Самыми востребованными экспертами в Казахстане в конце июля 2019 года стали экономисты. Что будет с курсом тенге, как на него повлияет экономическая и политическая ситуация? Ответы на эти вопросы искали и деловые медиа, и общественно-политические СМИ. Летний информационный голод подтолкнул медиа активнее искать темы для публикаций и новых экспертов.
Политика & экономика
Политических тем во время отпуска обоих президентов и парламентариев было не много. Эксперты государственных институтов в государственных же медиа продолжили поддержку социальных инициатив Токаева и разъяснение перспектив Национального совета. Альтернативное мнение, что структура эта по сути фейковая, высказал Досым Сатпаев на Азаттык.
Попытки Казахстана ввести сертификат безопасности вывели в число популярных спикеров Директора Центра анализа и расследования кибератак Армана Абдрасилова, который комментировал эту инициативу и в государственных, и в негосударственных медиа.
Скриншот сайта inbusiness.kz
Бесспорные лидеры по комментариям — экономисты. В конце июля — начале августа доллар в Казахстане превысил «исторический максимум». О причинах и том, что будет дальше, в медиа чаще всего говорили Арман Байганов, Арман Бейсембаев, Алмас Чукин, Айдархан Кусаинов, Александр Юрин. Среди комментаторов темы и сразу в нескольких СМИ появились женщины — старший аналитик «Альпари» Анна Бодрова, экономист Евразийского банка развития Айгуль Бердигулова.
Учёные доказали
Лучший способ похудеть, что защищает от рака легких, и почему до сих пор не вымерли тараканы? Казахстанские медиа публиковали данные исследований иностранных учёных на эти и другие темы. Материалы привлекали внимание громкими заголовками, какие подробности были внутри, можно понять, пройдя наш опрос.
(Редакция не несёт ответственности за определение животных в материале «Хабар.24». Правила медиаграмотности при чтении материалов на тему науки: проверьте источник, поищите информацию об открытии на англоязычных ресурсах, обратите внимание на подробности — количество людей, принимавших участие в исследованиях, как проверялись данные, будут ли повторные исследования.)
Мужчины и женщины-эксперты в медиа Казахстана
Женщины в казахстанских медиа по-прежнему чаще всего выступают в качестве экспертов по темам образования и медицины. В качестве комментаторов на темы политики привлекали сотрудниц ИМЭП и КИСИ Камилу Ковязину, Асель Назарбетову. Нововведение по пенсионным отчислениям комментировала эксперт от национальной палаты предпринимателей Алёна Романова, ситуацию на рынке недвижимости — консультант Анна Шацкая. В нескольких материалах на тему социальной защиты людей с инвалидностью тему комментировала Ляззат Калтаева, председатель ассоциации «Шырак».
Анализ экспертов проводился на основании выборки системы Alem Media Monitoring. Было проанализировано более 2008 материалов с 18 июля по 19 августа 2019 года. В мониторинг включены спикеры, которые были обозначены медиа как эксперты и цитировались три и более раз в различных медиа.
Недавно на «Новом репортёре» вышла колонка нашего медиакритика Сергея Кима о новом фильме об Арале. Автор сравнивал его со старым документальным произведением Сергея Азимова. И именно азимовский «Жоктау» 1989 года с тусклой картинкой советской киноплёнки оказался ярким личным кинособытием, затмившим HD-качество новодела. Это открытие фильма спустя 30 лет после создания стало поводом для большого интервью с автором картины.
С Сергеем Жумабаевичем мы поговорили о непростой работе над фильмом, о цензуре позднего СССР и об Арале как о личной трагедии. «Жоктау» и на уровне сценария несколько лет подряд не давали «зелёный свет», но и после окончания фильм, несмотря на неплохую фестивальную судьбу, по телевидению показали всего один раз.
Какую картину Азимов считает своей первой «бомбой», как она оказалась на полке и при чём здесь Кунаев, читайте в нашем интервью.
— «Жоктау» меня удивил. Это удивление человека, который находит на заброшенном чердаке какое-то позабытое сокровище. Долгие годы я просто не знал, что этот фильм есть, а между тем, это сильнейшая работа об аральской трагедии. Длинное вступление и простой вопрос: как появилась идея создания этого фильма?
— Вначале сценарий был написан под названием «Я вернусь к тебе, море». Но это было первое прикосновение к проблеме — более романтическое и поэтическое. Хотя какие-то основополагающие мысли в сценарий уже были заложены. Прежде всего, для меня это было не только экологической проблемой. Для меня территория, на которой разыгралась катастрофа, была родиной — я родился и вырос в Каракалпакии. Река Амударья, канал Кызкеткен, Аральское море — часть моей жизни, моего детства. Я плавать там научился в пять лет, для меня это мир, который начал формировать меня как человека. Помню подлёдный лов, когда шлюзы закрывали в канале Кызкеткен… Вспоминаю, как однажды мой старший брат ушёл под лед. Я помню, как вгрызался в этот лед и вдруг ощутил физически, что могу потерять своего старшего брата. И вдруг, метров через восемь, он выплыл из следующей лунки — лунки мы делали большие. Мы с ребятами вытащили его за волосы — он не мог понять, что с ним произошло. Но для меня это был и мир радости…
— Как вы узнавали об аральской трагедии — из газетных заметок? Тогда наверняка об этом говорили нечасто?
— Об этом писали, но вот мои воспоминания: мне лет 8-9. Я стою на берегу Амударьи, а противоположного берега не видно! Можете себе представить?! Маленький человек и огромная река… Я примерно такое же ощущение испытал в 1992 году, когда стоял на берегу Амазонки в Бразилии — тогда приехал на экологический глобальный форум, кстати, с картиной «Жоктау». Это ощущение безбрежности, понимаете? Хорошо помню, что очень долго не могли построить мост через Амударью. В середине 60-х военные сделали понтонный мост, а потом, уже в 70-е годы, построили капитальный мост через реку. И вдруг, спустя какое-то количество лет, ты приезжаешь, а Амударья становится совсем другой рекой, как Или, например. Понимаете — вот он берег, его видно… И это всё происходит на твоих глазах.
— Вы тогда осознавали масштабы происходящего?
— Нет. Ну что — пацаном был. Да и потом долго казалось, что всё делается как-то разумно — озеро попытаются сохранить. Никто же не знал, что строили огромные водохранилища, что Ашхабад просто тонул в грунтовых водах… Вообще выращивать рис в песках Кызылкума и Каракума — это же нужно было додуматься. Сегодня мы говорим о капельном орошении — всё это можно было сделать. Но каждый пытается ухватить кусок пожирнее. И это ощущение, что всё происходит на твоих глазах, исчезает целое море — для меня это было непростым процессом осмысления себя и родной земли. Отсматривая хронику, статистику об ухудшении экологической обстановки, детской смертности, я понимал, что все эти сухие данные на сознание людей не действовали. Я понимал, что нужно рассказать о проблеме через какие-то осязаемые, личные вещи, через обращение: «Ты один из тех, кто волею судеб оказался и родился на этой земле».
— Это было чувство долга?
— Скорее желание сказать слово о том, что происходит в общем доме. И если я буду говорить сейчас не о тоннах соли в воздухе, а о моём деде, об этом капитане, о тех муже и жене, чьих-то детях, оказавшихся невольно манкуртами, потому что они не видели моря… Если во всё вглядываться, вдумываться, возникают образы. Это попытка взглянуть не только на аральскую проблему, а на Родину глазами одного из её сыновей.
Скриншот из д/ф «Жоктау»
— Фильм затрагивает довольно острую и неудобную проблему. Как он прошёл цензуру?
— Я написал первый сценарий в 1985 году. Его представили в Госкино СССР, потому что тогда «Казахфильм» снимал одну полнометражную документальную картину. Короткометражных снимали около 40 в год. И снять полнометражную картину — тогда это означало войти в список избранных режиссёров, которым доверяют полнометражное кино, означало получить статус успешного игрока.
— Погодите. Вы написали сценарий для будущего «Жоктау» в 1985 году, но сняли-то его гораздо позже. Получается, вы каждый год подавали заявки?
— Меня по-тихому отодвигали.
«Интервал» Кунаев не разрешил
— Почему отодвигали? Проблема была неудобной?
— У меня было имя «полочного» режиссёра . Была уже картина «Интервал», снятая в 1982 году, когда мы показали путь чабана на свою голгофу от пастбища до мясокомбината. Я хорошо помню, в том году в Алма-Ате проходил Всесоюзный фестиваль сельскохозяйственных фильмов. После того как члены жюри посмотрели «Интервал», их принимал Димаш Ахмедович (Кунаев, тогда первый секретарь ЦК Компартии Казахской ССР — ред.). И председатель жюри сказал ему: есть такая-то картина, если Казахстан выставит её на какой-то там конкурс, для нас будет большой честью дать ей Гран-при. А надо понимать, что это была картина не просто злободневная. После этого меня вызвали в Госкино. И глубокоуважаемый Олжас Сулейменов, тогда председатель Государственного комитета Казахской ССР по кинематографии, который вообще-то поддерживал картину, вызвал меня к себе и сказал: «Сергей, «Интервала» нет в природе. Нет такого фильма».
— Он как-то объяснил это?
