должны чётко понимать, что вам нужно. Команда «Энн» вместо технического задания сказала лишь два слова: природа и воображение.

Несколько вопросов, которые задал Алан команде фильма «Энн»:

  • Будет ли у меня доступ к актёрам?
  • Сколько вы будете работать на месте съёмки?
  • Что вас вдохновляет на съёмки картины?

Некоторые вопросы могут показаться банальными, но если они для вас важны, задайте их. Одним из таких вопросов к той же картине стал:

  • Есть ли конкретный цвет, который вы любите или ненавидите?

Будет неудобно, если вы сделаете работу, покажете ее шоураннеру, а он скажет, что ненавидит жёлтый.

Я записываю ответы на диктофон, анализирую, стараюсь сгруппировать их, переслушиваю, вслушиваюсь в детали, нюансы, реакции. Это помогает мне точно понять, чего от меня хотят. Это похоже на работу патологоанатома: нужно понять, что именно представляют из себя сюжет и шоу в целом.

Наблюдайте, собирайте, препарируйте

Одна из подборок Алана Уильямса на Pinterest

— Главный урок моей режиссёрской жизни: умение наблюдать. Я наблюдаю, собираю детали вокруг себя, анализирую это. Мне важно понять, почему эти вещи, которые я собрал, — фото из фильма, коллекция, опыт из прошлого — сейчас важны.

Я не доверяю своей способности запомнить всё, поэтому собираю в пинтерест разные фотографии, подборки, коллекции и потом смотрю на них. Таким образом, ещё до начала работы над картиной «Энн» у меня уже были подходящие коллекции.

Креативный подход — брать всё, что тебя вдохновляет, и применять это.

Служите их идее, а не своим убеждениям

Скриншот из презентации Алана Уильямса, Imaginary Forces

Обычно Алан не работает с традиционными художниками, поскольку сроки чаще всего сжаты, а художникам требуется на несколько недель больше, чем иллюстраторам, которые работают в фотошопе.

В работе над «Энн» Алан отошел от этого правила и нанял на работу художника, чьи подборки использовал для вдохновения. На съёмочной площадке специально для этого делали фотографии, затем художник прорисовывал образы, а иллюстраторы переносили их в цифровой формат.

Метод перестановок

Суть метода в том, что вы будите уставшую и скучающую аудиторию, показывая им привычные предметы в непривычном формате, переставляя их каким-то особым спосбом, делая их более абстрактными. В результате зрители смотрят на них так, как будто видят в первый раз.

В работе над картиной Black Sails Алан столкнулся с тем, что современное представление о пиратах не устраивало шоураннеров: первое, что приходит на ум, — капитан Джек Воробей.

Мы стали искать другие образы: барокко, изобилие и грандайр. На глаза попались невероятные фотографии королевских дворцов. Мы увидели контраст между роскошью с одной стороны и хаотичностью океана — с другой. Стали делать историю с идеей «Как были бы изображены пираты, если бы они победили?». Получились абстракции и перестановки, которые позволяют людям увидеть изменённую историю.

Меньше продаж — больше поэзии

В процессе дизайна вы должны заинтересовать продюсеров, художников, иллюстраторов, клиентов. Нужно показать, что ваши находки — самые эффективные. Уходить нужно в сторону поэзии. Нужно вчитываться в сценарий и полюбить его. Так получилось с картиной «Винил» о рок-культуре 70-х годов.

— Это было время бунтарей. Нам приходили разные идеи: религия, борьба за права женщин. Когда я уже терял надежду, приближался дедлайн, мне пришла идея разрушения. А что будет, если визуально воспроизвести звук?

Тогда Алан начал экспериментировать с мукой, и это был далеко не единственный необычный опыт.

Компания хотела, чтобы в съёмках использовался граммофон. Сначала идея мне не понравилась и показалась банальной, но потом я решил снять её под микроскопом, показать, как игла движется по пластинке. А ещё нам показалось, что нужно отказаться от современных камер, и снимать нужно устройство 70-х годов.