— А что ему объяснять? Мнение первого секретаря ЦК Компартии республики, Трижды Героя Социалистического труда, Члена Политбюро — и… «картину рано показывать, советский человек неправильно поймёт её».
— Так это было решение Кунаева?
— Я думаю, что да. До этого картина полгода лежала в аппаратной Димаша Ахмедовича. Я думаю, он посмотрел эту картину после встречи с членами жюри. Он сказал — с этой картиной надо работать адресно. Её знаете где показывали? В партшколе.
— А зачем?
— Для демонстрации проблем и недостатков. И я тогда так и понял, что о проблемах и недостатках должны были знать не все, а только подготовленные, морально устойчивые люди (смеётся).
— Проблема, насколько я понял, была даже не в присутствии на местном олимпе Кунаева, а в отсутствии на всесоюзном олимпе Горбачёва — тогда ещё не настали годы перестройки?
— Дело не в Горбачёве. Все понимали, что хозяйственное устройство несовершенно. А я-то сделал картину не про то, что овцы гибнут, а про отношение к труду чабана. Есть такое понятие, как «градообразующее предприятие». А есть «нациеобразующие профессии» — я такую формулировку придумал тогда для себя. Одной из таких профессий для казахов была профессия чабана. И я снял картину, которая казалась властям «бомбой замедленного действия». Каждый из нас хотел снимать то, что ему важно. Я же провинциал, всё это видел, знал — как доить корову, как освежевать барана. И видел, что в этой проблеме фокусируются не только хозяйственные вопросы, но формируется отношение государства к человеку. В СССР были какие-то вещи, которые нельзя было вслух формулировать, потому что это шло вразрез в основополагающими вещами. Идеологизация, подгонка, сглаживание углов — всё это было. Одно время был почин: ребята, оканчивающие школу, шли в чабаны. Им просто говорили — ты не можешь поступать в институт, пока не отработаешь, а потом девчонки выходили замуж, парни женились, и нас привязывали к чабанскому труду. Было очень много вещей, о которых прямо нельзя было говорить. Да и сейчас тоже — когда я вижу, что у нас какие-то инициативы происходят, я говорю себе, имея опыт: я это уже проходил, для меня это не ново. Но одно дело отрицать. Другое дело — понять и осмыслить, попытаться сказать про это, выразить свою тревогу. Даже просто честно, вдумчиво отразить это, показать. Тогда отношение государства к чабанскому труду для меня было отношением системы к моему народу.
— «Интервал» показывали по ТВ?
— Да, один раз. Один журналист, его нет уже, взял эту картину и всю «перелопатил», а когда я увидел это, у меня возникло чувство отвращения…
— Он изменил идею фильма?
— Он сделал свою передачу, используя мой фильм. Это был журналист, который говорит только о том, что разрешено говорить. Он спрашивает меня: «Ты видел?» Я отвечаю: «Кто вам разрешил таким вольным образом использовать моё кино?!»
— Фильм в таком «перелопаченном» виде показали до снятия запрета или уже после?
— После, в 1985 году, запрет сняли. У меня сейчас в профессиональном плане к картине этой есть претензии. Но по тем временам она была «бомбой».
— Сколько подводных камней нужно было пройти режиссёру… Это сильно отвлекало, мешало решению чисто творческих задач?
— Конечно. Очень. Мой пример не настолько на слуху и не настолько масштабен. Да вы сами знаете эти примеры — «полочные» картины были. Даже существовал ореол бунтарства: «полочный режиссёр». Был момент, что «на полку» стремились даже те, кто просто снял плохое кино.
Воспитанные морем
— Теперь самое время вернуться к «Жоктау». Человек имеет негативный опыт, а у вас он был с фильмом «Интервал», и вдруг пишется сценарий «Жоктау». Но понятно же, что фильм про Арал не будет воспевать «мудрую политику партии». И понятно, что новый фильм тоже может повторить трудную судьбу предыдущей работы. Почему вы решились на авантюру?
— У меня уже был несколько больший опыт. Но всё равно не покидало ощущение, что я могу не снять эту картину, мне не дадут. Да и как иначе, когда начальник управления по производству документальных и научно-популярных фильмов Госкино СССР, который знает мой «Интервал», говорит: «Пока я занимаю эту должность, ты этот фильм не снимешь». Дело в том, что уже в первом варианте сценария были заложены основополагающие идеи. Потом уже, по ходу изучения материала, я изменил название. Оплакивать может только человек, который знал человека при жизни («Жоктау» — поминальная песня у казахов — ред.). Я купался в Арале, Амударья на моих глазах мелела. Так что я имел моральное право назвать эту картину так.
Скриншот из д/ф «Жоктау»
— К моменту съёмок фильма Димаш Ахмедович уже отошёл от дел. Как думаете, при Кунаеве этот фильм мог быть создан?
— Боюсь, что нет. Меня же всё время отодвигали. Ну, видимо, было сказано что-то вроде: «Мы уже отправляли один раз, в Госкино СССР, этот сценарий. Мнение Госкино и руководителя управления мы знаем. Ну что мы будем ещё раз отправлять этот сценарий нежелательный?» Помню, глубоко уважаемый мною Мурат Мухтарович Ауэзов начал говорить: «Надо доработать, надо что-то там ещё сделать…» Он так мягко и деликатно, чтобы меня не обидеть, это сказал… А я говорю: «Мурат Мухтарович, вы не обижайтесь на меня, но вы не правы. Раньше я всегда с вами соглашался. А сейчас с вашими доводами и формулировками я не согласен. И этот компромисс — попытка не защитить меня, не поддержать меня. Вам будет за это стыдно передо мной. Но я бы не хотел это переводить в разговор мальчика, которому не дали конфетку. Я не знаю, как, но я картину сниму».
— В каком году состоялся этот разговор?
— В 87-м…
— То есть уже были две попытки получить одобрение…
— Да. И тогда я сказал: «Я сниму, и когда вы увидите эту картину, вам будет неловко передо мной».
— Мурат Мухтарович посмотрел её потом?
— Конечно.
— И что он вам сказал?
— (смеётся) Мы друзья. Он сказал: «Вы молодец». Знаете, победителей не судят.
— Восстановим хронологию. В 85-м был написан сценарий. И его каждый год «заворачивали».
— Год я не подавал заявку, снимал что-то другое.
— Но благодаря кому фильм всё-таки пропустили?
— Помог президент Академии наук КазССР, лауреат Ленинской премии Мурат Абенович Айтхожин. Он сказал: «Вы написали сценарий, но эту картину нужно не сейчас снимать, а надо было начинать снимать несколько лет назад. Как я могу помочь?» Я ему говорю: «У нас всё решает ЦК». Уровень Мурата Абеновича, его позиция большого учёного позволяли ему не думать о том, чтобы его слова как-то сказались на карьере. И он позвонил, попросил секретаря ЦК. Слава богу, что тот не читал сценария — у меня сложилось такое мнение. А у него работал Игорь Романов — родом из Кызылорды, работал в ЦК комсомола, наш брат-журналист. Он прочёл, а ситуацию он тогда понимал — уже началась реабилитация «алашординцев» потихоньку, Байтурсынова, Бокейханова. У республик стало больше свободы, тогда уже не было такого диктата. И деньги на производство были.
— Итак, в 1989 году, наконец-то, удалось найти возможности для съёмки фильма…
— Да, фильм снимался на деньги Общества охраны природы и Общества охраны памятников истории и культуры. Там сидели люди, которым позвонили из ЦК. До этого я встретился с секретарём ЦК Закашем Камалиденовым. Он мне сказал: «Ты когда будешь снимать эту картину, не создавай поводов для ссоры с нашими соседями — узбеками, кыргызами, туркменами и таджиками. Потому что деньги наши, разбираться будут — не дай Бог. Самое святое — дружба народов». Я сказал: «Хорошо, дружба народов останется неприкосновенной» (смеётся). Я тогда был готов на всё, что угодно, нужно было ввязаться в бой. Но потом, когда снимал картину, я понял, что никому не нужен. Для «Казахфильма» эти деньги поступили извне, и киностудия рассматривала это как заказ двух Обществ. А картина создавалась нелегко. Сначала фильм снимал Василий Парфёнов, замечательный оператор. А у него в какой-то момент начало портиться зрение. И то, что он наводил на резкость, было не в фокусе. Представляете — в первый год я снимаю, и 80 процентов материала оказывается браком! А мы экспедицию уже сделали… Когда мы вышли с отсмотра материала, Василий говорит: «Что хочешь делай, вот убей меня».
— А деньги уже потрачены?
— Значительная часть. Процентов 40 было потрачено. Вот какое сопротивление материала было! У меня была апатия. Полное безразличие. Это страшно. Потом себе сказал: «Я, наверное, не так снимал». И потом я пригласил другого оператора — Болота Алимбаева. И снова поехали.
— Каким был бюджет картины? Оставшихся денег хватило?
— Общий бюджет картины был 120 тысяч рублей. Но у меня была мобильная группа. А в Каракалпакии, в Аральске, мне все местные помогали, они поняли, для чего это всё.
Скриншот из д/ф «Жоктау»
— До «Жоктау» по телевидению показывали что-то про аральскую трагедию?
— Практически нет. Когда вышла моя картина, была одна какая-то картина, кажется, ленинградской студии. Сагат Махмутов с Володей Рерихом потом сняли что-то среднее между журналом и документальным фильмом, узбеки сняли «Аралкум». Вот ещё позже началось: интерес к теме рос очень бурно. Знаете, как бывает — оседлают какую-то тему, и вперёд. Могу сказать, что моя картина во многом отличалась от других картин тем, что это всё-таки был «взгляд изнутри». Взгляд человека, который родился там и вырос, знал Арал. Эта позиция помогала тому, чтобы во время создания фильма вызревали какие-то концептуальные вещи, вроде «чувства предела» — «мы настолько грешны, что земля не принимает человека». А помните, финал — где стоят старые корабли, а их распиливают на металлолом?
— Да, сильный эпизод. Самое интересное, вы как будто предсказали распад Советского Союза: на металлолом в фильме пилят старые корабли, на которых развеиваются красные флаги союзных республик. Это вы повесили флаги?
— Да, это сделали мы. Я не хотел. А мой оператор говорит: «Сергей, здесь нужен манифест». Мне потом говорили, что я первый разрушил СССР (смеётся).
Скриншот из д/ф «Жоктау»
— Мне запомнился яркий эпизод со старым капитаном, который заходит в кабину своего корабля, оказавшегося в песках. Просто находка. Капитан этот долго упирался? Видно было, что к кораблю своему он десятки лет не подходил: это для нас драма, а для него бытовуха, рутинное течение жизни, может быть.
— Он уехал, он покинул Арал. Здесь, на Капчагае, некоторые бывшие аральцы обосновались. Часть материала уже была отснята. Мы поехали на чиликские пруды — капитан жил там. Он уже плохо ходил, жена его умерла. Мы начинаем разговор, аксакал противится: «Ну зачем я поеду, слушай. Я уехал оттуда». Я говорю: «Когда вы ещё туда приедете?» В самом деле, это была прощальная поездка. Кстати, надо сказать, к этому капитану по-разному относились там, на Арале.
— Почему?
— Он Герой соцтруда, его снимали в фильмах, а он взял и покинул родные места в трудную минуту.
— Но очень многие уехали. Этот капитан не был в этом смысле уникальным…
— Он был одним из людей, которые составляли «славу и гордость», понимаете?
— И тут он уехал в Алматинскую область…
— Притом ему помогли, он перевез несколько рыболовецких бригад на Капчагай. Но отношение к нему всё равно было неоднозначным. А вот эта семья, которую я тоже показал в фильме, они не уехали. Они не «предали». Для них это Родина. Недавно я съездил к ним и снял их золотую свадьбу. Для меня сейчас важно сделать картину об этих муже и жене. О том, что у них такой «вредный» характер. Они остались…
— А у них жизнь наладилась?
— Помните, в фильме они строят дом? Вот в этом доме они живут. Судьбы их детей не очень просто сложились.
— Это будет продолжение «Жоктау»?
— Нет, это будет фильм о коде выживания через историю их семьи.
— Эпизод с этим капитаном мне показался очень современным. Так снимают сейчас везде: камера на руках, сопровождающая героя даже в тесной кабине. Фиксация живых эмоций. На Западе к тому времени так снимали уже лет двадцать, но в СССР…
— У меня уже был опыт. Пока мы его туда, на этот корабль, затащили, с его больными ногами… А это капитан… ненормативная лексика для него — это привычка. Но даже он в какие-то моменты говорил: «Сынок, не надо снимать». Для меня очень важная вещь в этой картине: море ушло, а море, которое сформировало характер этих людей, осталось в них. Одно дело — городской казах, другое дело — степной казах, третье — горный казах. А аральский казах — это четвёртое. У людей, которых сформировало море, чувство собственного достоинства, независимость — это не просто фразы, а часть отношения к жизни. Все, кто приезжал туда в гости, пытались показать жалость. А эти люди обладали нормальным, не обострённым, а нормальным чувством национального и человеческого достоинства.
— Тем более, это был их трудный, но осознанный выбор — остаться там.
— «Нам не нужна эта жалость, вы нам верните море», — разговор был такой. И мне стоило многого терпения и такта найти с ними взаимопонимание. Мне нужно было, чтобы они меня приняли и смогли меня понять. Я их не призывал, не агитировал. Просто говорил о том, что я рассказываю не чтобы вызвать жалость, а для того, чтобы показать всё без прикрас.
Скриншот из д/ф «Жоктау»
— В вашем фильме задаётся вопрос (не помню, формулируется ли он прямо): «Кто виноват?» Вы сейчас знаете ответ на него? Сформулировали для себя?
— Система. И сегодня система ничего не делает для того, чтобы… Сегодня идёт мифологизация на каком-то другом, может быть, более изощрённом уровне. Потому что Малый Арал — жалкая попытка решить проблему. Потому что это по размерам и масштабам мизерная часть моря.
— Хотел бы задать вопрос о состоянии современной казахстанской кинодокументалистики. На мой взгляд, оно удручающее…
— Наверное, уже 10 лет я заведую кафедрой экранных искусств академии имени Жургенова. Когда-то я предложил руководству создать проект Высших режиссёрских курсов на базе магистратуры. Это два года обучения для людей с высшим образованием. И этот проект существует. Много ребят благодаря этим курсам в кино заявили о себе очень ярко и интересно. Но как жанр сегодня документальное кино испытывает не лучшие времена.
— По моим наблюдениям, сейчас зритель расположен к коротким аудиовизуальным форматам — потому что есть YouTube, а ритм жизни всё выше и выше.
— Документальное кино в не лучшие времена… размывание жанра тому подтверждение. Да, кино должно развиваться, находить новые формы. Вот был период, когда журналисты ездили в командировку, и со своим дикторским текстом выдавали результат за документальное кино. Это документальное кино как путевые заметки, но не более. Налицо примитивизация. И на этом пути я не вижу каких-то открытий, возможности проникновения в материал глубже. Режиссура, на мой взгляд, кроме художественной одарённости, требует жизненного опыта. У человека есть что-то такое, что он накопил — боли, страсти, наблюдения. Но часто происходит такая вещь. Был у нас киновед — Бауыржан Ногербеков. В одной из статей он очень точно подметил: режиссёр делает свою первую картину и выплёскивает себя всего. Картина яркая, имя создателя на слуху. А режиссура, помимо жизненного опыта, это ещё и характер. И дальше бывает снижение. Я считаю, что режиссёр начинается не с первой картины. Иногда даже не со второй, а с третьей, четвёртой. А что касается развития… И раньше были заказные картины, картины, которые выполняли функцию агитационную. Но было 15, может быть, процентов картин, не благодаря, а вопреки, которые ты смотрел и видел дыхание жизни, дыхание проблем, характеры. При всей идеологической зашоренности это были замечательные фильмы о людях.
Каждое расследование фактчекера отнимает много времени и сил. Сервис Kompra.kz может облегчить задачу по поиску данных. Он позволяет быстро проверить факты о юридических и физических лицах Казахстана. Можно получить информацию о наличии долгов, судимости, связях с терроризмом и других 55 показателях. Казахстанские журналисты могут пользоваться сервисом бесплатно, упоминая Kompra.kz в материалах.
«В любых медиаматериалах, особенно в журналистских расследованиях, достоверная и проверенная информация гарантирует доверие читателей. Более того, это формирует общественное мнение о людях, компаниях и событиях. Данные о благонадёжности нельзя изменять и передавать в искажённом виде. Неверные сведения о физических или юридических лицах могут не только испортить статью, но и повлечь обвинения в клевете», — рассказывает директор сервиса kompra.kz Асхат Сергазин.
Открытые источники государственных органов содержат данные о налоговых отчислениях, судебных разбирательствах, долгах по исполнительным производствам, учредителях и руководителях и т. д. Граждан Казахстана можно проверять на участие в юридических лицах, в реестрах уголовного розыска и запрета на выезд из страны.
Вся информация есть на официальных сайтах и государственных порталах. Но ручной сбор занимает не менее двух часов. Kompra за три минуты собирает всю имеющуюся информацию в одном окне. Более того, если для вашей работы нужны подтверждающие документы о компаниях и персонах, на сервисе их можно быстро скачать.
Что нужно для поиска?
Юридическое лицо или индивидуальный предприниматель из Казахстана — БИН для ЮЛ или ИИН для ИП, наименование ЮЛ или ИП, ФИО руководителя ИП.
Гражданин Казахстана — ФИО или ИИН персоны.
Юридическое лицо или индивидуальный предприниматель из Российской Федерации: ИНН для ЮЛ или ИП, наименование ЮЛ или ИП.
Как быстро найти информацию на Kompra?
Если вы хотите узнать, кто является учредителем или руководителем компании, откройте её карточку и посмотрите в разделе «Сводная информация»:
Если вы хотите узнать, какие факторы риска есть у компании или персоны, посмотрите их наличие в карточке:
Если вы проверяете, с кем аффилированы компания или персона, откройте раздел «Схема связей» в карточке:
Если вы хотите отследить изменение названия, юридического адреса, сферы деятельности, руководителей и учредителей компании, откройте раздел «История изменений»:
Если вы хотите узнать, является ли человек учредителем в компаниях, откройте карточку персоны и откройте разделы «Участие в ЮЛ» и «ИП»:
Если вы ищете участие ЮЛ и ФЛ в судебных разбирательствах, откройте раздел «Судебные разбирательства» в карточке контрагента. Обратите внимание, что дела подбираются по точному и неточному совпадению в названии компании или ФИО персоны:
Если вы хотите узнать, связаны ли между собой две компании, две персоны или компания и персона, проверьте это в разделе «Сверка связей». Благодаря этой функции можно отследить аффилированность по шести критериям, включая участие в тендерах:
По вопросам сотрудничества можно обратиться к Айгерим Оразбаевой по телефону + 7-747-783-03-59 или e-mail a.orazbayeva@kompra.kz.