Все эти проекты требовали разных чувств. В Энн была ностальгия, в пиратах — отвращение до тошноты. Тогда ты проникаешься видением, сутью шоу, и в конце ловишь момент, что люди не только видят его, но и чувствуют. Это главный ключ и цель сторителлинга. Особенно если вы рассказываете чужие истории.

Конференция МедиаБренд посвящена вопросам брендинга, промоушена и дизайна в электронных медиа (ТВ и digital). Первая конференция была организована в 2011 году при поддержке Национальной ассоциации телерадиовещателей (НАТ) и Рекламной федерации регионов (РФР). В 2020 году конференция прошла в онлайн- и офлайн-форматах.

Заявление телекомпании «31 канал» по поводу ток-шоу «Кел, татуласайық!»

8 сентября на нашем сайте в разделе «Медиакритика» вышла статья «Ток-шоу «Кел, татуласайық!»: как помириться с насильником». Сегодня мы получили заявление «31 канала» по поводу ток-шоу и комментарии к нашей статье. Публикуем их полностью.

Заявление телекомпании «31 канал» по поводу ток-шоу «Кел, татуласайық!»

Ток-шоу «Кел, татуласайық!» ставит задачу примирить людей, если это возможно. Но это социальная программа, мы прекрасно понимаем, что далеко не всегда можно и нужно мирить людей. И поэтому мы рассматриваем «примирение» как процесс, известный в казахской традиции как «татулық», основанный на справедливости. Согласно обычаям, билер (судьи) разбирались во всем детально, прежде чем выносить решение — возможно примирение или нет. Главным была справедливость. И программа «Кел, татуласайық!» также добивается справедливости для своих героев, что далеко не всегда тождественно примирению в его обыденном понимании.

И это отлично видно в истории с Кызгалдак Талгаткызы, которая является одной из героинь программы на протяжении вот уже нескольких месяцев. Кызгалдак пришла к съемочной группе программы со своей историей и с просьбой помочь ей. Четыре года назад ее, тогда 14-летнего подростка, изнасиловали. Но дело было закрыто по примирению сторон.

Кызгалдак хотела в судебном порядке установить отцовство и добиться выплаты алиментов на своего сына. Она пришла в студию, чтобы мы помогли ей договориться с отцом ее ребенка. Но в первой же программе стало понятно, что это невозможно, и она решила, что не будет прощать людей, которые ее изнасиловали. Так и получилось, что программа, в которой люди должны мириться, стала единственной надеждой на справедливость. С этого момента ни о каком примирении ни сама Кызгалдак, ни ведущий программы, ни вся творческая группа не говорили и даже не помышляли.

«31 канал» и съемочная группа программы поддержали желание Кызгалдак наказать виновных. Мы наняли для нее юриста. Благодаря «31 каналу», квалифицированной юридической помощи и постоянному вниманию со стороны этой программы следствие по делу об изнасиловании Кызгалдак возобновили спустя 3 года. Сейчас в суде находится дело о признании отцовства и выплате алиментов. Одновременно правоохранительные органы ведут следствие по делу об изнасиловании, которое было закрыто четыре года назад, а программа «Кел, татуласайық!» следит за тем, чтобы оно было доведено до конца.

Позиция канала и программы однозначна — насилию не может быть оправдания. Насильники должны знать, что наказание неминуемо. Жертва насилия — всегда жертва, и в том, что случилось, нет ее вины.

В ситуации с Кызгалдак мы преследуем только одну цель — наказать виновных, помочь ей восстановить справедливость. И об этом ведущий программы говорит в каждом выпуске. И всем, кто смотрит программу, это очевидно. А вот из обрывочных сведений, коротких фрагментов и дословного перевода выбранных цитат правильные выводы сделать нельзя.