3,2 из 5 — за баланс и 4,9 — за доступность. В рубрике «Нового репортёра» — мониторинг новостей на информационном портале «Уральская неделя». Анализ информационных ресурсов Центральной Азии проводится на постоянной основе по единой методике.
Редакция сайта «Уральская неделя» находится в Уральске. Собственный контент — новости Западного Казахстана. Они и стали объектом мониторинга. Из 15 проанализированных материалов семь получили оценку 3 и ниже за баланс.
Материал Заживо закопал напарника экскаваторщик в Уральске получил за баланс 1. Статья рассказывает, что экскаваторщик во время рытья траншеи заживо закопал напарника. Или не заметил, или промолчал об этом. Нашли тело только через два дня. История про погибшего человека в середине материала неожиданно превращается в конфликт дачного общества с его руководителем. Комментариев полиции нет, подтверждения слова «заживо» тоже. А это один из ключевых моментов материала.
В центре Уральска полиция задержала журналистов и наблюдателей за выборами. Понятно, что автор сам был на месте событий — его именем подписан материал. Более того, он и его коллеги оказались в числе задержанных. При этом материал подан, как отстранённый рассказ — без цитат, как самих задержанных, так и полиции.
«Полицейские задержали людей на месте, где предположительно должна была состояться мирная акция протеста противников победы Токаева на прошедших президентских выборах», — пишет автор. Но из текста и фото не понятно, состоялась ли на самом деле акция. Не объясняется также, откуда стало известно о предстоящей акции.
«В полицейском участке всех задержанных допрашивали на предмет причастности к организации ДВК», — откуда это известно? Журналист сумел поговорить с каждым? Или их допрашивали одновременно?
«Кроме того, стало известно, что в этот же день примерно в 15:00 часов полицейские задержали Максата Айсаутова и Бекнура Сражанова, которые были активными наблюдателями на прошедших выборах президента Казахстана». И вновь не объясняется, откуда это стало известно.
Материал получает низкие оценки за баланс, а также за указание источников и полноту.
«Меня очень радует, что наконец-то у нас начнут стерилизовать животных. Но меня удивляет, что управление рассчитало стоимость стерилизации одного животного на сумму 5800 тенге. Ветклиники не придут на такой тендер. Сейчас в среднем стерилизация животных около 15 тысяч тенге стоит», — выразила общее мнение Юлия Асиновскова, представитель общественного объединения «За жизнь».
Автор пишет, что выделенных денег не хватает, а читателю не хватает хотя бы примерного числа бродячих животных, чтобы сделать выводы. Не говорится, что сейчас делают с этими животными Непонятно и то, чьё «общее» мнение выразила Юлия Асиновскова.
Автору кажется, что все читатели знают о проблеме Жители Аксая жгут мусорные контейнеры в знак протеста. В материале говорится, что за последнее время загорелось несколько мусорных контейнеров (или всё-таки мусор в них?). Человеку, который не живет в Аксае, не ясно, почему город превратился в свалку. Кто раньше вывозил этот мусор? Отмечается, что услуга передана в конкурентную среду, однако на неё устанавливается тариф. Значит, подрядчики просто перестали выполнять условия договора, если он существовал? В материале не хватает фактов.
Скриншот с сайта uralskweek.kz
На положительную реакцию читателя ориентирован материал Водитель автобуса спас девушку во время приступа в Уральске. Водитель молодец, оказал девушке помощь. Но в цитате врача приводится её диагноз — «эпилепсия». Вряд ли пострадавшая давала согласие на то, чтобы её проблемы со здоровьем стали доступны общественности. Материал получает низкую оценку за соцответственность.
Низкую оценку за соцответственность получил материал Законность установки заборов вокруг зданий проверит акимат Уральска. Текст не отвечает ни на один вопрос. По стилю портала, расширенная информация — в видеосюжете, но он не встроился в публикацию, есть только ссылка. И если не полениться и перейти по ней, то становится понятно, что горожане против высоких заборов на землях общественного пользования.
Однако из самого текста это неясно. Неясна также и дальнейшая судьба дорогих конструкций: «Снятые ограждения отправляются в районы». В районах есть какой то рай для бывших заборов? Или там ставить заборы можно?
До этого портал делал другие материалы по теме, на которые можно было дать ссылку, или частично повторить фактаж из них. Но этого не произошло. И все параметры пострадали, в том числе и объём редусилий — 3.
По объёму редусилий не добрал материал Причину гибели воробьёв в Аксае ищут экологи. Сотни мертвых воробьёв во дворах. Скорее всего, тревогу забили жители, но ни одной цитаты нет.
Скриншот с сайта uralskweek.kz
Визуальное представление в большинстве материалов получило высокие оценки. Почти во всех местных материалах есть видеосюжет без закадрового текста с субтитрами, который значительно расширяет информацию. Так, Руководитель горэлектросети рассказал, когда жителям Уральска дадут свет «очеловечило» видео, на котором единственный оператор принимает звонки со всего города. И пояснения руководителя энергосети достаточно ёмкие.
Мониторинг не оценивает грамотность текстов, однако хочется отметить, что в Около двух лет переплачивают за воду жители в ЗКО использован один из устоявшихся, но категорически неверных оборотов: «В 12 раз дороже оплачивали за кубометр воды жители трёх поселковых округов». Подсказка: оплачивали кубометр, платили за кубометр.
При публикации данных мониторинга оценки материалов приводятся частично, чтобы пояснить итоговый показатель, но не утяжелять текст для читателя особенностями подсчётов или критериев. При сравнении освещения одной и той же темы на разных ресурсах приводятся ссылки на материалы.
Система оценок построена на методике контент-анализа информационных сайтов, рекомендованной Internews. Методика была предложена European Research Association в 2016 году и использовалась ранее для мониторинга информационных ресурсов в странах Европы и Центральной Азии. Количество анализируемых материалов является репрезентативным для анализа информационных сайтов. Для мониторинга «Нового репортёра» используются только семь параметров методики.
В казнете появился проект MUSA, который рассказывает русскоязычной аудитории о самых ярких и интересных независимых музыкантах (и не только), творящих на казахском языке. Тех, про кого говорят: «Не попсовый». «Новый репортёр» поговорил с автором проекта Асем Жапишевой о её работе «для души», героях её материалов и новой казахстанской культуре.
— В Казахстане чаще всего музыкантами становятся люди, у которых изначально были какие-то средства. Потому что заниматься творчеством — это довольно дорогое удовольствие. Поэтому я и решила сделать проект про независимую культуру Казахстана — тех людей, которые не зависят ни от кого, у них нет продюсеров, они делают то, к чему у них лежит душа. MUSA — это моя личная потребность, — рассказывает Асем Жапишева.
Асем — журналистка и гражданская активистка. Но MUSA абсолютно никак не связан с политикой и так далее. Этот проект — рассказ о людях, которые создают интересный контент (это и музыканты, и режиссёры, и художники, да кто угодно), но они пока не известны широкой аудитории.
Асем Жапишева
— С 2012 года, когда у нас появился Молданазар, начала развиваться именно казахоязычная независимая культура. Потому что развитие технологий очень сильно удешевило процесс записи и распространения. Творческие люди перестали так сильно зависеть от денег, смогли начать экспериментировать и делать очень крутые вещи. На казахском языке.
Я всё время ходила на какие-то концерты, где собиралось по 50 человек, слушала эту музыку. И заметила, что про них никто не пишет. Про них начинают писать или интересоваться ими, когда они набирают какую-то популярность. И поняла, что в Казахстане нет такой платформы, на которой можно было бы узнавать про новые имена или слушать новые вещи, созданные у нас в стране.
Пока проект MUSA существует только в социальных сетях: Instagram и Twitter (@indiemusa), Facebook и ВКонтакте. Есть контент и на сайте The Village. Асем Жапишева говорит, что пока у неё нет достаточно денег, чтобы сделать свой сайт таким, каким она его хочет видеть. И в этом смысле она, как и её герои, тоже независимый творец.
— Я, если честно, пока не ожидаю, что у меня будет аудитория миллион человек. Потому что это всё равно очень специфичные вещи. Такая музыка, которая не попсовая. Не Кайрат Нуртас. Но я всё же знаю, что даже те 500 человек, которые начнут это слушать, — это будут вовлечённые люди. Они не пропустят ни одного слова, — говорит Асем.
Сейчас у проекта есть две, условно говоря, «рубрики». Одна — это видео, которое автор делает про музыкантов (для начала про них, потому что про них проще всего, объясняет Асем). Вторая — это журналистское исследование: что происходит с современной культурой? С казахским языком? Как он видоизменяется под влиянием этой культуры?