Мы убеждены, что тему насилия нельзя замалчивать, нужно обсуждать публично. Мы согласны, что эту тему необходимо обсуждать осторожно, не допуская виктимблейминга и излишнего смакования деталей. Допускаем, что в условиях трехчасового прямого эфира, который повторяется пять раз в неделю, нам не всегда удается соответствовать идеальным представлениям коллег. Мы небезупречны, делаем ошибки, но стараемся их исправлять, и уверены, что эти ошибки не дают оснований перечеркивать нашу работу и обвинять в том, чего мы не делали.

Благодаря нашей программе несколько семей, которые ранее жили в банях и кафе, стали обладателями собственного жилья. Двоим участникам проекта мы помогли вернуть их квартиры. Кроме того, ребенку-инвалиду собрали 9 млн тенге на лечение. Остальным участникам проекта мы продолжаем помогать с решением различных бытовых и жилищных проблем, предоставляем адвокатов, участвуем в судах и т. д.

К данному заявлению прилагается детальный комментарий «31 канала» к статье «Ток-шоу «Кел, татуласайық!»: как помириться с насильником», опубликованной на сайте newreporter.org.

Комментарии

«31 канала» к статье «Ток-шоу «Кел, татуласайық!»: как помириться с насильником», опубликованной на сайте newreporter.org

  1. В следующих выпусках выясняется, что отец жертвы решил судьбу тогда ещё несовершеннолетней дочери, простив насильников или договорившись с ними, и дело было закрыто за примирением сторон. И тогда авторы проекта забыли о своей «миссии добиться справедливости» и переключились полностью на примирение. Хотя сама идея — примириться с насильником — абсурдна и неприемлема».

Ответ:

Цель Кызгаладак Талгаткызы, с которой она пришла на проект, — привлечь к ответственности насильников и добиться выплаты алиментов от биологического отца ребенка. С начала проекта она говорила об этом неоднократно. В ходе проекта мы помирили Кызгалдак с ее отцом, который когда-то пошел на примирение с насильниками и простил их. А теперь редакция прилагает усилия к тому, чтобы восторжествовала справедливость: наказать подозреваемых и взыскать алименты. И нам многого удалось добиться.

Во-первых, после вмешательства программы «Кел, татуласайық» Алматинской областной прокуратурой вновь возбуждено уголовное дело, которое было закрыто 3 года назад. Об этом в эфире от 20.08.2020 года сообщила официальный представитель потерпевшей — адвокат Альбина Бактияркызы.

Во-вторых, дело о назначении алиментов уже рассматривается в специализированном межрайонном суде по делам несовершеннолетних г. Алматы. Постановление суда от 20.08.2020 мы показали в эфире.

Оба факта были отражены в видео под названием «Әйтеуір әділеттік болды! Қызғалдақ бәрін соттатпақ | Кел, татуласайық! | 20.08.2020» (тайм-код: 01:56), которое было опубликовано на YouTube-канале на следующий день.

  1. Съёмочная группа проекта даже отправилась домой к Дидару (так зовут насильника-отца),но встреча так и не состоялась. Между делом звучит закадровый текст: «Кызгалдак даже принарядилась специально для этой встречи и выглядела красивее, чем обычно». Понравиться изнасиловавшему её мужчине — чего ещё может хотеть девушка в такой ситуации?

Ответ: Дословно цитата на казахском звучит так: «Талғатқызы ұлының әкесімен жолығасың дегенді алғаш естігенде толқып, әрленіп, биік өкше кебіс киіп, сәнденіп шыққан болатын. Алайда, 40 минут қақпасын қаққан Қызғалдақ, ешқандай жауап болмаған соң, көкек әкеден көңілі қалды».

Журналист как профессионал описал то, что видел. И он не давал оценок тому, почему она оделась именно так.

  1. Абсурдно звучат и мнения участников и гостей студии. К примеру, появившийся в одном из выпусков имам села, где жила девушка, говорит: «Надо подумать и о судьбе парней, ведь один из них женился, а другой — единственный сын в семье, а девушка опозорила аул на весь свет. Так что давайте решим это дело без суда, с помощью старейшин аула». Его поддерживает позвонившая в студию зрительница, которая упрекает героиню: «Вот ты говоришь “не прощу, накажу, засужу”, а каково будет ребёнку, когда он вырастет и узнает, что его отец сидел в тюрьме?» …Интересно, а каково будет ребёнку узнать, что он родился в результате изнасилования?