— Проект двуязычный, но он направлен больше на русскоязычную аудиторию, чтобы популяризировать среди неё казахоязычную культуру. Мне хочется создать как бы мост между русскоязычными и казахоязычными людьми. И ведь у русскоязычной аудитории есть большой интерес к казахоязычному творчеству! Например, взять того же Молданазара. Его слушают независимо от того, на каком языке человек говорит, потому что если это хороший продукт, если это хорошая музыка, то неважно, пусть она будет хоть на китайском или на румынском. Люди всё равно будут слушать.
Фото со странички MUSA в Facebook
Асем может беспокоиться о чём угодно, но только не о том, что когда-нибудь у MUSA закончатся герои. Новые интересные и талантливые творцы появляются в Казахстане буквально каждый день, говорит она. И, разумеется, не только в «культурной столице» — Алматы.
— Казахстане есть Атырау, где огромная независимая культура хип-хопа. Они видоизменили айтыс и превратили его в рэп-батлы. Это просто выносит мозг. Я смотрю эти подпольные рэп-батлы, где девочка с синими волосами зачитывает айтыс-рэп на казахском языке. Очень круто. Я думаю, огромное количество людей, если бы увидели такое, сначала просто не поверили бы своим глазам. Это нужно перевести для русскоязычных и на английский язык и просто выложить.
— Или вот в Караганде делают и играют много «тяжёлой» музыки — рок, тяжёлый металл. А в Астане очень много независимых художников. В Астане и Алматы очень много режиссёров, которые делают и мультики, и короткометражные фильмы, которые опять же не находят зрителя. Не потому, что они плохие, а потому, что эти ребята не обучены тому, как распространять всё это, — объясняет Асем.
Вот поэтому Асем Жапишева уже задумывается о том, чтобы помогать кому-то из талантливых ребят с «раскруткой». То есть взять на себя какие-то функции продюсера. И даже, может быть, что-то зарабатывать — ведь проект требует денег, даже если он про независимых творцов. Пока Асем всё делает одна: и снимает, и монтирует, и подстрочники пишет. Но мечтает, что когда-нибудь соберёт для MUSA команду. А ей нужно будет платить.
— Я не особо верю в волонтёрство именно в таком плане. Я знаю, что волонтёры — это очень круто, но когда ты переходишь на уровень серьёзной редакции, нужно выпускать контент ежедневно в больших количествах. Это серьёзная работа. У меня есть опыт монетизации проектов в медиа. У меня есть соответствующее образование — я окончила MBA по медиаменеджменту. В дальнейшем, мне кажется, этот проект очень хорошо сможет сам себя содержать.
Я хочу, чтобы проект MUSA превратился в большое сообщество творцов, где не будет какого-то одного продюсера, меня или ещё кого-то, просто будет сообщество людей, которое помогает друг другу продюсировать, снимать, устраивать концерты, фестивали. И вообще во всём.
Гибель пятерых сестёр Ситер в столице Казахстана потрясла всю страну. Это была зима, времянка (как напишут в сводках подразделений МЧС — «отдельно стоящее здание на территории частного дома») сгорела дотла. Родителей в ту ночь не оказалось дома — у матери была смена, отца срочно вызвали на работу. История получила огромный общественный резонанс, обнажила проблему многодетных семей с низким достатком и обозначила точку публичного протеста.
Полгода спустя, 12 августа, блогер Танирберген Бердонгаров показал соотечественникам интервью Евгения и Жанымгуль Ситеров, на следующий день оно было показано телеканалом Atameken Buisiness. Анализировать это видео оказалось непросто: к блогерскому продукту и к телевизионному нельзя подходить с одними мерками. Поэтому и выводы мои противоречивы — к блогеру Бердонгарову претензий нет, к автору телевизионного продукта Бердонгарову их много.
На YouTube-канале Atameken Buisiness можно обнаружить 16-минутное интервью. В блогерском варианте оно на пять минут больше, но разницу нельзя назвать существенной. И если в качестве любительского этот видеоролик не выбивается из мейнстрима блогосферы, то в качестве телевизионного интервью он демонстрирует очень грубую работу.
Так по-блогерски
Критиковать блогерские каналы и шоу на них бывает трудно по объективным причинам. В этой системе координат не существует каких-либо устойчивых профессиональных критериев, кроме одного — интереса зрителя: смотрит он продукт или игнорирует. Это и честно, и не очень: с одной стороны, и телевидение не должно быть скучным, с другой, в этих измерениях не предусмотрено защиты от низкопробности контента (есть только совесть автора и общие правила интернет-платформы, а они весьма специфичны).
Тем интереснее попытаться подойти к одному и тому же интервью как к блогерскому произведению и как к телевизионному. Потому что значок телеканала, украшающий интервью, несмотря на кажущуюся формальность, очень важен. Это такая «печать» — обозначив любой продукт своим брендовым лейблом, телеканал как бы даёт знать: продукт транслируется нами, значит, отвечает всем требованиям качества и не понижает заданную поколениями сотрудников профессиональную планку.
Но именно к профессионализму создателей интервью у меня есть претензии. Начну с простого.
Первое, что бросается в глаза — техническая небрежность. Лица Евгения и Жанымгуль Ситеров скрыты от зрителя с помощью специального спецэффекта — его называют «блюр» («пятно» с английского). Суть заключается в размытии пикселей — так на ТВ часто закрывают лица не желающих тиражирования своего изображения собеседников. Могу предположить, что семейная пара заранее попросила не показывать себя многотысячной аудитории, и авторы пошли навстречу — добавили эффект при монтаже. Но в эпизоде, расширяющем блогерский вариант интервью, Евгений, привставая, на пару секунд выпадает из этой электронной вуали, и лицо его можно легко рассмотреть.
И это мелочь по сравнению с другой оплошностью авторов. Они, скрывая героев, в один из моментов показывают их общую фотографию с открытыми лицами. Какой же тогда смысл во всех этих спецэффектах?
Недоумение вызывает и другое. «Тяжелое интервью» — такой титр накладывается на первые секунды видео. Дальше добавляется: «Родители, потерявшие в пожаре 5 дочерей, начинают жизнь #с нуля» (в конце появляется хештег, и начинается стендап автора).
В кадре появляется Бердонгаров с анонсом: «В сегодняшнем видео вы услышите откровенное интервью родителей, потерявших пять дочерей полгода назад. Эта трагедия произошла из-за того, что они оба ночью были на работе, и не было возможности быть и оставаться с дочерьми. Это нехорошая ситуация. Родители, особенно многодетные, должны зарабатывать достойно, чтобы не оставлять детей без присмотра. И в сегодняшнем видео вы также узнаете о социальном бизнесе «Баурлас», который начинается здесь и в эту минуту рядом с Национальной палатой предпринимателей «Атамекен». Сюда мы пришли за поддержкой».
Смущают смысловые акценты. За минуту, прошедшую с начала видеоролика, зрителю дважды напомнили: родители потеряли пять дочерей. В этом видится какое-то чрезмерное нагнетание эмоционального напряжения. А после в словах автора можно расслышать даже какую-то обвинительную интонацию — если «родители, особенно многодетные, должны зарабатывать достойно», не относится ли это озвученное долженствование к супругам Ситерам? Таким образом фраза о причинах трагедии свободно сокращается до короткого «виноваты родители». И именно поэтому эта фраза, на мой взгляд, неэтична. Я не хочу сказать, что слова автора надо понимать только так, но проблема в том, что его «жидковатый» стендап, в котором звучит воззвание то ли к вселенской справедливости, то ли к родительскому долгу, позволяет разные интерпретации.
Надо ли говорить, что в титрах нет нужных запятых, а в стендапе сразу несколько ошибок: «были на работе… и не было возможности быть», «быть и оставаться…» — эти языковые конструкции режут слух речевой избыточностью. Кроме того, вдаваясь в технические подробности, выскажу недовольство эстетикой кадра. Сам стендап снят на «коротком конце» объектива с переменным фокусным расстоянием либо с помощью широкоугольного объектива, отсюда заметное оптическое искажение, называемое «дисторсией» — в данном случае мы видим искажённые пропорции лица говорящего (сильные искажения такого типа можно увидеть, например, разглядывая гостя в дверной глазок). При этом художественной нужды использовать этот вид оптического эффекта, как и необходимости вместить в кадр большое здание на фоне я не обнаруживаю и вношу выбор оператора в список ошибок.
Имеется оговорка: всё перечисленное — недочёты для телевидения. А для любительского блога, где всё на усмотрение автора, это, может быть, и не ошибки вовсе: и не такое в блогосфере видали. Но я уже увидел лейбл Atameken Buisiness, поэтому продолжу, а так как продукт нам предлагают под упаковкой интервью, рассмотрю его в рамках жанра — по всей строгости.
Интервью не для ТВ
— Вас зовут Жанымгуль… — начинает автор и осекается, по всей видимости, переведя взгляд на мужчину.
— Евгений, — подсказывает собеседница.