Ответ: Имам, о котором идет речь, занимает должность имама в мечети, которую построил брат главного подозреваемого — Дидара. Поэтому он защищает их. Это вовсе не значит, что слова имама выражают точку зрения редакции. При этом в программе прозвучали и противоположные мнения. Сама Кызгалдак Талгаткызы сказала, что слова имама не соответствуют истине. Кроме того, были звонки от телезрителей, которые выступили в поддержку Кызгаладак. Например, телезритель по имени Майлыбай сказал, что она поступает правильно и высказал слова одобрения. А позвонившая девушка по имени Жулдыз сказала: «Преступников нужно наказать очень строго. Вперед, спасибо тебе», тем самым выразив надежду, что правосудие восторжествует. (Ауыл имамы Қызғалдақ жайлы шындықты айтты | Кел, татуласайық! 32:57).

Еще один телезритель из Кокшетау сообщил, что он написал жалобу на этого имама в Духовное управление мусульман Казахстана. А в поддержку Кызгалдак сказал: «Родная, дочка! Не отступай! Все троих надо засудить!» (40:50).

На этой передаче было очень много людей, которые надеялись на то, что правосудие все-таки восторжествует. Все они требовали, чтобы виновные понесли наказание.

Таким образом в программе всегда звучали мнения в поддержку Кызгалдак, а противоположные мнения никогда не были доминирующими. Но мы не могли не дать слово и их сторонникам, так как такая точка зрения в обществе существует, и она должна звучать, чтобы получать необходимый отпор.

Хотели бы также обратить внимание, что программа, казалось бы вопреки своей миссии, помогла нескольким людям решить очень серьезные проблемы. Например, Бибигуль Огдасынова и Сандугаш Садиева благодаря нашей программе смогли вернуть себе квартиры, хотя до этого не могли добиться справедливости ни в одной инстанции. Увидев в эфире истории женщин Бакытгуль Гибадат, Гульшат Муратова, Кызгалдак Талгаткызы, которые были вынуждены скитаться по кафе, баням и чердакам, благотворители подарили каждой из них по квартире. С нашей помощью было собрано 9 миллионов тенге для сына Мадины Садыковой, который нуждался в лечении. Помимо этого, в суде нам удалось отстоять права еще около 10 человек, пришедших в нашу программу за помощью.

«Отдел журналистских расследований» на «Хабаре»: привет Артуру Платонову

Телепрограмма «Отдел журналистских расследований» — о казахстанском телевидении вообще. Потому что она кажется неплохой на первый взгляд, но местами обманывает ожидания. А ещё кажется: ведущий и автор сценария Дмитрий Олейников перехватил эстафетную палочку Артура нашего Платонова, организуя сеанс настоящего телевизионного гипноза: его замедленная речь резонирует с ритмом современного инфопотребления, заставляя долго и настороженно взвешивать — готовы ли вы принять такие правила игры. Это выбор не только на уровне вкусовщины, но и на уровне ценностей; в последнем случае во главе угла стоит вопрос — не отвыкли ли мы от того, что ТВ всё ещё является подходящей площадкой для авторов с яркой индивидуальностью, либо оно окончательно стало продюсерским, пляшущим не от авторского самовыражения, а от расчёта и технологий. Я посмотрел свежий выпуск программы и долго разбирался со своим к нему отношением.

Бесплатные коллеги

Название «Отдел журналистских расследований», конечно, указывает на работу в конкретном жанре. И если выпуск называется «Добро пожаловать в Тендервилль», а его хронометраж приближается к 40 минутам, кажется, что зритель вправе ждать основательного телевизионного расследования — например, на тему какой-нибудь большой махинации в системе госзакупок. Ждать остаётся недолго — все 40 минут. Потому что «Отдел журналистских расследований» журналистским расследованием не оказывается.