Так начинается разговор Танирбергена Бердонгарова с супругами Ситерами. Объясню, что меня смущает: профессиональные интервью так обычно не начинаются. Причины три: во-первых, подготовленный журналист знает имена тех, к кому пришёл с вопросами. Во-вторых, даже если «досъёмочные» беседы попадают на видео, их убирают как лишние на монтаже (в титрах всё равно указывается, как кого зовут). В-третьих, такое знакомство в кадре и молниеносный переход к вопросам может продемонстрировать зрителю несерьёзность отношения журналиста к собеседнику, привнося стилистику допроса. Правда, есть случаи, когда знакомство в кадре выглядит само собой разумеющимся — достаточно вспомнить интервью про «солсберецкий собор».
— За полгода, как бы… что изменилось в вашей жизни? — через несколько секунд задаёт вопрос Бердонгаров. Для блогера это простительно — и это его «как бы», и сам вопрос, но для журналиста он — на грани фола: этот вопрос адресуется людям, потерявшим детей, и он, мягко говоря, неловок.
— Сами условия только изменились жизни… а так… — отвечает Евгений после долгой паузы.
— И то, что детей нет… — говорит Жанымгуль.
Стоит ли теперь объяснять, почему вопрос неудачен? Он неконкретный, при этом слишком прямой, он неудобный, потому что жизнь этих людей перевернулась, и это очевидно. Он бестактный, и героям приходится облачать в слова свою боль, а получается лишь что-то про «условия жизни» и механическая констатация — «детей нет». Бездумный, протокольный вопрос.
Справедливости ради: мало какие вопросы оказались бы здесь уместными, но это проблема автора, не так ли?
В интервью есть и другие спорные места. Вот автор начинает расспрашивать про подробности трагедии, супруги Ситеры рассказывают, что до утра надеялись увидеть детей живыми.
— Муж мне сказал, что у нас больше нет детей. Я не знала, — произносит Жанымгуль.
— А как это произошло? — не унимается Бердонгаров.
Этот момент хорошо запомнился: мне тогда стало жаль плачущую женщину, и я недоумевал — каких подробностей хочет интервьюер?
— А вы откуда узнали? — задаёт Бердонгаров вопрос уже Евгению.
Далее супруги начинают рассказывать, как их держали в полицейских машинах до утра, и они всё это время ничего не знали.
— Ну, вы видели, ну… — добавляет Танирберген Бердонгаров (он имеет в виду — тела погибших детей, и родители его понимают).
— Нет, — произносит, плача, Жанымгуль.
Воистину: что позволено блогеру, не позволено журналисту — как объяснить, где проходит грань между профессиональной любознательностью и дилетантским любопытством?
Благие намерения
Вообще-то красной линией в интервью с супругами Ситерами проходила тема предпринимательства и «жизни с нуля». И ближе к концу, в новом стендапе, Танирберген Бердонгаров объяснил смысл социального проекта. Он рассказал, что произошедшее с семьёй Ситеров — печальная история, им тяжело начинать жизнь с нуля, но они всё равно занялись предпринимательством (из интервью стало известно об открытии СТО).
«Вне зависимости от того, в какой тяжёлой ситуации вы находитесь, найдите в себе силы начать с нуля. Мы приглашаем вас принять участие в нашем благотворительном социальном бизнесе, где 100 процентов доходов будет отдаваться на благотворительность. То есть — 50 процентов тем людям, которые будут работать, и 50 процентов — тем, кто работать не может в силу определённых причин — это старики и дети», — продолжил Бердонгаров.
Так стало понятно, что интервью с супругами Ситерами — некий элемент конструкции, интегрированный в промо безусловно хорошей и полезной, если её работа увенчается успехом, социальной программы. Думаю, имеет смысл упомянуть, что за сутки на канале Бердонгарова видео посмотрело больше 50 тысяч человек. Достаточно, чтобы назвать рекламную интеграцию вполне эффективной.
Надо признать: раскрутка нового проекта блогером Бердонгаровым с применением технологий нативной рекламы оказалась неплоха. Потому что в итоге зритель получил эмоциональное интервью и, возможно, услышал о новой для себя возможности без всплывающих окон и предложений пройти по ссылкам. В этом мне видится определённый парадокс: мои нарекания вызвало интервью, но в целом, с учётом прагматических целей создателей видео, претензии отходят на второй план — интервью Ситеров оказалось лишь подводкой к рекламе, а реклама — это уже не журналистика, с неё и взятки гладки. Тем более, если трагическая история использована не в коммерческих целях, а рекламируется социальный проект.
И только с этими новыми открывшимися мне данными становится понятно, почему телеканал с предпринимательской аудиторией Atameken Buisiness заинтересовался интервью Ситеров вообще. Впрочем, мои претензии к игнорированию телевизионными менеджерами отдельных недостатков — хотя бы тех, что я упомянул — остаются, и принятие решения о брендировании продукта без его доводки и редактирования для нужд ТВ видится мне поспешным. Интервью с супругами Ситерами в том виде, в каком его увидел зритель, — это нормальный блогерский продукт, но плохого качества телевизионная передача.
21-22 августа 2019 года в Алматы Региональный экологический центр Центральной Азии организует официальную встречу с делегацией Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК).
Для кого эта встреча?
Для журналистов национальных и региональных СМИ, исследователей, учёных и магистрантов, представителей государственных органов, парламентов и министерств.
Зачем на неё идти журналистам?
Это всегда очень важный вопрос. Обычно название таких мероприятий звучит слишком длинно — даже для статьи, не говоря уже о титрах. А подобные темы кажутся слишком заумными. Даже для редакторов государственных газет, не говоря о читателях. Но если разобраться, то встреча классная, и оттуда можно сделать отличный материал.
Как с этим разобраться?
Для начала нужно понять, что там будут за спикеры. Насколько это крутые эксперты? Так вот, эксперты из МГЭИК — самые крутые эксперты по изменению климата, которые могут быть.
Межправительственная группа экспертов по изменению климата (МГЭИК) была создана в 1988 году Всемирной метеорологической организацией (ВМО) и Программой ООН по окружающей среде (ООН-Окружающая среда) для оценки риска глобального изменения климата и предоставления объективных научных данных.
Кто в неё входит?
«Эксперты, которые входят в эту группу, представляют одновременно и научное сообщество в целом и конкретные страны, так как номинируются от имени правительств. Чтобы стать членом МГЭИК, нужно соответствовать ряду условий, одно из которых — иметь публикации в авторитетных и доступных международному научно-техническому сообществу журналах, статьи в которых проходят очень строгое внешнее рецензирование». Кстати, 12 октября 2007 года МГЭИК вместе с бывшим вице-президентом США Альбертом Гором получила Нобелевскую премию мира за работу по защите окружающей среды. Теперь понятно, какого уровня должен быть специалист, чтобы войти в Межправительственную группу экспертов по изменению климата.
Кстати, слова, приведённая выше, — цитата из интервью со Светланой Долгих, одним из членов этой группы, международным экспертом по изменению климата из Казахстана (!). Так что наши там тоже есть и могут рассказать много интересного.
Чем занимаются эти эксперты?
МГЭИК не проводит собственных исследований, она занимается изучением, обзором и систематизацией результатов уже проведённых исследований по климату. Другими словами, эксперты добровольно тратят своё время на оценку тысяч научных публикаций, выходящих каждый год, чтобы предоставить исчерпывающее резюме того, что известно о в мире об изменении климата и его последствиях, а также о том, как адаптация может уменьшить риски. Самое важное из изученного группа публикует в докладе. Прочесть его — значит, избавить себя от самостоятельного изучения тысяч научных публикаций, но при этом знать всё, что стало известно учёным о климате за последние пять-шесть лет.
За всё время работы МГЭИК опубликовала пять докладов: в 1990, 1995, 2001, 2007 и 2014 годах. Есть у них, конечно, и промежуточные работы. Но больше всего на слуху их пятый оценочный доклад, выпущенный в 2014 году.
Что же в нём такого важного?
Самым главным в этой работе стало научно обоснованное подтверждение того, что изменение климата реально, и человеческая деятельность является его основной причиной. И что это изменение происходит беспрецедентно быстро.
Вывод: сейчас нужны очень серьёзные меры по сокращению воздействия на климатическую систему.
Благодаря докладу МГЭИК мы также теперь знаем, что:
с 1880-го по 2012 год средняя глобальная температура повысилась на 0,85 °C;
воды мирового океана потеплели, сократился объём ледового покрова и, как результат, повысился уровень океана — на 19 см;
по оценкам экспертов, к 2065 году среднемировой уровень океана повысится ещё — на 24-30 см;
многие из существующих ныне последствий изменения климата сохранятся на протяжении несколько столетий, даже если выбросы парниковых газов полностью прекратятся;
существуют свидетельства того, что превышение пороговых показателей, ведущее к необратимым изменениям в климатической системе нашей планеты, уже произошло;
пугающими темпами сокращается объём горных ледников, поэтому будущие поколения столкнутся с сокращением запасов питьевой воды в засушливые месяцы;
с учётом существующей концентрации парниковых газов и их продолжающихся выбросов весьма вероятно, что к концу этого столетия средняя глобальная температура повысится на 1-2 °C по сравнению с уровнем 1990 года и на 1,5-2,5 °C по сравнению с доиндустриальной эпохой.
В октябре 2018 года МГЭИК опубликовала «Специальный доклад о глобальном потеплении на 1,5 °C», где говорится о последствиях изменения климата, которых можно было бы избежать, ограничив глобальное потепление на уровне 1,5 °C, а не на уровне 2° C, что планировалось в предыдущем сценарии.
И что в докладе МГЭИК важного для нас, живущих в Азии?
«…Там имеется информация о наиболее важных климатических изменениях в Азии в целом. Приведены карты изменения температуры и осадков как за последний более чем столетний период, так и карты вероятного изменения климата к середине и концу текущего столетия. Обозначены также основные драйверы рисков, связанных с изменением климата. И если регион ЦА как внутриконтинентальный не затрагивают напрямую проблемы повышения уровня Мирового океана и его закисления или усиления активности тайфунов, то повышение температуры приземного воздуха и увеличение повторяемости экстремально высоких температур и засухи, риск паводков, наводнений в речных бассейнах в одни годы, маловодье в другие годы — всё это уже проявляется в нашем регионе», — объясняет Светлана Долгих.
Стоит отметить, что в шестой оценочный доклад (AR6), запланированный к публикации в апреле 2022 года, МГЭИК будет включен раздел с информацией о Центральной Азии.
Какие материалы могли бы сделать, например, алматинские журналисты со встречи с МГЭИК?
Это лишь несколько тем, которые (навскидку) можно «раскрутить», посетив мероприятие:
Поговорить с экспертами о мировом опыте борьбы со смогом и обсудить, подходит ли он для Алматы.
Узнать о снижении выбросов парниковых газов в стране, где основным их источником является сектор энергетики. Насколько это сложно? Какой есть опыт по отказу от использования угля в производстве электроэнергии? По мнению экспертов, кстати, резкий отказ от угля в Казахстане сразу привёл бы к «повышению цен на многие товары и услуги, ведь уголь у нас дешёвый»; как необходимо просчитывать нагрузку для разных секторов экономики и плавно, но методично проводить диверсификацию источников энергии. Этот разговор был бы очень актуален в свете последних разговоров о переводе алматинской ТЭЦ-2 с угля на газ.
Как изменение климата может обострить многие существующие проблемы как в сельском и водном хозяйстве, так и в системе здравоохранения, в других отраслях экономики.
Как писать об изменении климата?
Понятно, что жизнь семьи Кардашьян интересует общественность больше, чем изменение климата. Но это вовсе не значит, что об экологии не нужно писать. Об этом, кстати, команда «ЛИВЕНЬ.Living Asia» поговорила на тренинге «Эффективные инструменты для проведения общественных кампаний», который сама и организовала, с коммуникационным специалистом CAN ВЕКЦА Татьяной Шауро. Татьяна советует упрощать подход:
«Возможно, не стоит сразу начинать с вопроса: “Замечаете ли вы последствия изменения климата?” Лучше задавать более конкретные вопросы — про жару, тёплые зимы, лесные пожары, наводнения или разрушение берегов. А позже, когда люди расскажут вам свою историю, спросить их, знают ли они о глобальном изменении климата и думают ли они, что эти локальные изменения связаны с этим процессом».
Коммуникационный специалист также отметила, что при освещении таких тем лучше всего работают простые лозунги. Так, к примеру, в прошлом году накануне Саммита по Глобальным действиям в области климата (Global Climate Action Summit), который проходил в Сан-Франциско, была организована всемирная акция, которая носила название «Действуй за климат». Просто, ёмко и понятно. Как сказала Татьяна, хотите спасти китов, скажите людям «спасём китов», не нужно усложнять.
Также может быть полезным материал Марианы Вербовска «Как писать об изменении климата? Советы журналистов».
Что делать журналистам, которые решили туда пойти?
Всем заинтересованным медиа нужно предварительно аккредитоваться по электронному адресу: media@carececo.org.
Мероприятие будет проходить два дня — 21-22 августа 2019 года.
Пресс-конференция запланирована на 22 августа 2019 года.
Место: отель InterContinental (ул. Желтоксан, 181, г. Алматы).
Главным телевизионным событием национального масштаба на минувшей неделе стал старт ретрансляции КAZAKH TV на спутниках Turksat. Случившееся примечательно тем, что Turksat — единственный спутниковый оператор на территории Турции и вещает — по заявлению КAZAKH TV — для 20 миллионов абонентов. Государственные СМИ по этому поводу источают позитив: «Турецкие телезрители узнают больше о Казахстане». Профиль канала (информационно-познавательный — ред) действительно дарит такую надежду турецким телезрителям, однако даже беглый взгляд на транслируемые каналом новости доказывает, что она тщетна.
4 февраля в Астане в результате пожара гибнут пятеро детей из многодетной семьи, ютившейся во времянке. Общественный резонанс — колоссальный, в следующие месяцы многодетные матери будут выходить на пикеты к дому правительства, ходить на приёмы к чиновникам и безуспешно добиваться повышения соцгарантий. В выпуске новостей канала от 4 февраля о трагедии — ни слова. Вместо это мы слышим о «знаковой» роли Казахстана в мирном урегулировании в Афганистане, о планах совместно с Узбекистаном развивать «транснациональные» туристические маршруты, о поэтическом вечере в честь 110-летия Абдильды Тажибаева и планах «с размахом» отметить корейский Новый год.
21 февраля глава государства отправляет правительство в полном составе в отставку. Назарбаев заявляет, что Кабинету министров не удалось достичь положительных изменений в экономике, конкретных результатов по госпрограммам и росту реальных доходов населения. КAZAKH TV не сообщает своей многомиллионной аудитории, что республика фактически осталась без управления. Гораздо важнее, считают на канале, рассказать зрителям о том, что Казахстан готовит вторую роту миротворцев в Ливан, российский робот-учитель преподаёт одаренным детям Костаная астрономию, и как «филейная часть рёбер молодого ягненка», приготовленная по традиционно казахскому рецепту, сможет дать импульс развитию гастрономического туризма.
19 марта президент Казахстана Нурсултан Назарбаев объявляет о сложении полномочий. Спустя минуты новость появляется в информационных лентах ведущих информационных агентств мира. Страна входит в период транзита. Выпуск новостей КAZAKH TV, игнорируя важнейшее для внутренней повестки событие, рассказывает зрителям о сельскохозяйственной выставке в Астане, подготовке к премии «Тумар» и докладе министра национальной экономики на традиционном заседании правительства. Спустя два дня канал, благо, оценил значимость события и спешно собрал мнения депутата Европарламента, азербайджанского политолога, ректора КазНУ им. аль-Фараби и эксперта КИСИ о «мудрой политике» первого президента.
24 июня в городе Арысе Туркестанской области взрывается военный склад с боеприпасами. Власти объявляют чрезвычайное положение и полную эвакуацию города. Вся страна хаотично собирает гуманитарную помощь пострадавшим, взрывы в городе не прекращаются ещё несколько дней, недовольные пройдут шествием по улицам Шымкента. Тем временем, канал считает нужным рассказать своей иностранной аудитории о рельсобалочном заводе в Актау, о «прорыве в разработке отечественных образцов космической техники и технологии», об иностранных бизнесменах, которые «готовы расширять сотрудничество с нашей страной по всем направлениям», и — как бы иронично ни звучало — о туристической привлекательности Туркестана.
29 июня на месторождении Тенгиз вспыхивают беспорядки с участием местных и иностранных рабочих. Власти Ливана и Иордании незамедлительно реагируют на события, их граждане спустя несколько дней эвакуируются из вахтового посёлка на родину. Местные власти признают наличие неравных условий труда на производстве. КAZAKH TV такая повестка, хоть и связанная с международным имиджем республики, ожидаемо не прельщает. Поэтому из ежедневного выпуска новостей канала телезрители в тот день в сотый раз услышали об антиядерных инициативах Казахстана, узнали о последних сводках из конной экспедиции «Киелі Казахстан» и о том, как успешно в Бельгии прошли гастроли национального танцевального ансамбля «Салтанат».
30 июля министр внутренних дел официально признает пытки над заключенными в колонии посёлка Заречный. Правозащитники утверждают, что пытки в учреждениях КУИС носят систематический характер. Впоследствии семь сотрудников колонии арестуют. Новости на канале в этот день ничем не выдают тревожный инцидент. Напротив, поводов для радости предостаточно: в Карагандинской области запустили новый ферросплавный завод, в Павлодарской области студенты и школьники вместе с учёными обследуют сакральные места, в Кызылординской области капельное орошение сэкономит до 30 % воды, и, наконец, в Казахстан пожаловала целая делегация французских фанаток Димаша Кудайбергенова.
КAZAKH TV входит в семейство каналов агентства «Хабар» и является, по сути, единственным её членом (за исключением «Ел Арны», разумеется), который почти полностью игнорирует сегодняшнюю повестку страны. У информационной редакции канала — если такая есть — весьма избирательный подход к выбору достойных ушей и глаз иностранной аудитории новостей. Более того, сюжеты в ежедневных 20-минутных выпусках новостей сделаны будто… роботами. Мы не видим в кадре дикторов, не видим стендапов журналистов — зритель лишь слышит безучастный закадровый голос, прилежно считывающий выверенный текст с листа, и наблюдает бесконечную смену (чаще всего) архивных кадров, более или менее соответствующих контексту.