По сути, эта программа — некое обобщение и описательное приближение к целому пласту проблем, связанных с тендерным мошенничеством: игры с техспецификацией заказываемого товара (когда описание заточено под конкретного участника торгов), проблема монополизации, завышение стоимости (вероятно, с последующим обогащением на разнице)… То есть телепроект довольствуется облегчённым функционалом в духе информационной журналистики, перечисляя изъяны, но не углубляясь ни в одну из озвученных тем.

Главная проблема выпуска «Отдела журналистских расследований»: авторы часто занимаются компиляцией уже известных либо заимствованных фактов и паразитируют на опыте коллег. Так, в программе используются комментарии не хабаровских журналистов, имеющих опыт работы с тендерной документацией и как раз занимающихся настоящими расследованиями конкретных случаев с формулировкой конкретных выводов. Нет смысла считать количество появлений в этом выпуске комментариев-синхронов журналиста газеты «Время» Михаила Козачкова и основателя Protenge.kz Джамили Маричевой — их очень много.

Я не был бы так резок в высказываниях, кабы не странная застенчивость авторов «Отдела журналистских расследований», которые в титрах называют этих героев просто «журналистами», без указания СМИ, в которых те работают. На мой взгляд, это упущение, потому что упоминание издания зачастую описывает бэкграунд его сотрудника гораздо лучше слов, им сказанных по случаю. Кроме того, упоминание конкретных редакций стало бы элементарным жестом уважения к ним. С чем связана такая тяга к конспирации авторов «Отдела журналистских расследований», трудно сказать. Может быть, с нежеланием рекламировать что-то за пределами своего бренда, а, возможно, с привычным для телевидения наших широт стремлением работать не с людьми, а с говорящими головами в образном их представлении (вот — журналист, вот — агроном, вот — политолог: получите — распишитесь).

Что до заимствований, ведущий Олейников время от времени приводит примеры с конкретными казусами в закупках; иногда его студийные реплики подкрепляются синхронами экспертов; но информация — случайно ли, — пересекаясь там и там по смыслу, создаёт ощущение, что автор просто пользуется чужими фактами, послушав высказывания спикеров и перенеся часть их комментариев в свой сценарий. Но гораздо хуже, что результатов собственных изысканий авторов программы — самая малость. Да и в этих случаях мы получаем некий полуфабрикат: например, нам рассказывают об особой любви к воде одной марки в разных государственных учреждениях, но генезис этой любви не объясняется (кстати, есть подозрение, что эта информация — очередное заимствование от Козачкова-Маричевой).

«Стоят ли они таких денег?» — вопрошает в другом эпизоде ведущий Дмитрий Олейников после упоминания очередного случая с заявлением десятков миллионов тенге на некие услуги для регионального госоргана. Но стоят ли эти услуги столько в реальности? А если нет, сколько же они всё-таки стоят, мы, конечно, не узнаем. Потому что вся расследовательская деятельность автора в этом случае упирается в тот самый риторический вопрос. Нет, Артура Платонова во вступительной части я упоминал не зря. Очень похоже на его манеру щекотать зрительский азарт вопросительными интонациями, не имеющими продолжения, а потому и смысла. Всё-таки в моём понимании расследование предполагает описание некой уникальной информации и пути к ней, а схемы тендерных махинаций давным-давно описаны.

Меч короля Артура

Вообще, студийная картинка «Отдела журналистских расследований» довольно необычна. Выхваченный так называемым рисующим светом из кромешной тьмы ведущий (в отсутствие так называемого заполняющего и контрового вида освещения) выглядит, мягко говоря, странно: проваленные в область тени глаза, тенью же сокрытый носогубный треугольник, местами лишь угадывающийся силуэт говорящего.