Удивительно, но целый ряд программ канала — несмотря на всё вышесказанное — носят «информационно-аналитический характер». Например, «Глобальный диалог». Правда, последний выпуск датирован на сайте 25 января 2018 года. С тех пор, видимо, или анализировать в стране нечего было, или желание делать это у команды канала ощутимо поубавилось. Такая же участь постигла аналитическую программу Natural Resources, которая в январе прошлого года, рассказав зрителям об образовании казахстанских гор, благополучно завершила свой цикл.
Зато другая «информационно-аналитическая» программа процветает: «Интервью дня» выходит на редкость регулярно. Однако и этот проект не столь однозначен с точки зрения заявленного профиля: вот представитель ВТО авторитетно рассуждает о пагубности ограничительных мер в мировой торговле, а вот спустя две недели Майя Бекбаева кокетливо беседует с обладателем гран-при «Славянского базара» Адильханом Макиным, выясняя, кто из близких позвонил ему первым после победы на фестивале.
«Векторы партнёрства» тоже ещё держатся — в нынешнем году вышло аж три выпуска. Последний по времени выхода оказался самым просматриваемым. В нём авторы, в частности, констатировали, что за последние 700 лет вращение Земли вокруг собственной оси замедлилось. Каким образом этот факт будет полезен тем, кто хотел бы знать, чем сегодня живет Казахстан, остаётся только догадываться. Как и о том, почему канал, нацеленный на «объективное» и «оперативное» информирование зарубежной аудитории о явлениях казахстанской жизни, всё ещё строит из себя почивший в бозе три года назад «Білім және Мәдениет».
«Я часто вспоминаю фразу, которую услышала в старшей школе: «Философия — дочь восхищения». Сейчас я понимаю, что к журналистике она тоже относится. Вы должны быть восхищены, удивлены, любопытны. Не будьте скучным. Но оставайтесь осторожным», — говорит старший репортёр международного отдела Euronews Валери Гауриат.
Она прилетела в Алматы, чтобы принять участие в Международном форуме «Роль медиа в предотвращении насильственного экстремизма».
«Новый репортёр» попросил Валери поделиться принципами, которые она соблюдает во время работы над материалами на чувствительные темы. Получилось восемь полезных правил:
Выполняйте свою домашнюю работу.
Пытайтесь заранее узнать как можно больше о теме, над которой вы собираетесь работать. Как только вы окажетесь на месте событий, у вас не будет возможности планировать, анализировать и рефлексировать.
Будьте готовы оказаться не готовыми.
Во время работы может возникнуть множество неожиданных ситуаций и поворотов. Вы должны быть достаточно гибкими и мобильными, чтобы суметь быстро подстроиться под ситуацию. Такие «неожиданности» могут сильно украсить ваш материал, поэтому нельзя упускать возможность только из-за вашей неготовности.
Не бойтесь менять первоначальный план.
Вам могут встретиться люди, которые кардинально изменят ваш взгляд на тему или сам материал. Не бойтесь вносить и принимать эти изменения. Это хорошо: вы можете получить больше информации, деталей, разных ситуаций, которые могут сделать вашу историю богаче.
Цените свою жизнь.
Если вы работаете в сложных зонах, не принимайте на себя необоснованный риск. Вы никогда не знаете, откуда может исходить опасность. Нападение может произойти не только там, где происходят вооруженные конфликты, но и в спокойной обстановке. Скажем, дома на вас могут напасть и наставить пушку. Минимизируйте риск. Если вас попросили прийти в определённое место в определённое время, уточните заранее детали, что там будет происходить. Это просто не стоит того. Журналисты погибают на работе. Иногда это трагическое стечение обстоятельств, но иногда это происходит из-за необдуманных поступков. Это ужасно. Не существует историй, которые могли бы стоить жизни. Если вы всё-таки решили рискнуть своей жизнью, позаботьтесь о том, чтобы в безопасности были жизни других людей.
Соблюдайте этику.
Уважайте этические нормы и человеческое достоинство. Вы неосознанно можете поставить людей в унизительное положение своей камерой, если вы работаете на телевидении, к примеру. Это особенно актуально, если вы находитесь в зоне конфликта, или там, где люди бедствуют, страдают. Мне кажется, это очевидно. Будьте осторожны с этим. Это реальные люди, у которых такая жизнь. Не стоит ставить их в унизительное положение только для того, чтобы получить желаемые кадры.
Думайте о своих читателях.
Вы можете получить в своё распоряжение шокирующие кадры. Подумайте о том, стоит ли их использовать. Если вы сами находитесь в шоке от увиденного, спросите себя: почему и для чего это нужно использовать? Какую реакцию это вызовет у вашей неподготовленной аудитории? Найдите баланс.
Защищайте своих героев.
Защищайте людей, с которыми вы говорите. Неважно, кто это: семья жертвы или кто-то со стороны военных. Люди доверяют вам информацию, которая может поставить их в тяжёлую или даже опасную ситуацию. Не предавайте их доверие. Это основное правило. Я думаю, чтобы быть хорошим журналистом, нужно в первую очередь быть честным журналистом. Если вы попытаетесь схитрить, это не продлится долго.
Будьте скептичным.
Не принимайте полученную информацию на веру. Будьте скептичным. Задавайте вопросы самому себе. Если вы не уверены в ответах, спросите других людей. Попросите их объяснить. Вами могут пытаться манипулировать. Это касается всех журналистов, не только тех, кто работает с чувствительными темами.
Международный форум «Роль медиа в предотвращении насильственного экстремизма» прошёл в рамках проекта «Содействие стабильности и миру в Центральной Азии», финансируемого Европейским Союзом и реализуемым Internews.
14-16 августа в Алматы проходит Международный форум «Роль медиа в предотвращении насильственного экстремизма». Одна из основных тем форума — медиаграмотность, развитие критического, самостоятельного мышления.
Мы подготовили простые и эффективные рекомендации экспертов форума.
Михаил Мунькин,
президент Кыргызской Ассоциации Психологов и Психотерапевтов, бизнес-тренер, психолог, Кыргызстан, рассказывает о восприятии и информации.
«Мы уязвимы перед информацией. Нам недоступен напрямую окружающий мир — мы не слышим ультразвук, нам часто не хватает слов, чтобы выразить то, что мы воспринимаем. Мы не можем получить весь опыт, который существует. У каждого свой опыт, это структурирует наше восприятие. Формирует профессиональный взгляд.
Однако это — не реальность. Это — наша карта мира».
На что надо обращать внимание?
Информация важнее, чем восприятие. Важен контекст. Способность думать самостоятельно — важнейший навык, который мы должны развивать у себя и наших детей.
Как обучать медиаграмотности, навыку мыслить самостоятельно?
Рекомендации от Алёны Талалаевой, руководителя проекта по медиаграмотности в Беларуси, Media IQ:
Нужно сбить с себя спесь. Вы можете не смотреть телевизор сами, но запретить делать это вашей бабушке невозможно. Нужно уметь терпеливо и с уважением объяснять такие вещи.
Никому не нравится, когда его поучают. Советы не работают. Лучше показать пример и позволить сделать выводы самостоятельно. Это работает как со взрослыми, так и с детьми.
Выдавайте информацию дозированно. Не пытайтесь рассказать всё, что вы об этом знаете. То, что вы узнавали несколько лет, может оказаться слишком, чтобы освоить за один раз.
Евгений Волков, кандидат философских наук, независимый эксперт, тренер критического и онтологического мышления, консультант, судебный эксперт, Россия:
«Мы имеем дело напрямую только с продуктами нашего сознания — с искусственной реальностью. Поэтому необходим постоянный критический пересмотр всего, что мы делаем, думаем, на что полагаемся».
Тему дополняет Александр Головин, автор научно-популярного подкаста «КритМышь»: «Сегодня ради сиюминутных историй часто игнорируются принципы работы науки», — говорит Александр. Его советы — о проверке научных данных.
Шаг первый. Осознать, что медиа и науку делают люди, которые часто ошибаются. В том числе и учёные.
Шаг второй. Читать нужно дальше заголовка.
Шаг третий. Изучать первоисточники — нужно переходить по ссылкам и находить оригинальную научную работу. На английском.
Шаг четвёртый. Помнить, что статистикой можно манипулировать. И что корреляцию часто выдают за причинно-следственную связь. Думайте — действительно ли это причина того или иного события?
Шаг пятый — наше восприятие искажено. Память несовершенна. Помните об этом.
Простые советы, с помощью которых можно увидеть позицию других людей и научиться мыслить более критически, от Елизаветы Кучеровой, координатора проекта n-ost (Медианавигатор), Германия.
Красивое не значит вкусное. Помните: мы изначально больше доверяем графикам и «как бы научной информации». Проверяйте!
Доверяйте себе! Если новость «дурно пахнет», проверьте её — скорее всего, вы правы.
Подумайте, какой контент вы производите сами. Что вы лайкаете или распространяете.
«Тревожный звоночек» — следите за своей реакцией. Если какие-то новости вызывают у вас сильную эмоциональную реакцию, скорее всего, кто-то именно этого и добивается.
Хитрости — если вы знаете, что убедить тех или иных людей изменить потребление медиаконтента у вас не получится, используйте другие методы. Например, меняйте тему. Говорите около темы.
Международный форум «Роль медиа в предотвращении насильственного экстремизма» прошёл в рамках проекта «Содействие стабильности и миру в Центральной Азии», финансируемого Европейским Союзом и реализуемым Internews.