На мой вкус, авторы переусердствовали с аллюзиями (цветовая температура «картинки» будто отсылает к «Крёстному отцу»), а ведущий в эту игру будто бы тоже включился. Его неспешный, тягучий монолог и правда самую малость напоминает бессмертного персонажа Марлона Брандо (не в лобовом сравнении, а на контрасте с быстроговорящим современным ТВ). Но нарочитая неторопливость ведущего и длинные, очень длинные предложения, образующие словесный водоворот, дают основание оглядываться на совсем другой пример. И кажется, что это Артур Платонов запустил в эту тёмную студию клубничные усики своего образа.

«И вот уже и нет того Баке, и кто-то даже скупую слезу пустит, но нет-нет, да и кажется — мелькнёт знакомое лицо в запутанных коридорах замысловатой системы приобретения товаров и услуг путём обеспечения равного доступа всем желающим для выбора наиболее качественного и дешёвого», — произносит Дмитрий Олейников тяжёлую для восприятия на слух фразу, которая как родная подошла бы и мэтру отечественного телевидения.

Впрочем, не хочу быть категоричным. Когда делаешь скидку и соглашаешься с предлагаемым темпом, в текст начинаешь вслушиваться. И в целом (если не заострять внимание на мелочах) он очень даже неплох — по крайней мере, был бы неплох в каком-нибудь большом газетном материале. Течение мысли и навык языковой игры выдают в Олейникове человека мыслящего и писать умеющего. Именно писать — потому что прогоняемый через телесуфлёр текст явно лучше воспринимался бы не на слух, а в печатном виде: и точно так же я когда-то характеризовал речь главного ведущего КТК.

Кроме того, с трудами главного гипнотизёра страны программу «Отдел журналистских расследований» сближает структура: в «Портрете недели» отсутствует закадровый текст, на реплики-синхроны авторы выходят сразу со студийного монолога ведущего. Здесь та же картина: основа — студийное выступление ведущего свободно чередуется с комментариями. Возможно, совпадение, но в анализируемом мной выпуске «Портрета» использовался фрагмент из советского мультфильма в качестве иллюстрации некой актуальной идеи. В «Отделе» старая мультипликация тоже используется — для короткой иллюстрации и эмоционального усиления сказанного, когда небольшими нарисованными сценками иронически обыгрывается очередная острота от ведущего.

Впрочем, кое-что мне в этой программе определённо нравится. Если абстрагироваться от причудившегося мне незабвенного платоновского образа, манера Олейникова говорить со зрителем может даже показаться привлекательной: во-первых, потому что на обесцвеченном современном казахстанском телевидении туговато с авторской самобытностью (а, несмотря на личные ассоциации, я допускаю, что работу Олейникова многие могут назвать неизбитой). Во-вторых, доносящуюся из каждого угла скороговорку средств массовой информации и привычку читать новостные заметки по диагонали иногда можно разбавить чем-нибудь эдаким. Ну и, в-третьих, в отличие от «Портрета», в большей степени публицистического (публицистика — это неплохо, другое дело, каков её уровень), у хабаровской программы гораздо более осязаемые и конкретные задачи, и она всё-таки создаётся в русле журналистики.

Кроме того, Олейников, несмотря на этот свой платонов-стайл и образ насмешливого интеллектуала, не вызывает желания уснуть, забыв выключить телевизор. А авторам удаётся таки создать довольно интересную атмосферу с элементами какого-то даже памфлетного обличения, то есть окрасить описательную журналистскую работу и в публицистические тона тоже.

Таким образом, программа «Отдел журналистских расследований» на примере конкретного выпуска вызывает смешанные чувства. С одной стороны, я наблюдаю заимствования, нехватку уникальной информации, нежелание углубляться в темы и не оправдывающее ожидания амбициозное название. С другой же — налицо довольно высокая концентрация интеллектуальных усилий, яркий авторский стиль и умение работать со словом (правда, подходящее для телевидения с натяжкой).

Но если сложить перечисленное вместе, всё же можно прийти к выводу: не оправдывать ожидания нельзя, даже если это делается талантливо.